Ангел для сестры - Пиколт Джоди Линн (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Я посмотрела вокруг – на роскошную комнату, на разбросанные бутылки и шоколадные конфеты.
– Занна, – сказала я, вытирая глаза, – нормальные люди так себя не ведут.
Она проследила за моим взглядом.
– Ты абсолютно права. – Она взяла пульт от телевизора, пощелкала и нашла шоу Джерри Спрингера. – Так лучше?
Я рассмеялась, и тогда она тоже рассмеялась, а потом комната завертелась вокруг меня. Мы лежали на спине и рассматривали лепку на потолке. Вдруг я вспомнила, что, когда мы были детьми, Занна всегда шла на автобусную остановку впереди меня. Я могла прибавить шаг и догнать ее, но никогда этого не делала. Мне нравилось просто идти за ней.
Смех поднимался, как пар, и проникал в окна. После трех дней проливного дождя дети были счастливы оказаться на улице и поиграть с Брайаном в футбол. Когда все нормально, это так нормально.
Стараясь не наступить на детали конструктора и комиксы, я вошла в комнату Джесси и положила его выстиранную одежду на кровать. Потом зашла в комнату девочек и разобрала их вещи.
Положив футболки Кейт на ее тумбочку, я увидела, что Геркулес плавает брюхом кверху. Я подбежала к аквариуму и перевернула рыбку, держа за хвост. Она пару раз взмахнула плавниками и опять медленно всплыла, показывая белое брюшко и широко открывая рот.
Я вспомнила, как Джесси рассказывал, что при хорошем уходе рыбка может прожить семь лет. Эта прожила только семь месяцев.
Я отнесла аквариум в свою спальню, сняла трубку телефон; и позвонила в справочную.
– Отдел домашних животных, – попросила я.
Когда меня соединили, я начала рассказывать о Геркулесе.
– Может, вы купите новую рыбку? – предложила служащая.
– Нет, я хочу спасти эту.
– Мэм, мы ведь говорим о золотой рыбке, правильно?
Я позвонила трем ветеринарам, но ни один из них не лечил рыбок. Еще минуту я наблюдала за агонией Геркулеса, a потому позвонила на факультет океанографии в университете Род-Айленда и попросила позвать любого преподавателя.
Мне сказали, что есть только доктор Оресте, который изучает приливы. Есть также специалисты по моллюскам, мидиям, морским ежам, но только не по золотым рыбкам. Но я уже рассказывала им о своей дочери, у которой лейкемия, и о Геркулесе, который уже однажды вырвался из лап смерти.
Специалист по морским животным помолчала минуту.
– Вы меняли ему воду?
– Этим утром.
– Наверное, в последние дни было много дождей?
– Да.
– У вас своя скважина?
«Какая разница?»
– Да…
– Я не уверена, но после обильных дождей в вашей воде, возможно, очень большое количество минералов. Налейте в аквариум воду из бутылки. Это должно помочь.
Я вылила воду из аквариума, почистила его и налила питьевой воды. Через двадцать минут Геркулес уже плавал. Он лавировал между искусственными растениями, хватал корм.
Кейт нашла меня возле аквариума полчаса спустя.
– Не надо было менять воду, я сегодня утром меняла.
– Я не знала, – солгала я.
Она прижалась лицом к стеклу и зачарованно улыбнулась.
– Джесси говорит, что золотые рыбки могут сосредотачиваться на одном объекте не больше девяти секунд, – сказала Кейт. – Но мне кажется, что Геркулес меня узнает.
Я коснулась ее волос и подумала, что еще могу творить чудеса.
Анна
Насмотревшись рекламы, начинаешь верить в самое невероятное: что с помощью бразильского меда можно удалять волосы на ногах, что ножи режут металл, а сила позитивного мышления способна заменить тебе крылья. Однажды во время безуспешных попыток уснуть после чтения книг психолога Тони Робинсона я попробовала представить себе свою жизнь после смерти Кейт. Тогда, как уверял Тони, если это случится на самом деле, я буду подготовлена.
Я занималась этим неделю. Заставить себя мысленно перенестись в будущее труднее, чем это может показаться. Особенно если твоя сестра постоянно крутится рядом, раздражая тебя. Я изобрела собственный способ, представив, что Кейт – это привидение. Когда я перестала с ней разговаривать, Кейт решила, что сделала что-то не так, и, скорее всего, у нее была на то причина. Я рисовала себе дни, когда целыми днями буду плакать, а иногда мое тело будет словно наливаться свинцом. Чаще всего мне придется прилагать усилия, чтобы одеться, убрать постель и сесть за уроки.
Иногда я пыталась заглянуть дальше в будущее. Например, было ли бы мне интересно изучать океанографию в Гавайском университете? Или прыгнуть с парашютом? Или поехать в Прагу? Или попробовать сделать еще миллион разных вещей? Я старалась впихнуть себя в разные сценарии, но это было все равно что пытаться надеть кроссовки пятого размера, если у тебя седьмой, – можно сделать несколько шагов, но потом ты вынужден их снять, потому что боль становится невыносимой. Я уверена, что в мозгу у меня есть датчик с красной лампочкой, который напоминает, о чем мне не следует думать. Даже если очень хочется.
Наверное, это лучше. У меня такое ощущение, что если бы я смогла представить Анну без Кейт, то эта особа мне не понравилась бы.
Мы с родителями сидели вместе за столом в больничном кафе. Хотя слово «вместе» не совсем подходит. Мы были похожи на астронавтов, каждый в своем скафандре с автономной подачей воздуха. Возле мамы на столе стояла прямоугольная коробочка с пакетиками сахара. Она складывала их то в одном, то в другом порядке. Потом посмотрела на меня.
– Солнышко, я тебя понимаю. И я согласна, что нам с папой следует чаще прислушиваться к твоему мнению. Но, Анна, для этого не нужен судья.
Мое сердце переместилось в горло.
– Ты хочешь сказать, что можно все это прекратить?
Когда она улыбнулась, мне показалось, что выглянуло теплое весеннее солнце после долгой зимы, напомнив коже о летнем тепле.
– Именно это я и хочу сказать, – ответила мама.
«Больше никаких заборов крови. Ни гранулоцитов, ни лимфоцитов, ни стволовых клеток, ни почек».
– Если хочешь, я сама скажу Кейт, – предложила я.
– Хорошо. Только сообщим судье Десальво и забудем обо всем этом.
В моей голове застучали молоточки.
– Но разве Кейт не будет спрашивать, почему я больше не буду ее донором?
Мама замерла.
– Когда я говорила «прекратить», то имела в виду судебный процесс.
Я замотала головой, чтобы протолкнуть комок слов, застрявших в горле.
– О Боже, Анна! – горько произнесла мама. – Что мы тебе сделали? Почему ты с нами так поступаешь?
– Дело не в том, что вы сделали.
– Дело в том, чего мы не сделали, так?
– Вы меня не слушаете! – закричала я, и в этот момент к нашему столику подошел Берн Стакхауз.
Шериф посмотрел на меня, на маму, на папу и натянуто улыбнулся.
– Сейчас, наверное, не самое удачное время, – начал он. – Сара, Брайан, мне очень жаль.
Он отдал маме конверт, кивнул и ушел.
Мама открыла конверт, прочла документ и повернулась ко мне.
– Что ты ему сказала?!
– Кому?
Папа взял бумагу, в которой было столько юридических терминов, что с таким же успехом можно было пытаться прочитать документ на греческом языке.
– Что это?
– Приказ о временном запрещении каких-либо контактов. – Она забрала у папы документ и повернулась ко мне. – Ты понимаешь, что просишь вышвырнуть меня из собственного дома, что мы с тобой не будем видеться? Ты этого хочешь?
Вышвырнуть? Мне стало трудно дышать.
– Я об этом не просила.
– Адвокат сам бы этого не сделал, Анна.
Знаете, как иногда бывает: ты едешь на велосипеде и колесо начинает скользить на песке, или оступаешься на ступеньках – когда время замирает и ты знаешь, что сейчас будет больно, очень больно.
– Я не знаю, что происходит, – ответила я.
– Тогда почему ты решила, что уже можешь сама принимать решения? – Мама поднялась так резко, что ее стул с грохотом опрокинулся. – Если ты хочешь именно этого, Анна, то можно сделать все прямо сейчас.
