Десятые - Сенчин Роман Валерьевич (онлайн книги бесплатно полные .TXT, .FB2) 📗
Это воспоминание пригасило вымывающее силы волнение. Но – ненадолго. Только почувствовала, что не волнуется, и заволновалась. И снова стало крутить душу, мозг, всё тело, будто выжимаемую тряпку.
Чтоб чем-нибудь себя занять, Ольга взялась дергать траву.
Огород начинался в двух шагах от крыльца. Грядки с морковкой, луком, чесноком. Дальше – помидоры, парничок с огурцами. В тени парничка – капуста. Малинник. В основном же – почти пять соток – картошка…
– Опять повылезли! – с радостной злобой изумилась Ольга, увидев новый ровный коврик из подсвекольника, появившийся буквально за несколько дней вокруг помидоров… Листья неистребимого сорняка стали сворачиваться на ночь, и цвет у коврика был зеленовато-фиолетовый.
Уже несколько раз Ольга уничтожала здесь такие коврики, и вот – опять. Будто и не полола. Да чему удивляться – один корень подсвекольника, говорят, может пять тысяч семян выбросить. И погода – всё так и прёт, бухнет, и первыми сорняки, конечно…
Совсем у них тут деревенская жизнь, на краю города. Но на самом деле двести лет назад город отсюда и начинался – от берегов теперь почти высохшей речки Усинки. А потом постройки двинулись на запад – сначала одноэтажные, двухэтажные деревянные дома, потом – каменные, а дальше – пятиэтажки, девятины… И теперь отсюда до нового центра на автобусе минут двадцать трястись.
Это был их родовой дом – крепкая изба на фундаменте из камня-плитняка, под железной крышей, которую раньше покрывали раз в несколько лет зеленой краской.
После того, как умер сначала отец – выпил за ужином полбутылки водки, спокойно лег спать, а утром не проснулся, – следом и мать – сожрала ее онкология за полгода, сел Сережка на шесть лет, дом стал ветшать, оседать, крыша из зеленой постепенно превращалась в рыжую… Ольгиных сил хватало лишь на огород, на куриц и свинью, которую брала весной крошечным поросенком, а в ноябре просила кого-нибудь из соседей забить огромной горой сала, мяса и костей…
– Блин, Тузика покормить же надо! – вспомнила Ольга.
Сгребла вырванные сорняки, понесла к стайкам. Куры за изгородью из тонких жердей засуетились, стали толкаться. Бросила траву через верх, глянула в сторону поля. Отсюда, с края двора, его было далеко видно – и ее, и соседский заборы низкие, редкие, зато поверху несколько рядов колючки. От воров.
Там, на поле, шевелились темные фигурки, и не различишь, что они делают – то ли косят, то ли бурамошат рядки, чтоб лучше просохло… Погода, слава богу, подходящая – без дождей. Хотя всё время обещают грозу. Где-то гуляет циклон, но их пока что минует.
Ольга за кусок покоса не борется – коровы и козы у нее нет, а свинье хватает и того, что растет в ограде… Вдоль забора целая стена крапивы, лебеды, пырея…
Работают люди. Пока работают, а потом будут шумно отдыхать несколько дней до новых важных дел… Лето у них здесь обычно жаркое, как на каком-нибудь экваторе, – прямо не верится, что уже в конце сентября начнутся такие холода – без труда в пекло, когда давит разморенность и клонит в дрему, зимой околеешь или побежишь молить о помощи.
Задумавшись, Ольга смотрела дальше, за поле. В сумраке чернеет широкий, дугой, увал. На нем растет клубника, и скоро, недели через две, народ ринется ее собирать. Снова с руганью, отгоняя друг друга от рясных делянок. Набрав, станут одни варить, другие сушить, а большинство повезет на Торгушку в надежде продать. Заработать деньжат… Тоже надо сходить, набрать ведерко. Зимой есть с Сережей под чай варенье…
А из-за увала, как тучи, высовываются верхушки сосен. Начало соснового бора, переходящего постепенно в тайгу. Тайга эта, через горы и реки, тянется почти на тысячу километров. До Байкала.
Тявкнул недовольно проголодавшийся Тузик, и Ольга испуганно метнулась к дому. Показалось, что прошли многие часы с тех пор, как она говорила с Татьяной.
Накрошила хлеба в миску, залила старым супом, который никак не могла доесть. Бросила кусок заветрившейся в холодильнике колбасы. Вынесла, поставила рядом с будкой.
– Ешь. – И добавила: – Сейчас гости придут, так что не устраивай тут концерт. А то всыплю. – Хоть и держала Тузика как звонок, но его лай, тонкий, захлебывающийся, всегда бесил до тошноты.
…Тузик не послушал – залился оглушительно, злобно, рвясь с цепи. Ольга побежала к калитке, ожидая его взвизга. Виктор иногда пинал собаку.
– Да заткнись ты, сказала! – крикнула облегченно, увидев не Виктора, а Татьяну с дочкой Дашей. – Ну-ка! – подхватила метлу, замахнулась на Тузика, тот, на секунду смолкнув, отскочил ближе к будке и продолжил…
Татьяна, дочка, а следом Ольга вошли в дом.
– Ох, хоть раньше него, – выдохнула Ольга, отметив, что подруга одета в тонкое легкое платье выше колен, без рукавов; кожа загорелая, соблазнительно гладкая. – Что, Даш, как дела?
– Номально, – неуверенно сказала девочка.
– А сколько тебе уже стукнуло?
– А?
– Всё так же, – сказала за нее Татьяна. – Четыре тянем.
– Ну ничего, до школы недолго осталось…
С Татьяной они познакомились лет десять назад. Ольга уже училась в медучилище – одном из двух приличных учебных заведений их города, – а Татьяна, младше нее на год, только поступила после девятилетки. Сначала переглядывались, потом стали кивать, здороваться. Однажды разговорились, и оказалось, что живут недалеко друг от друга. Стали ездить в училище вместе, постепенно сдружились.
Ольга после училища сразу пошла медсестрой в горбольницу, а Татьяна несколько лет металась, отыскивая работу почище, полегче, поденежней. Но в конце концов устроилась по специальности – лабораторным техником в поликлинике.
Встречались Ольга с Татьяной нечасто, зато созванивались почти каждый день. Обсуждали по мобильникам свои жизни, жизни знакомых, разные события, о которых узнали из телика, в автобусе, на работе…
– Ну чё, как ты? – Татьяна пристально посмотрела на Ольгу и ободряюще хлопнула по плечу: – Ты не трясись. Пошлем так, что колобком покатится.
Татьяна всегда казалась Ольге старшей. По крайней мере, опытней, сильней. Ольга мало что повидала в жизни, не имела способности решать важное.
До двадцати двух лет оставалась целкой. Это было заметно, над ней посмеивались. Потом встретился Сергей, влюбилась, и он влюбился. Быстро поженились, жили душа в душу, ни одного скандала, и родители обоих были рады их паре, друг с другом общались вгладь, что нечасто случается. Единственное – денег всё время не хватало, а хотелось и поселиться отдельно, и машину купить, ездить куда-нибудь отдыхать хоть время от времени…
Сергей решил заработать перевозками гашиша из-за Саян. Четыре рейса прошли благополучно, даже заплатили какую-то часть, а на пятом – попался. Выбили из него, у кого брал, кому сдавал. Суд был шумный, в газетах писали. Сергею дали шесть лет, главарю – двенадцать. Угрозы Сергею, и его родителям, и Ольге от главаря и других соучастников поначалу сыпались постоянно, а затем – смолкло… Ольгиных родителей эта история с зятем, конечно, подкосила. Из-за нее, наверное, и ушли так быстро.
А тут этот Витя. И не отстает… Да, если вот так посмотреть, то она сама виновата – отнеслась к нему по-человечески. Поговорила, улыбнулась, пригласила чаю – именно чаю – выпить. А что: привез человек машину угля, сам открыл просевшие ворота, аккуратно ссыпал, куда нужно, бросил в кучу скатившиеся комки, лишнюю сотню «за работу» не пытался вытянуть. Что, букой стоять? Ну ответила на один его необязательный, для разговора, вопрос, на другой, ну улыбнулась, ну предложила чаем согреться – холодно было. А теперь… И Сергей вот-вот должен освободиться.
Были бы живы родители, был бы жив старший брат, – зарезали его лет пятнадцать назад, только из армии вернулся, стал свои порядки в околотке наводить, и убили… Да, были бы они живы, был бы рядом второй брат, который давным-давно обосновался в Красноярске, они бы защитили, остановили. А так – одна. К родителям Сергея обращаться, понятно, не будет. Они не должны знать про Виктора ни в коем случае.
