Краткая история тракторов по-украински - Левицкая Марина (список книг .txt) 📗
Я неоднократно проезжала мимо дома Задчуков, чтобы посмотреть, не стоит ли рядом с ним Дерьмовая Машина. Ее там не было. Я спрашивала соседей, не видели они Станислава или Валентину. Не видели. Служащий на почте и продавщица в магазине на углу — тоже. Даже молочник, который совершал ежедневные обходы.
Поиски Валентины стали моей навязчивой идеей. Всякий раз, когда я проезжала через деревню или Питерборо, мне казалось, что в конце каждого переулка мелькает Дерьмовая Машина. Я резко тормозила или же делала отчаянный разворот, а другие водители раздраженно мне сигналили. Я говорила себе, что должна разузнать о ее планах — собирается ли она оспаривать решение суда, сколько денег попросит за развод и не депортируют ли ее вначале. Я убеждала себя, что должна это узнать из-за «ролика» и почты, приходившей на ее имя, — в основном буклетов и листовок, где предлагались жульнические способы быстрого обогащения или сомнительные косметические препараты. А на самом деле меня обуяло жгучее любопытство. Мне хотелось побольше узнать о ее жизни. Выяснить, кто она такая. Вот что мне хотелось узнать.
Однажды в субботу я в припадке любопытства решила пошпионить за домом Эрика Пайка. Адрес нашла через телефонный справочник и указатель «От А до Я». Это было современное бунгало в неогеоргианском стиле, построенное за наклонным газоном в глухом переулке из похожих бунгало: белые колонны у входной двери, львиные головы на воротных столбах, освинцованные окна, викторианский газовый фонарь на подъездной дорожке (переделанный в электрический), множество висячих корзин с выпадающими розовато-лиловыми петуниями и большой пруд с фонтаном и карпом кои. Во дворе стояли две машины — большая синяя «вольво» с вместительным багажником и маленькая белая «альфа-ромео». Валентининого «ровера» не было и близко. Я припарковалась немного в сторонке, включила радио и принялась ждать.
Час-полтора ничего не происходило. Потом из дома вышла женщина. Привлекательная женщина лет за сорок, с макияжем и на высоких каблуках — я заметила на лодыжке маленькую золотую цепочку. Она подошла к моей машине и жестом попросила опустить окно:
— Вы частный детектив?
— Нет, я просто… — Воображение меня подвело. — Просто жду подругу.
— Если вы детектив, то можете проваливать к чертовой матери. Я не видела его уже три недели. Между нами все кончено.
Она развернулась и зашагала обратно к дому, увязая каблуками в хрустящем гравии.
Несколько минут спустя в дверях появился мужчина и стал пристально смотреть в мою сторону. Высокий и плотный, с густыми черными усами. Когда он направился ко мне по дорожке, я быстро включила зажигание и умчалась.
На обратном пути у меня появилась еще одна идея. Я свернула на Холл-стрит — к дому Боба Тернера, куда мы когда-то отвозили толстый коричневый конверт. Но дом оказался совершенно пуст, и на воротах висела табличка: «Продается». Я заглянула в окно: гардины еще не сняли, но никакой мебели внутри уже нет. Меня заметила соседка и высунула из-за двери голову, ощетиненную бигуди:
— Съехали.
— Станислав и Валентина?
— Эти-та давным-давно. Я-та думала, вам нужны Линакеры. Уехали на прошлой неделе. В Австралию. Вот повезло засранцам.
— Вы были знакомы с Валентиной и Станиславом?
— Маленько. Они так шумели — носились оба по дому посреди ночи. Даже и не знаю, зачем ему все это нужна была.
— Не знаете, где она сейчас живет?
— Последний раз слыхала, чта она вышла замуж за какого-та старого извращенца.
— Извращенца? Вы уверены?
— Нуда, за грязного старикана. Мистер Тернер так его и называл — «Валентинин грязный старикан». Они говорили, у него денег куры не клюют.
— Так и говорили?
Слезящиеся глаза под бигуди моргнули, но продолжали на меня пялиться. Я встретилась с ней взглядом.
— Она вышла за моего отца. Глаза снова моргнули и опустились.
— А вы в Украинский клуб-та не пробовали? Она туда время от времени наведывалась.
— Спасибо. Хорошая мысль.
В пожилой даме, сидевшей на регистрации в Украинском клубе, я узнала мамину подругу — Марию Корноухову, которой не видела с самых похорон. Мы крепко обняли друг друга. Она не встречала Валентину уже несколько недель. Ей хотелось знать, зачем я ее ишу и почему она не живет с отцом.
— Кукла розмалевана. Знаете, она никогда мине не нравилась, — сказала она по-украински.
— Мне тоже. Но я думала, она позаботится об отце.
— Ха! Хиба шо про его деньги! Бедна ваша мама — кажду копейку берегла. А ця все растратила на крема та прозрачни платья.
— И машины. Представляете, у нее было аж три машины.
— Три машины! Чокнуться можно! А пишочком? Хотя на своих шпильках она далеко не уйде.
— А теперь вот исчезла. Не знаем, где ее искать. Она понизила голос до шепота и сказала мне на самое ухо:
— А вы у гостиницу «Империал» не пробували?
Гостиница «Империал» оказалась на самом деле не гостиницей, а пивной, да и вовсе не имперской, однако темно-бордовая дерматиновая обивка и панели из красного дерева свидетельствовали о некоторых претензиях. Я до сих пор боялась заходить одна в паб, но, купив в баре полстакана имбирного пива, уселась в углу, откуда могла обозревать все помещение. Посетителями были в основном молодые люди, причем очень шумные: мужчины хлестали бутылочное светлое пиво, а женщины догонялись водкой или белым вином, перебрасываясь через весь зал непрестанными шутками, от которых можно оглохнуть. Видимо, они были завсегдатаями, поскольку обращались к бармену по имени и подтрунивали над его бритым черепом. Как Валентина со Станиславом могли находиться в таком месте? В дальнем конце бара я заметила молодого человека, убиравшего со столов пустые бокалы. С длинными вьющимися волосами и в ужасном багровом джемпере из полиэстера.
Дойдя до моего стола, он взглянул на меня, и наши глаза встретились. Я широко, дружелюбно улыбнулась:
— Здравствуй, Станислав! Как я рада тебя видеть! Не знала, что ты здесь работаешь. Где мама? Она тоже здесь работает?
Станислав не ответил. Забрал мой недопитый бокал и исчез в комнате за барной стойкой. Он так оттуда и не вышел. Через некоторое время появился бармен и попросил меня уйти.
— С какой стати? Я никому не мешаю. Сижу себе тихонько и пью.
— Кажись, вы уже допили.
— Я возьму еще.
— Слышь, пошла вон, а?
— По-моему, пивные предназначены для того, чтобы пить. — Я попыталась защитить свое буржуазное достоинство.
— Я сказал, вон отсюда.
Он так низко наклонился ко мне, что я услышала пивной перегар. Его бритый череп внезапно перестал казаться мне таким уж смешным.
— Хорошо, тогда я вычеркиваю вашу гостиницу из своего рекомендательного списка.
Когда я вновь очутилась на улице, уже смеркалось, но было еще тепло из-за вечернего солнца. Дождя мы не видели уже недели две, и во дворе за пивной воняло пивом и мочой. Когда я полезла в карман за ключами от машины, с удивлением обнаружила, что у меня дрожат руки, но решила не сдаваться. Подкралась к черному входу и заглянула в открытое окно судомойни. Ни Станислава, ни Валентины. Изнутри послышался возглас какого-то буйного завсегдатая:
— Слышь, Лысый Эд, че там за фигня?
И ответ Лысого Эда:
— Какая-то старая калоша угрожала официанту.
Я присела на пустую бочку — ноги устали. В голове пронеслись все встречи этого дня: кругом столько агрессии. И зачем мне все это нужно? Я залезла в машину и, не заезжая к отцу, помчалась прямиком домой в Кембридж — к Майку.
Вера моментально все объяснила:
— Они работают нелегально. Поэтому он и не хотел отвечать на твои вопросы. Ну и конечно, Станислав тоже, вероятно, не имеет права работать в пабе по несовершеннолетию.
(Ах, Старшая Сеструха, какое же у тебя инстинктивное чутье на все подозрительное, грязное, нечестное!)
— А женщина в доме Эрика Пайка?
— Видимо, его жена завела роман, пока он сам крутил шашни с Валентиной.
— Откуда ты все это знаешь, Вера?
