Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич (читаем книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Публицистические материалы о коррупции в высших сферах органов ФСБ и милиции.
Основной вывод: Будённовск, дома в Москве, «Норд-Ост», Беслан – каким образом террористы проносят взрывчатку в наши дома, театры, школы и больницы? Они подкупают тех, кто должен им противостоять.
Каких-либо внятных комментариев, включая хронику событий, антитеррористические действия официальных структур и количество пострадавших в государственных СМИ до сих пор не появлялось. Тогда как интернет-блоги, форумы и независимые сетевые СМИ публикуют свидетельства очевидцев, видевших трупы и ужасные взрывы. В открытом доступе появляются фото и видео с места теракта (даются ссылки на зарубежные телеканалы).
Основной вывод: Власть пытается замолчать факт теракта.
Публицистические и аналитические материалы, доказывающие организацию теракта путинским режимом. Моделирование ситуации с отменой выборов и третьим сроком из-за повышения террористической угрозы. Последующее за третьим сроком возрождение сталинского тоталитаризма.
Я проверяю грамматику и кидаю «тёмник» по почте на один из левых ящиков Вадима. Следом шлю эсэмэс: «проверь почту на yahoo». А трава-то в самом деле ничего – «тёмник» получился хороший. Полазив с полчаса по интернету, я решаю докурить остатки. В целлофане осталось довольно много шмали, и я решаю забить её всю в один косяк. Вспоминается плакат с Абрамовичем. Воистину, когда любишь, не считаешь.
Забив, я снова падаю на диван. Прокручиваю в голове «тёмник» и мысленно возвращаюсь собственно к самому теракту. Всё-таки гениальная идея – о декорациях. Откуда она взялась там, в кабинете Вербицкого? Он говорил, потом смотрели телевизор, потом… Телевизор!
Я вспоминаю, что эффект декораций был в моём последнем телевизионном сне о театре. Точно! Я затягиваюсь и думаю о своих снах. Говорящий телевизор появляется как раз в те моменты, когда я стою на пороге важных проектов. Такое впечатление, что он ведёт меня к ним. То есть не так. Не к ним. Он вводит меня в медиа. Шаг за шагом открывает мне новые приёмы и фокусы. Это мой проводник. Да. Иначе не объяснить. Ведь не сошёл же я с ума, правда? Иногда мне кажется, это самая настоящая реальность. Да что там – картинки, которые мне во сне показывает телевизор, реальнее самой реальности. Они – изнанка декораций, которые люди и называют реальностью.
Интересно, я один вижу такие сны? Или я один из тех? Из каких «тех»? Вообще, хорошо бы, чтобы я один видел такие сновидения. Ещё лучше, если бы я смог научиться видеть их, когда захочу. Например, не клеится момент – раз, включил во сне телик и всё понял. Как информационный повод склепать, как медиа построить. Спросил – и сразу всё узнал! Хорошо, правда? Вопрос в том, кто мне всё это показывает? «Узнал» у кого? Я снова затягиваюсь. Косяк какой-то долгий получается.
Я выпускаю струю вверх. Столб дыма, ударившись о потолок, осыпается вниз, приобретая форму не то горной гряды, не то водопада. Странно, но одновременно он похож и на то и на другое. Может, это оттого, что дым конопляный? Вот так и я – выстраиваю конструкции, которые одним кажутся водопадом, другим горами, являясь на самом деле дымом. Этот дым проникает в мозги аудитории и медленно разъедает их. Люди смотрят на мои конструкции, а я просто курю косяк.
Я начинаю вначале тихо посмеиваться, а потом мой смех переходит в лошадиное ржание. Люди смотрят на мои конструкции, а я просто курю косяк! Я гогочу так, что мне кажется, будто я сам себя слышу со стороны.
Я делаю глубокую затяжку, задерживаю дым в лёгких и выпускаю. Виски приятно ломит. Голландская гидропоника не сравнится ни с одной другой травой. Все эти «афганки» и «чуйки» – полное говно.
Мне снова вспоминаются «сообщающиеся сосуды», меняющие местами мозги и дым. Если все переводить в профессиональное русло, получается, что дым, выпущенный мною, замещает в головах аудитории их собственные мозги. Он им передаётся через телевизоры. Они смотрят телевизоры и видят сны, вызванные моими глюками с косяка. Во! Даже не так. Никакого телевизора нет, это просто тлеющий уголёк моего косяка, который кажется им экраном телевизора. В этот момент мой косяк тухнет.
Я смотрю в потолок и думаю о том, что если телевизоры, которые смотрят люди, это тлеющие косяки, которые курят медийщики, то что такое мой телевизор? А-А-А-А-А-А-?!
И тут меня осеняет. Телевизор во сне – это тоже косяк. И тогда все встаёт на свои места. Ничего никуда не пропадает! Получаются сообщающиеся сосуды! Мой мозг вытесняется дымом косяка, который курит кто-то Главный. Затем мой мозг переходит в дым моего же косяка, который вытесняет у людей их собственные мозги. А их мозги, в свою очередь, становятся сырьём, которое Главный забивает в свой косяк. И я и люди смотрят на тлеющие косяки, думая, что это телевизоры, и торчат! Вот почему говорят: информационная зависимость. Мы, реально, медийные торчки!
А сама Медиа – это то, что появляется, когда Верховный Политтехнолог курит косяк. Его видения передаются медийщикам, те создают ядовитое информационное поле, в котором, как Лев в «Волшебнике Изумрудного города», засыпает аудитория. Засыпает и не может из него выбраться. Потому что Верховный Политтехнолог курит постоянно, торкая нас. А мы, в свою очередь, продолжаем возделывать поле. Во бля, я загнался-то…
Хотя почему загнался? Скорее всего, я придумал основной закон Медиа: Закон сообщающихся сознаний…
Я просыпаюсь под звук работающего телевизора. На экране Кутузовский проспект, по которому в обе стороны сплошным потоком едут автомобили. По разделительной полосе идёт коротко стриженный худощавый молодой человек в безукоризненном приталенном костюме. Не то итальянский модельер, не то телеведущий. Когда подходит ближе, я понимаю, что это Леонид Парфёнов.
– Сто двадцать одна, сто двадцать две, сто двадцать три, – считает он вслух, – это все за двадцать минут. Вы знаете, что является индексом благосостояния страны? Это общая стоимость машин, проходящих за двадцать минут по главной столичной трассе. Причём в расчёт принимаются только машины стоимостью от ста пятидесяти тысяч долларов. В нашем случае получилось около восемнадцати с половиной миллионов долларов. Индекс – «18,5». И это не Тверская, – улыбается он, – это всего лишь дачная трасса. Этот же индекс может являться… – Машины внезапно замирают, Парфёнов, как Нео, отрывается от земли, зависает в воздухе и чертыхается. От его левого ботинка к земле тянется серая нитка жвачки. Он трясёт ногой и некоторыми усилиями стряхивает её. После чего взмывает вверх и замирает на нужной высоте: – Этот же индекс может являться индексом толерантности граждан к правительству. В народе говорят: «Курица не птица, Жуковка не заграница». Пока ещё.
– Интересно, как эти индексы между собой соотносятся? – спрашиваю я. – А главное, как объяснить такое соотношение аудитории со средней зарплатой в пятьсот долларов США?
– Для этого, Антон, нужна правильная идеология, – я уже не удивляюсь тому, что с телеэкрана ко мне обращаются по имени, – а ещё для этого нужны мы.
– Скажите, а вы курите? То есть… извините… а вы и есть Верховный Политтехнолог?
– Я избегаю заумных словечек вроде модераторы, политтехнологи, медийщики. Я называю нас просто – сантехники. Когда у вас дома трубу прорывает и говно начинает хлестать, вы звоните в ЖЭК и вызываете сантехника. Сантехник приходит и чинит трубу. Так и здесь. Когда говно начинает хлестать из всех щелей, зовут нас. Только у нас есть одно отличие. Если настоящий сантехник трубу реально чинит, то мы просто заставляем всех поверить, что говно перестало течь.
– Послушайте, а на самом деле хотя бы кто-то чинит эти самые трубы?
Он задумался…
– Знаете… Я видел тех, кто трубы ломает, тех, кто льёт туда говно, тоже видел, некоторых даже знаю лично. Иногда вижу тех, на кого льётся это говно. Ну, этих вы и сами знаете. – Он обвёл рукой стоящие рядом машины. – А вот тех, кто трубы чинит, мне видеть не доводилось. Пожалуй, я и не слышал про таких…
