Доклад Юкио Мисимы императору - Аппиньянези Ричард (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
«Это, сэр, один из многочисленных борделей. Мы находимся в Дал-Манди, квартале красных фонарей. Ваша леди Кали – хозяйка одного из расположенных здесь увеселительных заведений».
Доктор Чэттерджи злорадно усмехнулся. В этот момент Иаиль оглянулась, и на ее губах заиграла обольстительная улыбка шлюхи, обнажившая золотой передний зуб – верхний резец.
– И тут вы, конечно, поняли, что эта женщина не имеет ничего общего с женой полковника Лазара?
– Не совсем. Дело в том, что, когда я описал ее Сэму, он согласился, что она как две капли воды похожа на его жену. «У Иаиль тоже надета золотая коронка на верхний резец», – сказал он.
Из всей этой истории я понял только оно: Мисима зло подшучивает надо мной.
– Скажите, кто, по-вашему, обладает менее развитым художественным вкусом, Тукуока-сан, скептик или фанатик?
– Я не сведущ в этом вопросе, сэнсэй, и потому не могу дать на него ответ.
– Точно так же ответил мне Сэм, когда я спросил его об этом. Я рассказал ему о своем решении пойти по пути сакрализации, хидзири-до, который требует проявлять полное безразличие к боли, стрессам и травле. Это – путь суген-до, горного духовенства. Основателем пути был Эн-но-Сокаку, сосланный в восьмом веке за неортодоксальные взгляды императором Момму на остров Ису. Сэм, конечно, высмеял меня. «Значит, теперь ты подхватил вирус святости? Эту прогрессивную азиатскую, и прежде всего японскую, заразу? Сосредоточься лучше на Нобелевской премии, Кокан. Вот ближайшая перспектива для тебя стать святым». «Мне импонирует твой сарказм, хотя он совершенно неуместен. Я не азиат, а японец с чужеродными амбициями».
Сэму Лазару трудно понять меня. Я приехал с Дальнего Востока на запад, в Индию. Приезд в Индию произвел во мне переворот, вытеснив все то восточное, что, по вашему мнению, должно быть во мне. Я чувствую себя в Индии западным человеком. Говорят, что путешествие императора с Востока на Запад приносит одни несчастья, поскольку он вынужден двигаться, повернувшись спиной к солнцу. Это правило подтвердила судьба нашей императорской армии, потерпевшей поражение после предпринятого похода на запад. Что касается меня, то я обеспокоен другим дурным предзнаменованием. Ганг течет с запада на восток и у Бенареса поворачивает на север.
Я не понимал, что хочет сказать Мисима, делая столь причудливые умозаключения, и объяснял его рассуждения, эти блуждания по закоулкам мысли, лишь одним – зловещим предчувствие неудачи, потери, смутной уверенности, что он так и не получит Нобелевскую премию. Несколько месяцев назад Мисима сказал мне: «Я уже достиг стадии некоммуникабельности».
Мисима удалился в комкату и вскоре вернулся, держа в руках фотографию.
– Сэм не сдержал свое обещание, он не приедет ко мне сегодня вечером, но передал с посыльным вот это.
И Мисима протянул мне снимок.
– Посмотрите, что написано на обороте.
Перевернув фотографию, я прочитал надпись, сделанную по-английски: «Снимок сделан в прошлом году во Франции, это скульптура на могиле Людовика XII и его жены Анны. Гробница воздвигнута около 1530 года, в церкви аббатства Сен-Дени. Стиль называется entransi, он точно воспроизводит разлагающийся труп, здесь можно видеть даже стежки швов, наложенных тем, кто бальзамировал тела. Я ответил на твой вопрос? Сэм».
– Подобный натурализм ужасает, – промолвил я. – Что все это значит?
– Это ответ Сэма на мой вопрос: кто обладает менее развитым художественным вкусом, скептик или фанатик? Классическая эстетика обнаженного тела дошла здесь до крайних пределов. Надо учесть, что скульптуры были заказаны еще до смерти Людовика XII.
Признаюсь, я пришел в замешательство.
– Вам известна цель моего приезда в Бенарес?
– Ваш издатель Нитта Хироси сообщил мне, что вы собираете материал для романа.
– Нет, я приехал в Бенарес, чтобы выпить воды из черепа Юань Сяо, – возразил Мисима.
– Простите, что вы сказали?
– Из истории мы знаем, что в Китае в эпоху Тан жил прислужник по имени Юань Сяо, который однажды отправился на гору Каою изучать буддизм. Когда он подошел к кладбищу, уже стемнело, и прислужник решил заночевать здесь. Посреди ночи он проснулся от сильной жажды и случайно обнаружил неподалеку от себя воду в какой-то ямке. Вкус воды показался ему восхитительным, и он подумал, что никогда в жизни не пил столь чистой, свежей, холодной воды. Проснувшись утром, он увидел, что в темноте выпил воду из человеческого черепа. Его затошнило и начало рвать. Этот случай многое открыл Юаню Сяо. Он внезапно понял, что различия порождает сознательная воля. Когда воля подавляется, различия исчезают, и можно пить из черепа с таким же удовольствием, с каким пьют из других сосудов.
– И вы надеетесь найти череп этого китайца в Бенаресе?
– Не буквально, конечно, Тукуока-сан. Во всей этой истории меня занимает один вопрос: смог бы достигший просветления Юань Сяо снова выпить из черепа и показалась бы ему вода из него столь же чистой и восхитительной, как в первый раз? Другими словами, может ли тот, кто лишился иллюзий, вернуть себе восприятие наивного человека? Здравый смысл подсказывает, что нет. Человеку, повторяющему опыт, вода будет казаться свежей только в силу ретроспективности воли. Это – ключевая притча буддийской секты хоссо, она является квинтэссенцией доктрины юсики, что переводится как «сознание только».
– Бывшая баронесса Омиёке удалилась в монастырь, чтобы искать юсики?
– Чтобы найти юсики, вовсе не требуется удаляться от мира. Закон маппо, крайней развращенности, действует повсеместно, даже в женском монастыре. Согласно буддистской логике, непостоянство – единственный закон, но если так, то и сам этот закон должен быть тоже непостоянным, потому что ничто в мире не отличается постоянством. Существует лишь один выход из тупика маппо. Надо осознать это. Я обрел спокойствие и уверенность, направившись по пути юсики – «сознание только».
– Сознание только – чего?
– Сознание только того, что мир манифестирует себя здесь и сейчас, в это самое мгновение, и одновременно в то же самое мгновение рождается новый мир.
– Значит, речь идет об осознании иллюзорности мира?
– Нет, о «сознании только», – мрачно возразил Мисима. – Я нахожусь в Бенаресе, чтобы испить ту же самую воду из черепа Юаня Сяо, подлинную грязную воду, которая приобретет для просветленного сознания чистый восхитительный вкус. Послушайте, Тукуока-сан. В Индии я лучше понял логику агрессивной модернизации моей страны, увидев здесь карикатуру на бывшую Японию. Я размышлял о маниакально-невротической приверженности японцев к чистоте. Вы скажете, что привычка соблюдать чистоту была заложена синтоизмом? Возможно, это так. Ритуальные очищения и закон неприкасаемости ничего общего не имели с правилами гигиены. Индусы не меньше нас купаются, окунаются в воду, но это для них – всего лишь ритуальная формальность, никак не связанная с разумными требованиями гигиены. Я каждый день вижу, как тысячи набожных индусов погружаются в воды Ганга, куда стекает вся грязь Бенареса, этого города мертвых, сюда попадают пепел после кремации, трупы жертв таких болезней, как оспа, чума и проказа. Я наблюдал, как люди с головой окунаются в эти сточные воды, полощут горло, ныряют, и все это с механическими, невротическими жестами, в которых, однако, ощущается нечто естественное, трансцендентное. Когда чистота становится лишенной смысла рутиной, она переходит в свою противоположность и превращается в ужасающую отвратительную грязь.
Чистый. Грязный. Не только синтоизм и индуизм, но и сама идея прогресса вращается вокруг этих понятий. Я вглядываюсь в священные воды Ганга и вижу там карикатуру на Японию, двигающуюся в своем стремлении к прогрессу к предельной стерильности, безжизненной, как лунный кратер. Чистый. Грязный. Кажется, в этих словах зашифрованы два противоположных мира: прогрессивная Япония и отсталая Индия. Какие странные, парадоксальные отношения связывают первоначальный буддизм, родившийся здесь, в Индии, и его японскую имитацию! Вглядываясь в грязные воды Ганга, я думаю о том, что мы пропустили этот буддизм через сито синтоизма. Белое шелковое сито. Но сумели ли мы, спрашиваю я себя, очистить первоначальную грязь буддизма с помощью синтоистской честности? Получилась ли из него прозрачная чистая вода, которую выпил бы из черепа Юань Сяо после своего просветления? Стала ли наша имитация буддизма лучше по сравнению с мутным индийским первоисточником, дав миру юсики – освобождение от грязи жизни?
