Халява для лоха - Майорова Ирина (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
– Михаил Иосифович, у меня к вам просьба. Вы не разрешите мне сегодня у вас переночевать?
– Да милости просим, почему нет? А вы сейчас где?
– У вашего дома уже три часа торюсь.
– Так я минут через пятнадцать буду. Вы хоть на машине?
– Да, в ней и сижу. Греюсь. Михаил Иосифович, вам могут Ненашев или Чухаев позвонить, чтобы узнать, не проявлялся ли я. Не говорите им ничего. Ну что я вам звонил, что ночевать у вас буду. Я вам все при встрече объясню.
– Хорошо. Я понял. – Гольдберг отключился и обернулся к Таврину. – Мне надо срочно домой – меня там человек ждет.
– Да? – расстроился майор. – А я хотел с вами поговорить. Вы ж, наверное, кое-что знаете про дело Дегтярева. Не знаете, так догадываетесь…
Гольдберг на мгновение задумался. Потом вдруг решительно рубанул воздух рукой:
– Поехали ко мне. Человек, который сейчас звонил, куда больше меня может знать.
Михаил Иосифович продиктовал двум водителям-трезвенникам свой адрес. Тачки психолога и майора поехали гуськом.
Через полчаса Гольдберг, Таврин и Обухов сидели на кухне в квартире Михаила Иосифовича и пили зеленый чай с ананасовой стружкой, рекомендованный хозяином как лучшее средство для отрезвления и улучшения мыслительного процесса.
Еще спустя час Игорь Владимирович подытожил услышанное от креативного директора (теперь уже бывшего) и штатного психолога агентства «Атлант»:
– Если я правильно понял, никто в агентстве в то, что Дегтярев совершил мошенничество, не верил и не верит. Однако и во время следствия, и на процессе все молчали.
– А на процесс нас и не приглашали, – мрачно парировал Обухов. – Следователь – да, вызывал человек пять: замов ненашевских, из бухгалтерии кого-то. Но толком никто ничего не знал. И доказательств в пользу Дегтярева ни у кого не имелось.
– А догадками делиться – себе дороже, – не столько спросил, сколько констатировал майор и укоризненно посмотрел на собеседников. – Ну а судьбой Ольги-то вы интересовались? Узнавали, как она, на что живет? Или боялись, что такие контакты сразу Ненашеву известны станут? Эх вы… Ну ладно, не мне вам мораль читать. Вот только что хочу у вас спросить… Как думаете, Ненашев один аферу провернул или помогал кто? Что-то мне подсказывает, что сам он подставляться бы не стал. Вдруг какое-то из звеньев: опер, следак, судья, адвокаты, которых Уфимцева наняла, – негнилым бы оказалось? Представляете, какая бы каша заварилась! И совсем не по рецепту Ненашева…
– Если кто и помогал, не со стороны, то Чухаев или Статьев. Хотя полковник вряд ли бы в криминал полез. Значит, Чухаев. А вы как думаете, Михаил Иосифович?
– Думаю, вы правы. По поведению нашего юриста можно понять, что он с Ненашевым в особых отношениях. Особо доверительных, так сказать…
– Ну а если на этих двоих надавить, припугнуть?
– Не имея на руках железных доказательств? – усомнился Обухов. – Пустое дело. Чухаев, правда, пожиже босса. Понтов – море, но по натуре – трус.
– Значит, берем в оборот Чухаева. Так, мужики, ставлю задачу: хорошенько подумать и вспомнить какие-нибудь грешки, за которые его можно препроводить в ментуру.
– Вряд ли мы в этом можем быть вам полезны, ведь мы с Чухаевым… – начал было Гольдберг, но Обухов жестом его остановил:
– Он, когда жену на курорт отправляет, по дороге с работы всегда в один и тот же кабак неподалеку от дома заезжает. Выпивает там изрядно, телку снимает и везет к себе. Короче, пьяным за руль – это для него в порядке вещей.
– Так, уже хорошо. Номер его машины знаешь?
Обухов кивнул.
– С ребятами из ГАИ, чтобы тормознули, я договорюсь. Но подожди! Сейчас зима. Полгода нам, что ли, его загула ждать?
– Да какие полгода! Чухаевская половина и сейчас на каком-то спа-курорте, то ли в Израиле, то ли в Турции. Он ее раза четыре за год подальше от себя сплавляет. Чухаев, конечно, сволочь, но даже он такую стерву не заслужил. Мегера! Точно тебе, майор, говорю. Гадюка из гадюк. Он ее боится больше всего на свете. Больше даже, наверное, тюрьмы и смерти…
– А чего ж тогда баб домой таскает? – изумился Таврин. – Вдруг жена по приезде какую-нибудь улику найдет или соседи стуканут?
– У него все продумано. Накануне возвращения благоверной бригаду уборщиц вызывает. Те сутки драют ему квартиру – от и до. А соседей эта стервь так достала, что они только радуются, когда Василич ей рога наставляет. Сочувствуют и даже под пытками супружнице не заложат.
– А ты про все это откуда знаешь? – поинтересовался Таврин.
– Так он сам мне по пьяни рассказал. Про соседей и про то, что баб домой возит. А что пьет и телок снимает в кабаке «Гусь на серебряном блюде», так я сам пару раз тому свидетелем был. Мы ж с ним по соседству живем.
– Понятно. А как ты думаешь, что будет с Чухаевым, если о его похождениях супруге станет известно?
– Да она его убьет! Причем с особой жестокостью. Хотя нет… Он сам умрет. Его одна мысль о том, что жена может быть в курсе… В общем, точно, скопытится.
– Вот на этом и сыграем. – Таврин хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся. – Все, мужики, хмель у меня повыветрился. Так что поехал я домой. И вам советую не засиживаться. Ложитесь спать. Михаил Иосифович, помните, вам завтра на работу. И ведите себя, пожалуйста, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Я имею в виду не только Уфимцеву, но и вашу осведомленность о месте нахождения Обухова. Вы весь вчерашний день провели в библиотеке и совсем не в курсе того, что произошло в отделе. Удивляйтесь, выспрашивайте подробности. И упаси вас Бог из сочувствия к коллегам, которые будут переживать за судьбу Константина, шепнуть им лишнее.
Сев в машину, Таврин первым делом набрал сотовый капитана Старшинова. Тот ответил после первого звонка, хотя часы показывали полчетвертого утра. Капитан был на квартире у сына. На вопрос Таврина: «Что делаете?» – Алексей ответил:
– Он спит, а я пытаюсь понять, что я не так сделал? Игорь, он ведь маленький таким хорошим пацаненком был: ласковым, кошек, собак бродячих жалел… Даже врать не умел, представляешь? Начинает что-нибудь сочинять – и тут же расплачется… Эх, упустил я парня! Другими занимался, тетешкался с ними, а своего – упустил… Я вот что решил: если в связи с этим отравлением в оборот его не возьмут, уедем мы из Москвы. Уволюсь, плевать на выслугу и пенсию… Мой бывший однокашник по школе милиции сейчас в целом сибирском крае егерями заправляет. Вот и устроимся на какой-нибудь участок. Будем тайгу охранять, браконьеров ловить. Как считаешь?
– Хорошая мысль, – похвалил Таврин и, пожелав капитану спокойной ночи, с полегчавшим сердцем поехал домой.
Возвращение
Михаил Иосифович всегда вставал в одно и то же время, даже в выходной и в отпуске. Вот и в то утро, ровно в 7.00, стараясь не разбудить гостя, он вышел на лоджию, открыл окно и сделал зарядку. Морозец и энергичные движения прогнали остатки сна. Теперь холодный душ, чашка зеленого чая с парой галет.
В четверть девятого Гольдберг позвонил Завьяловой. Извинился, что не сможет подъехать с утра, как договаривались, но пообещал все же быть всенепременно, а о времени визита заблаговременно сообщить.
Порог креативного отдела Гольдберг перешагнул ровно в девять. Все, кроме Обухова, были на месте. Сидели за столами понурые и выглядели не лучшим образом, особенно женщины. Поздоровавшись, Гольдберг как можно более беспечно поинтересовался:
– Почему все такие мрачные? По кому тризну празднуем?
Его тон почему-то больше всех задел Агнессу Петровну, питавшую к Михаилу Иосифовичу романтические чувства.
– А чему веселиться?! – неожиданно набросилась она на психолога. – Тут вчера такое было! А теперь нас всех допрашивать будут!
– Михаил Иосифович ничего не знает! – заступился Андрюха и, подлетев к столу Гольдберга, начал излагать события вчерашнего вечера.
Гольдберг внимательно слушал и лишь сокрушенно качал головой.
