Сын цирка - Ирвинг Джон (мир бесплатных книг txt) 📗
Итак, в Гоа у них шел второй медовый месяц. фарук не очень вдумывался в это словосочетание. Не особенно он и флиртовал с женой с момента их приезда, кроме того он в испуге искал членов клуба Дакуорт, появление которых могло испортить отдых. Его очень огорчило содержание романа, который привезла с собой жена, хотя книга сексуально его возбудила. Может, Джулия ее еще не открывала. Он-то думал, что она ее читает, а может, она и не смотрела первую страницу. Интересно, что она будет делать со своей привычкой читать ему вслух понравившиеся места? Там же идет подробное описание одного полового акта за другим. Наверняка она слишком возбудится, чтобы прочитать ему эти отрывки. Однако доктор думал, не будет ли он сам возбужден чтением?
Роман настолько сильно его притягивал, что Фарук больше не мог читать его урывками. Он полюбил вдруг гамак, где мог уединиться с книгой, оборачивая ее газетой. Джулия пока не заметила пропажи, должно быть, еще читала Троллопа.
Сцена, захватившая его воображение, встретилась доктору уже на первых страницах. Рассказчик ехал в поезде по Франции. «Девушка напротив меня спала. Уголки ее маленького ротика опускались книзу под тяжестью горьких знаний». Дарувалла сразу почувствовал, что книга хороша, однако он заподозрил, что у нее печальный конец. Доктору никогда не приходило в голову то, что непреодолимым препятствием между ним и серьезной литературой служили трагические развязки произведений. Когда-то в молодые годы он предпочитал книги с плохим концом, но уже забыл об этом.
Книга была написана от первого лица. Уже к пятой главе Даруваллу смутило откровенное пристрастие рассказчика к подглядыванию эротических сцен. В этом была некая извращенность, ему понятная. «Когда она идет, я просто сгораю от желания при виде ее чисто женской походки, крупных бедер и маленькой талии». С присущей ему честностью доктор в этот момент подумал о жене. «В вырезе ее свитера виднелась белая полоска ложбинки между грудями. Я ничего не мог с собой сделать и не отвел от нее быстрого взгляда». Нравится ли
Джулии подобная литература? Пока он размышлял, роман на восьмой главе сделал такой поворот, что доктор почувствовал себя несчастным от зависти и желания. Он подумал: вот и наступил чей-то второй медовый месяц! «Она поворачивается спиной к нему. Одним махом девушка срывает с себя свитер, а потом неуклюжим движением дотягивается рукой до спины и расстегивает лифчик. Он медленно поворачивает ее к себе».
У Даруваллы вызывал подозрение автор, который от первого лица живописал сексуальные переживания путешествующего за границей молодого американца и восемнадцатилетней французской девушки из провинции по имени Анна-Мария. Фарук не понимал, что беспокоящее присутствие автора на страницах книги рождает у читателя такое же нетерпеливое желание продвинуться вперед, подсмотреть, что будет дальше. А дальше Фарук читал: «На следующее утро они опять делают это. Серый свет раннего рассвета. У нее изо рта плохо пахнет».
Доктор истолковал эти слова так, что один из любовников должен умереть, поскольку неприятный запах изо рта по-своему намекал на аморальность происходящего. Фарук хотел бросить чтение, однако это ему не удалось. Он решил, что ему не нравится молодой американец, поскольку того содержал отец и у него даже не было работы. У доктора сердце кровью обливалось от переживаний за француженку, поскольку та потеряла девственность. Доктор не предполагал, что именно так он и должен был реагировать на текст.
Из-за того, что медицинская практика доктора представляла собой дело, состоящее в основном из чистых намерений, он плохо представлял жизнь реального мира, сосредоточившись на врожденных дефектах, деформациях и ранениях у детей, которым он пытался восстановить суставы до полагающейся им кондиции. В реальном мире у людей отсутствовали столь же ясные мотивы поведения.
Дарувалла думал, что он только дочитает эту главу, но уже кончал девятую. В полуденную жару он лежал в гамаке под неподвижными ветвями кокосовых пальм и пальмарека, росших на небольшом расстоянии от пляжа. Запах кокосов, рыбы и соли оттенялся запахом гашиша, плывущим вдоль берега. Там, где пляж заканчивался тропической завесой сплетенных между собой растений, за маленький кусочек тени соревновались между собой прилавок торговца сахарным тростником и вагончик, где продавали коктейли с соком манго. Здесь песок был влажным от выплеснутых из стаканов кусочков льда.
Семья доктора занимала несколько комнат, составлявших целый этаж отеля «Бардез», и огромный балкон. К сожалению, там висел лишь один гамак, который занимал Джон Д. Доктор решил уговорить его вернуться в свою комнату хотя бы на одну ночь. Дарувалле очень хотелось поспать в гамаке на балконе. Они с Джулией могли потерпеть и одну ночь спать раздельно. Так он думал, подразумевая, что они с женой не имели привычки заниматься любовью каждую ночь или даже так часто, как дважды в неделю. И он вздохнул, припомнив, что пришел к ним и второй медовый месяц.
Размышляя над тем, чтобы десятую главу оставить на следующий раз, Фарук внезапно двинулся дальше. Как и полагается хорошему роману, действие, не сулившее ему ничего неожиданного, вдруг нанесло внезапный удар. «Затем торопливо, будто приняв запоздалое решение, он снял одежду и юркнул в постель сзади нее. Такой акт всех нас страшит. Вокруг них в молчании замер город. На молочно-белом циферблате часов стрелки одновременно передвинулись на новое место. Поезда следуют по расписанию. По пустым улицам иногда промелькнут желтые габаритные огни случайной машины, а часы звонят каждые пятнадцать, тридцать и шестьдесят минут. Она касается основания его члена рукой так мягко, будто трогает цветы. Он засунут до конца внутрь нее. Женщина трогает его яйца и начинает медленно извиваться под ним. Все еще полусонный мужчина немножко приподнимается и пальцем дотрагивается до влажного овала ее влагалища. В этот момент он кончает, как бык. На длительное время они остаются соединенными и все еще безмолвными. Именно эти действия скрепляют их союз, делают его таким прочным. Эти грубые животные действия возбуждают в них чувство любви».
Здесь Дарувалла перевел дух и остановился. Он был вынужден остановиться, чтобы скрыть книгой эрекцию своего члена. Она стала возвышаться над нижней частью его живота наподобие маленькой палатки. Он был в шоке, когда среди огненной прозы, на фоне строгой элегантности текста ему на глаза попались эти слова: «член», «яйца», «влажный овал влагалища». Половой акт, совершенный любовниками, получил наименование «животные действия». Прикрыв глаза. Фа-рук подумал, читала ли Джулия эту часть книги? Обычно его не трогало, что она испытывала, читая вслух понравившиеся отрывки из текста. Жена бесхитростно делилась с ним своими переживаниями, однако они редко оказывали какое-либо воздействие на доктора. Теперь Дарувалла почувствовал странную потребность обсудить с ней свое впечатление от книги. И как только он об этом подумал, поднявшийся торчком его член коснулся поразительной книги.
Открыв глаза, Дарувалла подумал, что он, наверное, умер и проснулся в том месте, которое христиане называют адом: рядом с гамаком, уставившись на него, стояли ОНИ, представители клуба Дакуорт, которых он совершенно не выносил.
— Ты читаешь эту книгу или используешь ее как снотворное? — спросила Промила Рай. Рядом с ней доктор увидел ее единственного уцелевшего племянника, этого противного и когда-то безволосого мальчика Рахула. И сейчас с парнем что-то творилось, поскольку теперь он выглядел как женщина. Разумеется, это был уже не племянник, поскольку у него выросли женские груди. Вполне понятно, от такого зрелища Дарувалла потерял дар речи.
— Ты все еще спишь? — Промила Рай нагнула голову так, чтобы прочесть название романа и фамилию автора, в то время как Фарук крепко прижимал книгу к животу, пытаясь скрыть эрекцию от Промилы и этого ужасного племянника с женскими грудями.
