Поближе к машинисту - Грей Аласдер (прочитать книгу .TXT) 📗
— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим… С металлическим лязгом опускаются ставни.
— Кромешная тьма, — говорит мистер Друг. — Хоть свет бы нам оставили. Он обнял бесчувственное тело жены, подставив плечо ей под голову, — так, видимо, ему спокойнее.
— Я знаю, что это слабое утешение, — слышится голос учительницы, — но я рада, что этот военный оркестр перестал играть.
В темноте перестук колес становится слышней, и, чтобы его перекрыть, мать и ребенок молятся громче, но все же не очень громко. Дойдя до конца псалма, они начинают сызнова и вновь читают его от начала до конца.
— Помните, — говорит вдруг учительница, — раньше в каждом вагоне был «стоп-кран».
— А как же! — отзывается мистер Друг со смешком, похожим на стон. — Штраф за неправомерное использование — пять фунтов.
— В былые времена каждый мальчик хотел, когда вырастет, водить поезда, — вздыхает учительница. — А в маленьких городках начальник станции воскресными вечерами играл в вист с директором школы, банкиром и священником. Помню одно солнечное весеннее утро на платформе в Биттоке. Из купе проводника вышел носильщик с корзиной и выпустил целую стаю почтовых голубей. Еще помню сигнальные будки с геранью на подоконниках.
— У нас была человечная дорога, — говорит мистер Друг со вздохом. — Почему все стало не так?
— Потому что мы не остались верны пару! — твердо отвечает учительница.
— Прежде мы жгли в топках уголь, наш британский уголь, которого нам хватило бы на века. Теперь мы зависим от вредной и опасной дряни, от компаний, базирующихся в Америке, Аравии и…
— Вы ошибаетесь, — возражает мистер Друг. — Эти компании нигде не базируются. У меня есть акции некоторых из них. Люди, которые ими управляют, имеют офисы в Амстердаме и Гонконге, банковские счета в Швейцарии и дома на разных континентах.
— Вот почему нашим поездом правят извне! — взволнованно восклицает учительница. — Ни один из НАС не может ничего сделать.
— Кое-кто притворяется, что может.
Они слышат слабый и отдаленный гудок встречного поезда. Он нарастает, становится таким громким, что учительнице приходится кричать изо всех сил:
— Никто не может ничего сделать! Никто не может…
Она сжалась в ожидании взрыва, но не слышит его — или слышит и тут же забывает. Поезд больше не движется. Обволакивающая ее чернота так тепла, так уютна, что на мгновение ей чудится, что она дома, в постели. Звучащий рядом сонный лепет ребенка — «Мама… Мама…» — идет словно из ее собственных уст. Голос матери удивленно отвечает:
— Патси… Я думаю… У нас все будет хорошо.
В следующий миг учительница, как и другие пассажиры поезда, слышит начало поистине гигантского и последнего взрыва — начало, но не конец.
