Царица амазонок - Фортье Энн (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Но между снимками раскопов и находок попадались и фотографии вооруженных охранников и бронированных машин, которые как бы связывали воедино всю коллекцию картинок колючей проволокой. И несмотря на то что охранники частенько улыбались и даже позировали перед объективом, в них ощущалась затаенная жестокость, лежавшая прямо под цивилизованной поверхностью.
И только тогда мне пришло в голову открыть самую последнюю папку. Как я и ожидала, в ней содержались снимки из алжирского храма, включая несколько фотографий крупным планом: саркофаг во внутреннем святилище. Пролистывая картинки дрожащими пальцами, я почти не смотрела на них, пока не добралась до самой последней.
– Смотри! – прошипела Ребекка. – Это же твой браслет!
Я недоверчиво уставилась на снимок. На фотографии действительно был свернувшийся кольцом шакал, только он лежал на бумажной салфетке, и древняя бронза выглядела слегка тусклой от пыли. Но это определенно был не мой браслет. Это был браслет из саркофага! Моя ушибленная голова принялась болезненно пульсировать от возбуждения, и я решила, что объяснение этой фотографии в папке Ника может быть только одно: это он сам снял браслет с руки скелета, а его заявление о том, что воровка – я, было всего лишь подвернувшимся под руку предлогом последовать за мной на Крит.
В этот момент дверь комнаты открылась, и Ребекка, у которой не было моей практики шпионских игр, отпрянула, едва не задохнувшись. Ник бросил на нее долгий взгляд, а потом подошел к нам и захлопнул ноутбук.
– Пора спать.
Свернувшись калачиком рядом с Ребеккой, я поняла, что заснуть не в состоянии. Вечерние и ночные события вертелись в моей памяти, и я ощущала странное, головокружительное возбуждение, в котором не было никакого смысла. Я прошла сквозь адские испытания, и голова у меня болела так сильно, что я едва могла лежать. И все же… я ведь осталась в живых. Я устояла перед нападением и даже сумела самостоятельно выбраться из подземного мира. И теперь пришла запоздалая реакция на все это – триумф победителя.
Может быть, я не такая, как большинство людей. Или это все из-за бабушкиной одержимости выносливостью амазонок… Или я просто унаследовала от нее некие генетические особенности; может быть, в моем мозгу даже отсутствовали целые пучки нервов… Уже не в первый раз я принялась обдумывать эти гипотезы, но впервые искренне порадовалась тому, что, возможно, в определенных отношениях я больше похожа на бабушку, чем на кого-либо другого.
На поздний завтрак мы отправились в таверну «Пасифая». Солнце наконец-то проглянуло сквозь дымку утреннего тумана, и его лучи постарались побыстрее разогнать задержавшиеся кое-где ночные тени. Ни один из нас явно не спешил вернуться к теме моего неудачного приключения в лабиринте. Ник раз или два посмотрел на мой синяк, но даже не спросил, как я себя чувствую.
Сегодня он был одет во все белое – просторную рубашку без ворота и довольно растянутые брюки, что моя мать – со всей ее бесчувственностью к чужим обычаям – обязательно классифицировала бы как вполне милую пижаму. Я же восприняла это как знак того, что Ник намеревается ближайшим рейсом вернуться в Алжир, и искренне обрадовалась.
– Итак… – Ник посмотрел на меня с понимающей улыбкой. – Что там говорится на той глиняной лепешке? Я знаю, вы ее расшифровали.
Я заколебалась. Краем глаза я видела, как напряглась Ребекка, но решила, что тема достаточно безобидна для того, чтобы мне не пришлось лгать. Я ведь действительно все утро провела над табличкой, руководствуясь бабушкиной тетрадкой, но не нашла в тексте никаких упоминаний о золотых сокровищах или чем-то таком, что могло бы заинтересовать мистера аль-Акраба.
– Похоже, это какой-то договор, – честно ответила я, – или, по крайней мере, предложение о заключении договора между какой-то царицей и – но это лишь предположение – правителем Кносса.
– А вы нашли какую-нибудь связь между этой табличкой и надписями в Алжире… Ну, кроме языка? – спросил Ник, глядя мне прямо в глаза.
– Возможно. – Меня немножко нервировала настойчивость Ника. – Имя этой царицы – то же самое, что имя одной из жриц, упомянутых на стене храма, а в договоре также весьма ясно описаны ее враги как люди, имеющие «черные корабли». Я не могу быть уверенной, чем порождено подобное сходство, разве что… – Я умолкла, сообразив, что история, сложившаяся в моем уме, история подвергшихся жестокому нападению женщин, ищущих мести, была слишком фантастичной.
– Ладно… – Ник снова пристально посмотрел на меня, и я поежилась под его взглядом. – Но как вам это удалось? Вы расшифровали алжирский текст за каких-то пять дней. В чем тут фокус?
Меня уколола тревога. Хотя я не предпринимала слишком уж больших усилий для того, чтобы скрыть от Ника бабулину тетрадку, я уж точно не давала ему понять всей ее ценности. Ник только то и знал, что я весьма талантливый дешифровщик древних текстов, который способен найти определенные схемы и связи там, где другие не видят ничего.
– Вот только не надо ее перехваливать! – воскликнула Ребекка, приподнимаясь на стуле, чтобы взъерошить мне волосы. – Просто это у нее в крови. Она настоящий маньяк-дешифровщик.
Тут как раз зазвонил ее сотовый, и Ребекка, извинившись, поднялась из-за стола. Пока ее не было, официант принес наш заказ, и я принялась за еду, но тут же ощутила, что Ник изучает меня взглядом.
– Чего? – наконец спросила я, больше не в силах выносить эту назойливость.
Но Ник лишь покачал головой и продолжал смотреть на меня. Хотя деревянные стулья в этой таверне были довольно примитивными и неудобными, Ник умудрился сидеть весьма расслабленно; похоже, это было его особым даром. Закинув руку на спинку своего стула, а обутую в сандалию ногу положив на стул Ребекки, он выглядел весьма непринужденно, – вот только задумчивое выражение лица не соответствовало его позе.
– Мне ужасно жаль, – сказала Ребекка, возвращаясь к столу в облаке нервной энергии, – но я должна уйти. Руководитель раскопок что-то должен мне сообщить, и, похоже, – она поморщилась и быстро сделала пару глотков кофе, – это не может ждать.
И с этим она ушла, оставив нас перед горой вкуснейшей еды, при виде которой у меня внезапно сжался желудок. Потому что, несмотря на все мои прекрасные намерения, это маленькое путешествие на Крит обернулось полной катастрофой. Я обзавелась шишкой на голове размером с Сицилию, горькими воспоминаниями о потерянных десяти тысячах долларов, у меня остался зарядник, но не было ноутбука, и, без сомнения, дома, в Оксфорде, лекции Ларкина уже успели кому-то передать. И как будто этого было недостаточно, я еще умудрилась связаться не с теми людьми, причем один из них как раз смотрел на меня, подозрительно прищурившись, явно забыв, что это именно он плохой парень, а вовсе не я.
– Интересно было бы знать, – произнесла я, тыча вилкой в яичницу-болтунью, – сможете ли вы отыскать там, в своей команде, кого-нибудь, кто мог бы объяснить всю эту связь с амазонками?
Ник резко передвинулся на стуле. Он до сих пор не прикоснулся к еде, только вертел в руке стакан с апельсиновым соком.
– Напомните мне, что это за связь?
– Ну… – Я почувствовала, как во мне нарастает раздражение. – Совершенно очевидно, что кто-то, с кем вы работаете, решил, что вам в Алжире нужна именно я… Возможно, именно этот кто-то и отправил в Оксфорд мистера Людвига, чтобы тот соблазнил меня разговорами об амазонках. Далее, как выяснилось, и вам я тоже была нужна… И тем не менее я продолжаю гадать, что такого чертовски важного было в тех жрицах подземного храма. Были ли они амазонками? Если так, то как до этого додумался мистер Людвиг? А раз уж вы причастны ко всему этому, – я показала на синяк на собственном виске, – то уж спросите вашего дорогого мистера аль-Акраба, с чего это я должна постоянно страдать?
Некоторое время мы сидели молча, пока Ник не отодвинул от себя тарелку, как будто наш разговор требовал его безраздельного внимания.
