Старый дом - Климов Михаил (бесплатные версии книг .txt) 📗
Да и коробки кончились…
Тогда Слава, передохнув пять минут, взялся мести пол и собирать то, что осталось от кирпича Фаберже.
Осталось немного, но, как показалось Прохорову, вся серебряная фурнитура была цела, только у одного длинного уголка чуть замялся край.
«Продам Матвеичу за пятерку, – решил Слава, – он найдет подходящий кирпич и восстановит, а потом продаст дальше…»
А на фига ему эта пятерка?
С другой стороны, наш герой отлично знал, что антикварщики, в точности как офицеры КГБ, не бывают бывшими, это на всю жизнь, и он понимал, что и сам остановиться не сможет, все равно, пока жив, будет что-то покупать и продавать.
Пока жив…
От грустных мыслей избавиться удавалось плохо, однако захотелось есть и Слава вспомнил, что с утра во рту не было ни росинки, а время уже к ночи.
Он бросил уборку, тем более что и убирать больше было почти нечего, подумал, что жизнь теперь придется всю перестраивать, скорее всего, искать домработницу, чтобы хотя бы стирала за ним, что раньше делала Маринка.
И полез в холодильник.
Нашлось какое-то печенье (для внуков покупалось), кусок сыра и пачка ряженки. В морозильнике обнаружились пельмени, которые Слава и поставил варить, прикинув, что и тут, с продуктами, надо что-то решать. Повесить готовку, которую наш герой не любил, все на ту же мифическую домработницу?
Еще бы знать, где ее взять…
Он включил комп, жуя в качестве салата сыр с ряженкой (от печенья решительно отказался).
Мельком просмотрел первую страницу Яндекса, автоматически перешел на недавно обнаруженный сайт, где какой-то энтузиаст собирал и выкладывал антикварные новости.
«Чушь, не было такой книжки… А это смешно, столько просить… – приговаривал он про себя, проглядывая заголовок за заголовком, изредка открывая сами страницы, чтобы прочитать подробности. – Молодец, Абросимыч, знай наших… – прокомментировал он удачную продажу старым приятелем дорогой книги на лондонском Сотби. – Открыли завещание какого-то придурка в Новой Зеландии… Странно, какое отношение это к нам имеет – где мы, а где Новая Зеландия?»
И пошел к плите, выключить и слить пельмени.
Но вдруг подскочил, развернулся и бросился к столу. Лихорадочно открыл нужную страницу, впился в текст.
«Сегодня во исполнение воли известного новозеландского коллекционера и специалиста первой половины двадцатого века по русскому искусству Владимира Горностаева, умершего почти шестьдесят лет назад, был вскрыт конверт, который хранился все эти годы с надписью: «Вскрыть точно двадцать первого июля 2013 года». Конверт этот был единственным в обширном наследии коллекционера, который он в свое время не передал в библиотеку университета Кентербери. И все эти годы специалисты гадали, что же именно там находится. Содержимое превзошло все ожидания: там оказалась первая книга Марины Цветаевой «Вечерний альбом». Издание редкое и дорогое, но не в самой книге дело. Сегодня специалисты по русской литературе всего мира обсуждают, как могла никому тогда неизвестная Марина Цветаева в 1913 году подарить свою книгу Надежде Мандельштам. Они, безусловно, были знакомы, но произошла их встреча на девять лет позже и особым дружелюбием друг к другу эти две великие женщины не отличались. Да и Надежда Яковлевна в то время еще не встретила Осипа Эмильевича, это произошло, вроде бы, только в 1919 году, а все еще носила свою девичью фамилию – Хазина».
– Господи, – сказал вслух Слава, – да ведь это Володя шестьдесят лет назад придумал, как сообщить мне, что у них все в порядке…
72
Почивал Прохоров эту ночь странно…
Не сказать, что плохо, не сказать, что хорошо.
Ему вообще казалось, что он не спал ни секунды…
А встал выспавшимся и посвежевшим…
Как-то вчерашнее Володино послание взбодрило его…
А в том, то это именно проделки «зятя», Слава не сомневался ни на секунду. Еще как-то книга, купленная им недавно с автографом, полученным несколько дней назад Надеждой, могла гулять по миру…
Но вот чтобы у Владимира Горностаева, а именно такая фамилия стояла в Володином паспорте, это наш герой помнил точно, из Новой Зеландии…
Да еще вскрыть в нужный момент…
«Зять» вместе с дочерью просто посчитали, что если Слава не появился, значит, ему сейчас должно быть очень плохо и одиноко. И решили его утешить, послав весточку о себе…
Но какие мозги у человека…
Восторг…
И какая забота о нем, Прохорове…
Наш герой хорошо понимал, чувствовал за этим посланием и дочь, которая наверняка тыкала мужа в бок с просьбой что-нибудь придумать, как-нибудь помочь отцу…
Но ведь нашел такую изящную форму «зять», тут даже сомнений не было… Не отмахнулся, думал, искал…
Как он еще мог это сделать? Как послать из прошлого привет в будущее, если неясно где именно этот привет будут искать?
Совершить некий поступок, чтобы его как-то отметили в нужный тебе в будущем момент. Причем поступок этот должен быть таким, чтобы тот, кому адресуется привет, неминуемо наткнулся на его описание, а не искал специально. Можно было немотивированно убить американского президента, а можно – вот так, как это сделал «зять»…
Почему-то вот это ощущение Володиной доброты и, как сейчас модно говорить, «креативности» безумно радовало нашего героя.
И скорей всего, именно этот странный коктейль из отчаяния (надо объяснять почему?) и радости, из безысходности и надежды, из депрессивности и восторга и был точным портретом сегодняшнего состояния нашего героя.
И было еще что-то хорошее в этих его чувствованиях, какой-то еще компонент, но за всю ночь, за все свое бдение-бодрствование он так и не смог его точно почуять и определить…
Слава встал утром, помылся, почистил зубы, начал разогревать вчерашние пельмени…
И вдруг почувствовал, заметил, что напевает какую-то песенку…
Он, без слуха и голоса…
Он, в которого школьный приятель Витька Недельчик, окончивший музыкальную школу, начинал кидаться всякими не очень тяжелыми предметами, как только Прохоров начинал петь…
Он, которому Варвара под страхом смерти запретила даже рот открывать на эту тему, и пару раз этот страх едва не исполнился…
Он, который сам себе отменил раз и навсегда это занятие, и уже тому лет двадцать, как эта отмена работала безукоризненно…
И вдруг он напевал какую-то мелодию, страшно знакомую, хотя слов вспомнить не удалось ни одного…
Ура, мы ломим, гнутся гады…
Прохоров сел завтракать перед компом, еще раз прочел вчерашнее сообщение и вдруг обратил внимание на слова «умершего почти шестьдесят лет назад».
Потом понял, что Маринка тоже умерла много лет тому, что, скорей всего, это же случилось с Андрюшей и Анечкой…
Помолился за них…
Но настроение испортилось… Старик, переживший всех своих не только детей, что нечасто, но бывало, но и внуков…
Этакий курьез…
Потом все-таки нашел в себе силы, отогнал дурные мысли, от которых чуть не впал в полную депрессию опять, и решил разобраться со своими делами…
Их было немало…
Но и немного…
Когда-то по молодости в списке встреч и визитов на день у Прохорова могло стоять и десять и пятнадцать…
И сил хватало и времени… И все успевал…
А сейчас…
Три-четыре, и он уже все – выдохся…
Слава опять усилием воли отогнал от себя набегающую хандру.
Так, во-первых, связаться с Александром и отменить продажу его, Славиной квартиры.
Если он остается (а куда ему теперь деваться?), то квартира-то собственная ему нужна… Но пусть с документами все будет доведено до конца…
Во-вторых, найти Матвеича и решить вопрос с кирпичом.
Сделать это хотелось побыстрее, не из-за денег, конечно, а потому что видеть прекрасное произведение человеческого гения покалеченным и покореженным было тяжело и противно. При всех ее недостатках, Варвара, которая выбрасывала любую посуду, если у нее откололся даже самый краешек, была ему понятна.
А тут такое прекрасное и забавное изделие…
