Бруклинские ведьмы - Доусон Мэдди (книги txt, fb2) 📗

Тут-то Бедфорд и исчезает из вида. Поводок выскальзывает у меня из рук, когда я останавливаюсь купить упаковку мыла с оливковым маслом, и пес убегает.

Я прохожусь туда-сюда, потом вздыхаю и ложусь на траву. О’кей, думаю я, глядя в небо. У меня была собака. Может, именно этому учит меня сейчас жизнь — отпускать. У меня была жизнь в Калифорнии и замужество. Потом у меня была жизнь во Флориде, жизнь с человеком, который хотел на мне жениться. А теперь вот я в Бруклине, с домом, бывшим мужем и парнем с цокольного этажа, который изуродован ожогами и утверждает, что он — неисправимый мизантроп; у меня появилась новая подруга с ребенком и раной на сердце и знакомая пожилая дама, подозревающая, что она снова влюбилась.

Вокруг меня по-прежнему золотые искры. Прищуриваясь, я их вижу. Это те самые искры, о которых говорила Бликс, и у меня возникает ощущение, что она где-то поблизости, может быть, совсем рядом, плавает тут в эфире.

Через некоторое время я чувствую, как что-то касается ноги, потом слышу пыхтение и чувствую горячее дыхание на лице. Я быстро сажусь и вскидываю руки ко рту, но Бедфорду и дела нет до того, что я возражаю против размазанных по всему лицу собачьих слюней. Он вытягивается рядом со мной, виляя хвостом, улыбаясь, и его глаза смотрят прямо в мои.

«Я вернулся, — будто говорит он. — Может, нам пора уже двигать к дому? И да, кстати, я принес тебе детский ботиночек».

«Пожалуйста, помните, что я целиком и полностью на вашей стороне, независимо от того, что там у вас наверху происходит, но не пригнали ли к вам в квартиру стадо скота? Мне волноваться?»

«Ох, простите. Похоже, я обзавелась представителем семейства псовых».

«Вот оно что. Я думал, что у вас там гончая, но Рой ставил на целую стаю волков».

«ЛОЛ. У меня дворняжка, звать Бедфорд, второе имя Авеню, но оно используется только на официальных мероприятиях, либо если этот пес разорвет на кухне пакет с мусором. Что ему, кстати, запросто».

«Подозреваю, вы превращаетесь в бруклинистку. Иных оправданий для такой собачьей клички быть не может. Забавный факт: настоящее полное имя Роя — Седьмая Авеню, так что в какой-то степени они тезки. #npocтoшymкa».

«Возможно, Бедфорда и Роя надо познакомить, раз уж они оба — животные и обитают в одном доме».

«Какая вы милая! Коты и собаки просто-таки наслаждаются обществом друг друга!»

«Патрик, как вы думаете, мы когда-нибудь сходим погулять?»

«Эй, а как дела у Лолы?»

«Нормально. Анализы сдает. Целую кучу анализов. Патрик, мы когда-нибудь сходим погулять?»

«Когда ее выпишут?»

«Пока неизвестно. Патрик, так вы никогда не выходите? Никогда? Совсем? А где продукты берете?»

«Марни, там, где вы жили раньше, нет доставки на дом? Замечательная система! Но теперь, как бы социологически интересно все это ни было, я должен вернуться к работе. Ногтевой грибок на ногах — болезнь серьезная, народ ждет моих мыслей по этому поводу».

«Ясно. Я тоже пошла, у меня под дверями стоит какой-то штурмовик и требует конфет. #можетсэмми».

«О эти причудливые обычаи человеческих детенышей. На заметку: одно дело — Сэмми, но если к вам начнут ломиться другие дети, вы не обязаны им открывать».

«Вы — брюзга высшей категории». «Наивысшей. Современный мир не знает брюзги хуже».

Несколько минут я смотрю на телефон, решая, посмею ли рискнуть написать то, что хочу написать.

А потом набираю:

«Вы всегда были брюзгой наивысшей категории? Или это из-за несчастного случая?»

«Ничего себе. Милая беседа. Ногтевой грибок — побоку. Веселье не прекращается. Спросите Роя».

— Только погляди на этого бесподобного штурмовичка, — говорит Джессика. — Он хотя бы остался со мной на Хеллоуин! — Она стоит у задней двери моей кухни и показывает на Сэмми, который одет во все белое и в белый шлем. Он тащит полную наволочку конфет и тянет:

— Ну ма-ам!

— А что? Хеллоуин мог выпасть на другие выходные, и был бы ты сейчас на Манхэттене с отцом и этой. А она в свои примерно двадцать четыре может и не догадываться, что в Хеллоуин детям полагается собирать угощение по соседям. И что им нужны костюмы. Хотя, как знать? Может, она такая молодая, что еще сама с наволочкой по квартирам шастает. — Джессика пожимает плечами, одновременно распаленная и довольная собой.

— Ты — мой костюмер, — говорит Сэмми. Он смотрит на меня и закатывает глаза — универсальный детский сигнал, сообщающий о раздражении. — А еще, мам, папа сказал, что больше с ней не встречается.

— Мечтай больше! — заявляет Джессика. — Судя по тому, как он расписывал мне эти отношения, они на века.

Я перебиваю ее, пока она не увлеклась очередной тирадой.

— Заходите, — говорю я. — У меня готов для вас горячий шоколад. И, Сэмми, покажи мне свою добычу! Божечки, да ты полную наволочку набрал!

Мы с Джессикой убеждаем мальчика вывернуть весь свой улов на стол — благо столешница большая, — и некоторое время все втроем, смеясь, копаемся в шоколадных батончиках, леденцах, пакетиках M&M's и игрушках, сопровождая все это восклицаниями. Мы пьем горячий шоколад, едим батончики и жевательные конфеты, а Бедфорд устраивает очередной перегон скота — Сэмми называет это «щенячий взрыв», и они вдвоем принимаются носиться по квартире с хохотом и лаем, пока Джессика не заявляет, что хорошего понемножку и пора домой.

Однако перед тем, как уйти, Сэмми подсаживается ко мне и шепчет:

— Ты уже посмотрела ту книгу?

Я качаю головой, и он просит:

— Ну пожалуйста! Ты должна хотя бы взглянуть, что там.

Я украдкой смотрю в сторону книги, которая так и стоит на полке. Я не собираюсь ее открывать. Хоть и сама точно не знаю почему.

32

МАРНИ

Стоит только наступить первой неделе ноября, как на улице резко холодает, и погода наконец становится именно такой, какую я все время ожидала от Нью-Йорка. Ветер пронизывает город, нападает из-за углов и, гуляя туда-сюда по улицам, играет с мусором, заставляя пустые пластиковые бутылки и бумажки пускаться в пляс на тротуарах. Выведя Бедфорда на одну из ежедневных прогулок, я наблюдаю, как мой пес гоняет белок, как белый продуктовый пакет вальсирует в воздухе, пока его дразнящее кружение не прерывает оголившаяся верхушка дерева.

В одном из наших регулярных телефонных разговоров я говорю Джереми, что все выглядит так, будто невидимый рефери вдруг дунул в свисток, крикнул: «ЗАМЕНА!» — и старая летняя команда похромала прочь со стадиона, а на ее место выскочила свежая, дикая, ветреная команда осени с энергичными молодыми игроками. Это так не похоже на Флориду. И на Калифорнию.

Потом придет зима, и наступит Рождество, а потом я уеду. Осталось меньше двух месяцев. Моя родня уже поговаривает о том, как будет здорово, когда мы опять соберемся все вместе, и будет первое Рождество Амелии, чулки с подарками, праздничная индейка и множество светящихся украшений, которые моя мама развешивает повсюду, считая, что это очень весело.

Джереми говорит, что будет просто замечательно наконец-то отметить Рождество большой семьей, а не сидеть, как обычно, весь праздник вдвоем с матерью. Моя мама уже пригласила их обоих. На самом деле, он уже водил обеих мам позавтракать вместе на выходных и думает, что, когда они сидят вдвоем и любезно разговаривают о нас, это выглядит очень мило. Я не могу себе такого представить.

— О нас, — говорит Джереми, и все мои нервные окончания скукоживаются от чувства вины, когда я слышу эти слова. Потом он говорит: — Знаешь, может быть, тебе пора связаться с агентом по продаже недвижимости, чтобы, когда придет время продавать дом, все уже было на мази. — Он говорит: — Я так по тебе скучаю, что, когда ты выйдешь из самолета, еле сдержусь, чтобы не схватить тебя и не уволочь куда-нибудь.