Сент-Женевьев-де-Буа - Юденич Марина (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Архив Комитета Государственной Безопасности СССР, вернее архив ВЧК-НКВД. Тебе эти аббревиатуры ведь известны?
— Разумеется, кому же они не известны. И что, там тоже теперь берут взятки?
— В России, друг мой, взятки берут везде Впрочем, как я помню из истории так было всегда. Разве бабушка тебе ничего не говорила про это?
— Нет, знаешь ли, вдали от Родины, она видимо предпочитает вспоминать только о прекрасном, что с было с ней связано — Что ж, возможно она и права, но мы-то — не вдали, посему приходится постоянно помнить и о вещах менее прекрасных А и забудешь, так тут же напомнят, можешь не сомневаться — Грустно это. Но что ж поделаешь? Мы — то теперь куда?
— Слушай, я свинья, конечно нужно было бы сначала разместить тебя Кстати, что ты предпочитаешь — по-русски у меня на даче, я там живу постоянно, или по-европейски — в гостинице. Тогда выбирай — Рэдиссон, Мариот, Балчуг-Кэмпински?
— Что за вопрос — конечно по-русски, если, конечно, тебя это не стеснит — Слушай, давай без реверансов ты хоть и князь, но не смольная барышня так кажется твоя польская старушка себя называла?
— Я тебе уже сто раз сказал….
— Помню, помню, Нетта Казимировна, из Радзивиллов Извини, я не из вредности, так просто привычнее и короче. А насчет стеснишь — совсем даже наоборот, мне сейчас… Но ладно, об этом потом Я вот, что хочу тебя попросить — потерпи немного с размещением, ладно? Заедем сначала в одно место ненадолго, я думаю, в потом уже и на дачу. Там баньку затопим, и вообще… Дотерпишь?
— Разумеется. Я же не смольная барышня А что за место?
— Место? Место интересное — родительский дом называется Знаешь. У нас даже песня такая есть. " Родительский дом, чего-то там, начал… " — Поляков фальшиво и как-то совсем неуверенно пропел эту фразу и Микаэль особенно остро почувствовал, как напряжен он сейчас Собственно, маршрут, который, прикрываясь привычными ужимками и прибаутками Дмитрия Полякова, прокладывал все это время сидящий в нем робот, стал ему теперь окончательно ясен — Ты уверен, что это нужно делать именно сейчас, — почти шепотом спросил он его Эта тема уж точно была не для ушей двух крепких ребят на передних сидениях И в этом Поляков, похоже, был с ним согласен Сначала он только упрямо наклонил голову, лишь кивком отвечая на вопрос, но потом все же так же тихо добавил — Именно сейчас Иначе…
Фразы, однако он не закончил Этот разговор был только для них двоих.
Беслан Шахсаидов
Боялся ли Алексей Артемьев Беслана Шахсаидова, полевого командира, террориста и генерала. Вероятнее всего — да, боялся И глупо было бы бравировать обратным. Руки Беса, обагренные кровью не одного десятка а то и сотни людей, иногда простирались очень далеко — это Лехе было доподлинно известно Однако не совсем справедливо, а если уж быть до конца честным, то совсем не справедливо было бы утверждать, что сейчас им двигал только страх.
Да и страх, собственно, который, как выяснилось, присутствовал в его отношении к Бесу не был совершенно обычным страхом, который испытывает любой нормальный человек перед хладнокровным массовым убийцей. Леха боялся Беса, но и находил в нем некоторые если и не симпатичные ему, то уж по крайней мере, вызывающие уважение качества и свойства характера — его несгибаемую внутреннюю силу, конечно же — отчаянную смелость, верность, не смотря ни на что, а соблазнов было предостаточно — тому Леха был живым свидетелем, своим, пусть и весьма своеобразным принципам и представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо. Словом, выходило так, что Леха вроде бы даже признавал за Бесом право быть таким, каким он был.
Итак, не страх, пусть и довольно своеобразный, двигал теперь Алексеем Артемьевым. Он улетел в Москву ранним утренним рейсом и уже вначале десятого выруливал на своем массивном джипе со стоянки зала приема официальных делегаций, бодрый, слегка пьяный — в самолете, несмотря на то, что время не очень подходило для этого, он «раздавил» со стюардессой бутылку французского коньяка, предусмотрительно упакованную людьми Беса вместе с какими-то фруктами в отдельный пакет. Улетал Леха вновь воспользовавшись услугами зала VIP, который в губернском центре по старинке назвали — « депутатским» На специальном микроавтобусе его доставили к трапу пустого еще самолета и заботливо усадили в первом ряду возле иллюминатора Посадка еще не началась и Леха, пребывающий в состоянии нервного ожидания предстоящих активных действий, ( состояние это сродни видимо тому, что испытывает гончая собака уже предвкушающая бешеный гон охоты, но еще не спущенная ловчим с поводка ), что бы как-то разрядить закипающую внутри энергию, скоренько очаровал немолодую уже, но довольно симпатичную стюардессу, стройную, худощавую, с длинным горбоносым лицом и густыми темно-рыжими, с вишневым каким-то отливом волосами, стянутыми на затылке в тугой «лошадиный» хвост Он сразу почувствовал в ней породу, так сохраняются после тридцати обычно женщины хороших кровей и удивился даже тому, что летает она на столь простеньком рейсе — ей бы, если уж и быть стюардессой, то как, минимум, на солидных международных линиях. Но судьба стюардессы, наверняка не слишком сладкая и богатая событиями самого разного толка мало волновала Леху — ему теперь надо было блистать самому, такое было настроение, кураж Это было несложно и дело было не в популярном телевизионном лице, будучи еще скромным репортером молодежной радиостанции при малом росте своем и совсем не потрясающем красотою лице, Леха в два счета мог очаровать, а точнее уболтать любую самую взыскательную и капирзную даму — такой был талант Теперь же к сему добавилась еще и широкая популярность Словом, пластиковые стаканчики и шоколадка как дополнение к его вкладу в их общее застолье, появились перед ним уже минут через пять, после того как он выяснил ее имя — Рита. Дальше все было просто, вторая стюардесса оказалась девицей не вредной и Рита весь полет просидела рядом с ним, прихлебывая коньяк и слушая его соловьиные трели — она была прекрасной слушательницей, а большего Лехе сейчас и не требовалось Ко всему прочему, она оказалась еще и умной женщиной и прощаясь при посадке во «Внуково» даже взглядом не попросила телефона, за что Леха остался ей крайне признателен — пришлось бы ошибиться парой цифр в номере — и хоть вранье — было его профессией и призванием — такое ему все же претило.
Москва встречала его хмурой и, оттого возможно не выспавшейся. Поток машин на Киевском шоссе и еще более — на Ленинском проспекте был злым, напористым и агрессивным. Впрочем, пьяным, за рулем Леха чувствовал себя более уверенно, ГАИ он давно, еще с времен его знаменитых криминальных хроник, перестал даже опасаться, а у злобствующих с утра автомобилистов, хватало ума не лезть на рожон — и не связываться с огромным черным джипом, сквозь зеркальные стекла которого невозможно было разглядеть — кто там в салоне — маленький одинокий журналист за рулем или компания бритоголовых крепышей. Он быстро, несмотря на утренние пробки, добрался до цели — приятель из Центра общественных связей ФСБ уже ждал его в своем неожиданно уютном кабинете на Лубянке, готово было и разрешение на работу с интересующими его документами Настал долгожданный момент. Прозвучала команда ловчего — и спущенная гончая, надрывая связки и азартное собачье сердце, захлебываясь лаем стремительно летит по следу обреченного зверя. Только чудо спасет его, но чудеса случаются редко.
Алексей Артемеььв спросил себе чаю покрепче — завтрак с коньяком уже начинал тяготить жаждой и свинцовой тяжестью в затылке — и углубился в разложенные перед ним бумаги.
Уже через полчаса он отложил большинство папок из довольно внушительной стопки, предоставленной в его распоряжение в сторону, оставив перед собой только одну, средних размеров Уже по одному только цвету картонной обложки, можно было судить о времени, когда она начала формироваться — обложка была темная, серо-зеленого цвета, картон был гладким и слегка уже залоснившимся, в верхнем правом углу, как и полагалось в этом учреждении значилось «совершенно секретно», а ниже — по центру — толстыми черными буквами — "
