Иди сквозь огонь - Филимонов Евгений (читаем книги txt) 📗
Так и шло всё, пока не пришла Эта хворь.
И теперь они надеялись лишь на чудо, которое им присоветовала старая бабулька, пахнущая хлебом и молоком, неведомо как оказавшаяся в детской больнице.
Машина неслась вперёд…
Глава 4
Внешне Кайзер не волновался. Но за внешним спокойствием таилось бешенство зверя, усилием воли загнанное на самое дно естества. Лишь глаза, и без того тёмные, налились чернотой и из них теперь ощутимо пёрло злой волной, пригибающей к полу.
Старики знали и привыкли к проявлениям внутреннего Я их предводителя, а вот молодёжь, принятая в стаю недавно, оказалась перед лицом Этого впервые.
За стенами приглушённо отбивало ритм что-то клубное, молодёжь колыхалась в полном отупении, подчиняясь чёткому ритму следующих одна за другой мелодий в кавычках, помогающих превращать их в стадо. Кирилл знал это, они – нет. Он много, что знал – и многое из этого знания работало сейчас за стеной, принося каждый миг не один бакс.
Молодняк стоял неровной шеренгой и преданно ел Кирилла глазами, выказывая полное подчинение, и готовность рвать куда прикажут и – у кого прикажут. Бьющаяся за стеной стадная животная сила проникала и сюда, и Кайзер разглядывал своих псов – не дрогнет ли кто, подчиняясь музыке? Пока не дёрнулся ни один, хотя внутри…
Кирилл ещё раз обвёл всех глазами и молча сплюнул. Брат отсутствовал уже три дня. Он не позвонил, не скинул смс-ку, не явился в клуб. Просто пропал, словно стёртый неведомым ластиком.
– Ну и где Валет? – лучше бы он кричал.
Грай, старый детдомовский друг и брат, качнул головой.
– Не знаю, Кирилл. Пропал малой. То ли бухает где-то, то ли залёг у очередной подружки. Ты же его знаешь, ни дня без юбки.
– Знаю. Это всё не то. Я чувствую, что не то. Улавливаешь смысл?
Грай нахмурился. Кайзер часто проявлял волчью суть, ту, что помогла ему и им всем выбиться со дна. Эта суть помогала ему чувствовать невидимый ветер и читать незримые следы. Если он сказал, что что-то случилось или случится скоро – значит, так и есть. Сбоев предсказаний не случалось ни разу. Тем более, когда дело касалось кровных братьев. Принесённая некогда на том самом пустыре клятва сделала их не просто сплочённой группкой, нет – она спаяла отдельных людей в единый организм, многорукий и многоликий, мозгом и волей которого стал Кайзер.
– Да, уловил. Ищем. Наши везде спрашивают, кто-то всяко слышал или видел что-то.
– Что он делал в тот день? Куда собирался, что-нибудь говорил? Я его никуда не заряжал, да и он вроде не собирался никуда. Чёрт!
Боль от впечатанного в стол кулака слегка облегчила ярость. Кирилл подошёл к молодняку и прорычал:
– В общем так. Каждый вспоминает мне – что говорил Валет, куда собирался, что хотел делать. Каждый! У кого с памятью плохо – холодильник освежит.
Ребята побледнели. Про холодильник они только слышали. И знакомиться с истинностью слухов, особенно в качестве «клиентов» – им совсем не хотелось.
– Он всю неделю что-то говорил о какой-то девчонке, которую хочет на крючок посадить. Ну, как обычно у него – Валера всегда о тёлках говорил. А об этой несколько раз рассказал, что прям королева, и он её своей сделает. Вроде в тот день и собирался замутить.
Парнишка в конце шеренги договорил и замолк, словно испугавшись того, что только что сказал. Или тех слов, которыми он это сделал.
Кайзер рывком подтянулся к нему и цепко уставился в глаза.
– Девчонка или тёлка? Вспоминай! Тёлки здесь все пасутся, а девчонки – это ещё чистые, по улицам шляются. Вспоминай, твою бога душу… Ну?!
Облизывая губы, молодой щенок продолжил:
– Вроде девчонка, из школы какой-то, кажись. Он говорил, что она какая-то не такая. Заявил, что, мол, тем интересней.
Кайзер насторожился. Если Валет сказал «не такая», значит это было что-то неординарное, своих клиентов братишка разглядывать умел. Что же он такое встретил?
– Школа? Какая?
Парнишка обливался потом, тот стекал по шее крупными каплями и терялся где-то за воротником. Тёмная сила, льющаяся от Кайзера, ломала волю, превращая в подобие куска мяса. И как тот истекал бы кровью, так и он сейчас исходил потом и слюной, забивающей рот.
Кайзер вздохнул и расслабился, а потом положил руку на плечо стоящему перед ним парню и успокаивающе произнёс:
– Так, стоп. Успокойся. Лёша, да? Я тебе уже благодарен, что вспомнил. Молодец. А теперь, помаленьку вспоминай, что и как.
Приободрившийся, словно с него сняли пудовые вериги, Алексей стоял и вспоминал:
– Кажись, семьсот двадцать третья. Мы там не пасемся, далековато, да и вроде спорная там территория и нам там делать нечего. А он сказал, что старый конь борозды не испортит.
– Семьсот двадцать третья? Это на углу Парковой и Мира?
Кайзер развернул в памяти карту района. Да, школа стояла на углу названных улиц. При этом находясь в самом дальнем конце района влияния стаи Кайзера. Спорная, нейтральная точка. Где могли пересечься его парни и соседи.
– Грай, бери ребят и мухой туда. Всё проверь, волну не подымай. Если что-то там приключилось, то это уже все знают. Школа же.
Брат кивнул, и ткнул пальцем в парочку наиболее крепких пацанов из шеренги.
– Ты… и ты. Со мной. Бегом оделись и к гаражу. – И направился к выходу.
Кайзер молча провожал массивную фигуру брата. Он не мог поехать с ними, это неправильно. Чёртовы статусные игры. Ничего, брат метнётся быстро. Он подождёт.
Глава 5
Катя задумчиво смотрела в окно, за которым привычно гнулась под ветром уже немолодая, но тонкая берёза.
Небольшую рощицу у школы посадили давным-давно родители школьников, пожелавшие таким образом увековечить себя и своих детей в истории заведения. Что ж, память осталась добрая. Пусть и небольшая – роща давала отличную тень и чувство свежести в жаркие дни.
С ветки под окнами точно с таким же интересом уставилась на Катю любопытная синица.
В детстве Катя думала, что жёлтогрудки прилетают в город только зимой, но – либо в мире что-то изменилось, либо она думала неправильно – вёрткие птички мельтешили повсюду и летом.
С минуту Катя и птица пристально рассматривали друг друга, а затем синичка вспорхнула и исчезла среди чёрно-белых стволов.
Катя проводила её взглядом. Кажущаяся лёгкость птичьей жизни манила и прельщала, но верить этой лёгкости было бы глупо. Катя и не верила, но, всё-таки, удержаться от чувства лёгкой зависти не могла.
Мысли, подобно улетевшей птице, перепорхнули на недавние события. Несмотря на то, что прошло два дня, Катя всё ещё обдумывала произошедшее той ночью, которая изменила многое, если не всё.
Она вспоминала сон.
Раскинув руки, она бросилась в бушующее пламя.
И рыжий демон обнял её, нежно и ласково. Так, как облекает вода, в которую ныряешь в летний день. Но, огонь не давил. Он был невесом и неосязаем, близок и далёк, вокруг и нигде. Вёрткие языки пламени плясали перед глазами и, словно дразня, уворачивались от Катиных рук, когда она пыталась их ухватить.
Катя остановилась, заворожённая безумной игрой, не зная, куда и зачем идти. Внутри огня имелся только огонь, направления и смыслы остались где-то там, снаружи.
Словно почувствовав её нерешительность, где-то вдалеке прозвучал Голос. Уже не шёпот, а настойчивый призыв:
– Приди ко мне.
Ухватив направление, Катя сделала шаг. Затем другой. Демон радостно взревел, и вокруг завертелась свистопляска огненных смерчей. Они налетали на Катю и рассыпались при прикосновении, но не прахом, как снаружи, а ворохами искр. Искры тотчас пропадали в породившем их огненном буйстве, но отдельные искорки не сгорали, а повисали рядом с Катей. И с каждым шагом их становилось чуть-чуть, но больше.
Катя неверя разглядывала вертящееся вокруг кружево пылающих светляков – они что-то напоминали ей, до боли знакомое. Но что? Понимание находилось где-то близко, возможно нужно сделать ещё шаг… еще… и еще. Искра, ещё искра, ещё и еще… И когда она уже почти поняла, в миг, когда знание готово было взорваться у неё в мозгу – вновь пришёл Голос.
