Дива - Алексеев Сергей Трофимович (книги бесплатно .txt) 📗
Поисковая цепь в лесу рассыпалась, сжалась по два- три человека и напоминала дырявую сеть. Но и в неё начала попадать добыча: сначала нашли потерянный карабин телохранителя. Видимо, он в страхе продирался сквозь чащобник и не заметил, как сук павшей ели зацепил ружейный ремень, сдёрнул его с плеча и выстриг косой кусок натовской камуфляжной ткани, трепещущей на ветру. Генерал Гриша заметно ожил, но все остальные теряли остатки азарта и брели понуро, представляя, что прочёсывать придётся эдак километров двести, до самой Тотьмы.
Костыль нашёлся несколько раньше, он брёл по зарастающей лесовозной дороге, сильно хромая и опираясь, как странник, на сучковатый посох. У него даже борода заметно подросла, возможно, за счёт впутавшегося зелёного лишайника, отчего он сам начал напоминать старого, облысевшего лешего, где-то потерял берет. Никто не ожидал его увидеть, поэтому все остановились, а Кухналёв помнил приказ, достал пистолет и передёрнул затвор. Недоеденный шёл, погружённый в свои размышления, и вряд ли замечал, что творится вокруг, по крайней мере, продолжал идти как ни в чём не бывало, пока не наткнулся на ствол пистолета. И лишь тогда поднял настолько измученный взгляд, что даже полковник застеснялся и убрал оружие.
Однако будучи сломленным, проговорил слова короткие, ёмкие и выстраданные:
— Ну, сука.
И сразу все поняли, к кому относится столь резкая характеристика. Мидак тотчас же отогнал егерей и милиционеров подальше, обеспечивая секретность, и доложил Фефелову, который уже витал в воздухе. Кухналёв тоже своё дело знал, поэтому, исполняя приказ, снял с плеча охотоведа карабин и выдернул из кобуры служебный ТТ.
Недоеденный не сопротивлялся, скорее всего, не было эмоциональных сил.
— Это всё она устроила, — проговорил отвлечённо. — Как я сразу не догадался...
— Что устроила? — спросил полковник, теряя задор, однако доставая наручники.
— Молоком облила. Заговорённым! У меня вон за сутки борода выросла! А она вся покрылась!..
Костыль оборвался на полуслове и осмотрелся, сморгнул оловянную поволоку в глазах. Наконец-то увидел Кухналёва.
— Родионыч!.. Её надо взять немедленно! — И заговорил шёпотом: — Они сейчас где-то здесь, близко... Отправь егерей, пусть привезут флажки.
— Какие флажки?
— Красные!
— Зачем красные флажки?
— Оклад сделать!.. Зачем... Гони кого-нибудь на базу! Сейчас мы их возьмём, как миленьких.
— Ты что мелешь, Олесь? — спросил генерал Гриша, всматриваясь в его лицо. — Где принцесса?..
И тут над лесом послышался гул, после чего на малой скорости выплыл вертолёт, к счастью, эмчээсовский МИ-8. Он приземлился за перелеском на зарастающем поле; допрос не прекратился, хотя Костыля повели к уполномоченному — Фефелову, ставшему на поисках самым главным.
— На хрен вы летаете здесь? — приглушённо заверещал охотовед. — Спугнёте!.. Они тут оба, рядом. В старый выруб заскочили! Родионыч, помнишь, где зимой лосей гоняли?.. Обложим и возьмём!
— Ты что мне тут гонишь? — встряхнулся полковник. — У тебя спрашивают, где принцесса?
— Говорю же, на вырубе! — опять зашептал он. — Только придётся ловить и струнить!
— Что значит струнить? — вмешался Мидак, дабы поддержать свою значимость.
Костыль глянул на него как на больного.
— Струнить — значит брать живьём, — объяснил терпеливо. — И связывать. А в пасть вставлять струну, палку такую...
— Принцессе — палку? — ужаснулся тот.
— А кто из наших умеет струнить? — озабоченно спросил генерал Гриша.
— Борута умеет. Где Борута?!
— В болоте утонул, — начальник охотуправления посмотрел на Зарубина. — На глазах учёного...
— Когда успел? Я его только сейчас видел!
— Утопленника видел?
— Да вроде живого... Правда, весь грязный и синий. Но это, может, с перепоя. Шли в обнимку с журналистом.
— Да Борута же не пьёт!
— С другими — да, но с Тохой если схлестнутся... — мучительно произнёс охотовед, страдая от бестолковщины. — Если оба развяжут — это конец...
— Куда шли?
— В нашу сторону шли, по дороге. Я рассказал им про волчицу, Данила обещал взять живьём и сострунить!
— Он невменяемый. — определил Мидак, не понимая, о чём говорит Костыль. — Что он несёт? Что за чушь?
— Сам ты идиот! — вдруг рубанул тот. — Прибежал этот волчара! И сманил! А всё она устроила! Молоком плеснула и пошептала. Так оборотней узнают!
— Кто — она?
— Вдова Драконина! Ведьма!
От вертолёта навстречу уже шёл генерал-майор, начальник УВД с чёрной повязкой на глазу и в белом кителе с наградами и значками, а с ним — Фефелов в полевой форме генерал-полковника. Кухналёв знал про его отношения со вдовой, поэтому произнёс ядовитым полушёпотом:
— Ещё раз скажешь про вдову—убью. — А прилетевшим генералам доложил не по форме: — Вот, изловили злодея.
Но Недоеденного было не запугать. Пока генеральный директор Госохотконтроля торопливо пожимал руки, молчал, однако едва черед дошёл до Костыля, тот сразу же возмутился.
— Товарищ Фефелов, что же это получается? Я оборотней преследовал почти сутки, а меня в браслеты за- коцали? А всё устроила, Дива, вдова Дракони!..
— Давай всё по порядку! — перебил Кухналёв. — При чём здесь вдова?
— В самом деле, — смутился Фефелов. — Рассказывайте, что случилось.
Недоеденный мучительно вздохнул и полушёпотом, с оглядкой, рассказал, что произошло. Оказывается, только сели на лабаз, как вышел небольшой медведь, принцесса стрелять не стала, давай его в бинокль разглядывать и снимать. Фотовспышкой спугнула, и, когда зверь убежал, вывалило стадо кабанов, а там хороший секач, но она стрелять опять отказалась, дескать, ей нужен русский медведь. Дело к вечеру, смеркаться начало, звери покормились и ушли, и тут потянуло холодом, да таким, что будто снежинки замелькали.
— Это зима? — по-русски спросила принцесса.
— Бабье лето! — пошутил Костыль.
Королевская дочка будто бы зябнуть начала, прильнула к плечу охотоведа, а тот чуял, что она вольного нрава, поэтому провоцировать её на активные действия не захотел и отстранился. А чтобы не мёрзла, набросил на плечи одеяло. И тут принцесса стала показывать свой взбалмошный и капризный характер!
Сначала она озябшие ручки к нему за пазуху просунула — он вытерпел. Чего ради клиента не сделаешь? Потом принцесса оживилась, зашептала что-то на ушко и всё ниже, ниже опускается. Уже и ладони у неё загоря- чели, шепчет, щекотит шею, смеётся.
— Бабье лето! Бабье лето!
Грубить столь высокородной особе Костыль не мог, это же не пижменская девка, стерпел, а принцесса взяла его руку и себе на грудь положила! И всё что-то говорит, говорит. Костыль кое-как догадался — просит сказку рассказать! Волшебную, словно маленькая девочка, и губки капризно эдак складывает. Охотовед всего одну сказку и знал — про Колобка, ну и начал рассказывать. А принцесса не поняла, верно, подумала, пошлости говорит и пощёчину ему тресь! А сама всё в бойницу показывает. И бормочет:
— Иван-царевич, серый волк!
Охотовед с трудом выдержал первый натиск избалованной королевишны и догадался, что просит шторку на бойнице задёрнуть. И только недоеденной рукой потянулся, глядь, а по полю идёт Дива, вдова Дракони, с бидончиком молока. И прямо к лабазу! Ни оцепление, ни охрана её не видят, пропустили почему-то, явно глаза отвела. Костыль шторку прикрыл и щёлку оставил, чтоб держать поле под наблюдением. Она уже не раз выслеживала его, когда Костыль на лабаз садился, знал, от вдовы не спрячешься, да и принцессе не скажешь, чтоб рот закрыла, затихла: всё же для клиента, тем паче королевских кровей. Она же, напротив, начала повизгивать и смеяться в голос. Вдова из ревностных побуждений куда хочешь залезет, чтоб посмотреть, чем там Недоеденный занимается. Он же помнит, охота непротокольная, секретная, скрытая от чужих глаз, малейшая утечка, и разнесут по всей Пижме...
Дива Никитична, конечно же, услышала женский смех и вопли, отвела глаза охране и поднялась на лабаз. Увидела Костыля с принцессой, вдруг зловредно рассмеялась да как плеснёт молоком! С ног до головы окатила обоих, что-то пошептала, ногой притопнула и ушла. Тут выяснилось, что Её Высочество даже запаха молока не переносит, тем паче парного и, чтобы избавиться от него, сняла куртку, майку и бюстгальтер, пропитавшиеся насквозь. А Костыль взял полотенце и стал её промокать, и это было вынужденное прикосновение к её высочайшему телу. И ещё тогда узрел: отдельные шерстинки начали появляться, особенно на грудях, хотел стереть — не стираются. Разумеется, он бойницы позакрывал, наглухо шторки задёрнул, чтоб принцессу голой никто не увидел. Она же по-своему это поняла и припала к охотоведу! Сама стонет, скулит, изнывает от ломоты во всём теле и всё шепчет, мол, расскажи сказку! Если, мол, сейчас же не расскажешь волшебную, про любовь, я тебе свою расскажу, страшную, про вампиров и оборотней!
