Охотник - Олдридж Джеймс (читать книги полностью TXT) 📗
— И еще, — продолжал инспектор, — я настолько уверен, что Мэррей и Сен-Клэр в этом участвовали, что взял в полицейском управлении округа ордер на их арест. Каждый, кто даст им приют, будет виновен в укрывательстве, и рассматривайте это так же, как официальное предупреждение. Для этих бродяг дороги сюда закрыты, и в этих лесах им больше никогда не охотиться. Об этом я позабочусь.
Снова угрюмое молчание. Инспектор усмехнулся; он, видимо, пожалел, что создал такую напряженную атмосферу, но изменить ничего уже не мог.
— Я не хочу вас обижать, звероловы, — сказал он, — потому что худшее еще впереди, но я хотел бы, чтобы вы поняли, что все меняется. Если вы хотите когда-нибудь охотиться в Муск-о-ги, многое нужно изменить, поэтому не думайте, что я крут только потому, что я инспектор. Я вынужден принимать крутые меры потому, что вся эта территория, можно сказать, исчерпана для зверолова, и я просто пытаюсь спасти последние остатки. — Он кивнул на Бэрка, стоявшего рядом. — Вот мистер Бэрк из Охраны пушных и рыбных ресурсов. Он расскажет вам, что осталось от нашего Муск-о-ги, а осталось немного. Он сообщит вам и постановление, и думаю, что многим из вас оно будет не по душе.
Бэрк не смотрел на них, казалось, он обращался к кучке мелочи, которую подкидывал на ладони.
— Все вы за последний год в разное время видели Лосона и меня в Муск-о-ги, и вы знаете, что произведено очень тщательное обследование дичи этих угодий. — Он поднял глаза. — Вы, звероловы, знаете о дичи больше меня, и вы знаете, как ее становится мало. Вы знаете, что пушнины в Муск-о-ги не может больше хватить на пропитание тринадцати трапперов на тринадцати участках. — Бэрк на мгновение остановил глаза на Рое, но вообще был подчеркнуто безличен, держался холодно и отчужденно. — Многие из вас, должно быть, помнят, чем было звероловство до тысяча девятьсот тридцать пятого года, когда созданы были заказники. До тысяча девятьсот тридцать пятого года это была бешеная гонка по озерам, рекам и тропам, и каждый траппер расставлял свои капканы, где хотел, пока не нарывался на капканы другого. Тогда он поворачивал, если был робок, или снимал чужие капканы, если был достаточно нагл. Раздел всей территории Муск-о-ги на участки покончил с таким положением вещей. Он дал вам тринадцать определенных участков, по одному на каждого. Это положило конец ссорам и хищничеству в ущерб друг другу, но не сняло угрозы чрезмерного облова всего Муск-о-ги. Может быть, если бы вы осмотрительнее обращались с вашими угодьями, на них и сейчас было бы достаточно для вас дичи, но не все были рачительными хозяевами. Некоторые из вас гнались за каждым центом, который можно было выжать из капканов, и вы опустошали угодья до дна. Я никого не обвиняю, потому что я знаю, что ведь траппер сам себе не враг, я знаю, что опустошали вы ваши угодья не без причины. Но факт налицо! Пушнины осталось разве что на половину из вас, и если сейчас же не принять мер, то скоро ее не останется ни для кого. Мы полагали, что заповедник на Серебряной реке когда-нибудь спасет Муск-о-ги, так мы надеялись.
Рою хотелось протестовать, оправдываться, но он продолжал слушать Бэрка, предоставив казнить себя своей трапперской совести.
— К несчастью, — продолжал Бэрк, — заповедник еще не дал ожидаемых результатов, отчасти из-за браконьерства, но главным образом потому, что он еще слишком молод. — Рой отметил это как частичное оправдание его вины, а Бэрк все говорил. — И вот, поскольку нет надежды сохранить весь Муск-о-ги, я приехал сюда, чтобы сообщить вам постановление департамента. Есть у вас вопросы, прежде чем я оглашу его?
Никто не пошевельнулся, никто не сказал ни слова.
— Оно очень несложно, — резко сказал Бэрк и, опустив свои монетки в карман, оглядел собравшихся, — и оно очень сурово: из тринадцати участков Муск-о-ги семь будут закрыты и шесть сохранены. — Тут он остановился, предоставляя возможность возражать и спрашивать, но некоторое время все молчали.
Потом заговорил Самсон:
— А какие участки будут закрыты?
Инспектор протянул Бэрку карту.
— Нам придется закрыть те участки, где осталось меньше всего дичи, — сказал Бэрк. — Сейчас я перечислю те, которые будут закрыты. — Водя толстым пальцем по зеленой карте Муск-о-ги, он оповещал о конце одного участка за другим, и трапперы следили за этим перстом, указующим судьбу каждого из них. Он кончил, судьбы определились. Участок Роя уцелел, один из двух участков Скотти и Самсона был закрыт, закрыт был и участок Индейца Боба.
Но это не могло быть окончательным решением.
— А как же теперь будем мы, остальные? — сказал кто-то. Многие недовольно заворчали, но тут вмешался инспектор.
— Мистер Бэрк только перечислил вам закрытые угодья. Он не говорил, кто будет пользоваться остающимися. Нам кажется, что это вы должны решить сами, между собой. Вас тут тринадцать, открытых участков шесть, и мне кажется, что единственная возможность поступить по-честному — это бросить жребий. Как по-вашему?
Снова послышался ропот.
— А вы проголосуйте, — предложил Бэрк.
Проголосовали, и большинство было за жеребьевку.
— Проще всего сделать так, — предложил Бэрк. — Тот, чей участок объявлен открытым, если вытащит жребий, сохраняет свой участок. Тот, чей участок закрыт, вытащив жребий, получает ближайший из открытых участков. Так хорошо?
— Хорошо! — Им не терпелось поскорее кончить.
— Прежде чем вы будете тянуть жребий, — продолжал Бэрк, — я должен сообщить вам новые правила, устанавливаемые при новом положении. Нам известно, что при существующей норме вылова невозможно прожить, поэтому «мы хотим дать вам льготу. Впредь не будет жесткой нормы или сезонных ограничений для бобра или ондатры.
Это им понравилось, и они одобрительно загудели.
— Но, — продолжал Бэрк, — за каждый сезон разрешено будет брать не больше двух бобров и двух ондатр с каждой норы вашего угодья. Вы должны будете каждый год сами определять, сколько у вас хаток и нор, и число добытых шкурок не должно превышать это количество больше чем вдвое. При чрезмерном облове число хаток уменьшится, а с ним и ваша норма. При разумном хозяйстве вы станете звероводами, количество хаток будет с каждым годом увеличиваться, а с ними и ваша добыча. Ну как, справедливо?
