Другая дверь - Климов Михаил (лучшие книги TXT) 📗
– Во-первых, ты выбрал самостоятельно, без подсказки, я тебя сюда не звал… – начал Слава. – Во-вторых, здесь не Россия, перегонов по пятьсот километров безлюдья нет, сплошь городки да деревеньки… Если не поломаешься насмерть, доберёшься куда-нибудь, тут везде люди, может, научишься проблемы решать не только ножом и пистолетом, но и человеческими словами и делами… И в-третьих, зачем же ты сам себе врёшь? Открывай и прыгай, ты мне надоел…
– В чём же это я сам себе вру? – озадаченно спросил Леший.
Он, вне всякого сомнения, тянул время, но и понять, что сказал Прохоров, ему тоже хотелось…
– Если бы ты действительно боялся прыгнуть больше смерти, – спокойно сказал Слава, – ты бы давно напал на меня, наскочил на остриё, и все твои мучения уже кончились бы…
Он чувствовал, что силы его на исходе, и моральные, и физические, но пока держался…
– Всё, больше слушать не хочу ничего… Одевай свою шубу, водку бери с собой, открывай, и вперёд…
Леший с трудом натянул доху, сунул бутылку с остатками жидкости в карман, ещё раз посмотрел на Славу:
– Но ведь руки и нога…
– Тебя учили прыгать с поезда, – уверенно сказал Прохоров, совсем не чувствуя никакой уверенности, – а это будет упражнение в более тяжёлых условиях, только и всего…
Бандит покорно кивнул, навалился на ручку, дверь даже не открылась, а со стуком распахнулась наружу, оттуда полетели редкие снежинки.
Леший едва удержался на ногах.
– Тебе эта картинка теперь всю жизнь сниться будет… – сказал он.
Перекрестился…
И прыгнул…
Слава без сил опустился на диван, даже посмотреть, как упал Леший, сил не было…
И тупо уставился в стену напротив…
Никакой радости от победы над таким страшным и опасным зверем он не испытывал…
Да и последние слова его звучали в ушах…
И Прохоров понимал, что это – правда, что так и будет…
Было холодно, но никакой возможности поймать с грохотом болтающуюся и бьющуюся о наружную стенку дверь у него не было, просто встать и то казалось невероятным.
Борьба отняла все силы, можно сказать, выпила их до конца, до донышка…
Он посмотрел на руку, держащую стилет, и увидел, что пальцы до сих пор сжимают ручку изо всех сил…
И показалось, что кровь вот-вот брызнет из-под ногтей…
Он попробовал ослабить хватку, однако ничего не получилось…
Тогда он поднял руку и сильно укусил себя за большой палец…
Рука среагировала как надо, разжалась, и стилет упал на пол с металлическим звоном…
Кровь закапала на пол…
Почему-то стало легче…
И в этот момент в дверь постучали…
82
– Ваше превосходительство, – услышал он голос Василия, – Ваше превосходительство, что там у вас?
Пока голос проводника дошёл до сознания нашего героя, пока он сообразил, что надо что-то делать, прошло несколько секунд.
Но, как оказалось, то вроде бы небольшое раздвоение его сознания, о котором уже упоминалось в какой-то предыдущей главе, наличествовало и сейчас…
И продолжало работать…
Во всяком случае, действия нашего героя, практическим неосознанные, были абсолютно целесообразны.
А первое из них – не обращая внимания на стук и голос за дверью, поднять с пола ручку-стилет, облить лезвие остатками чая, всё равно вокруг всё было уже мокрым от залетающих снаружи и тающих в купе новогодних снежинок. Затем насухо вытереть его о постельное белье…
А второе – найти там же на полу полую деревянную трубку от трости и соединить две части в одну.
А третье – не обращая внимания на всё учащающийся стук и все громче звучащий голос за дверью, поймать момент, когда раскачивающаяся дверь летела на своё привычное место и этой уже собранной тростью изо всех сил садануть по дверному окну, так чтобы осколки полетели во все стороны…
А четвертое – посмотреть на свою прокушенную руку и, опять достав стилет и закусив губу, слегка полоснуть себя по руке, потому что кровь из прокушенной раны текла слабо, а было её вокруг много…
А пятое – рабочей рукой, стараясь не запачкать, скинуть и повесить на место пальто, ещё раз облить лезвие, ещё раз его вытереть и сунуть обратно в трость, и только после этого упасть без сил на постель, и только оттуда дотянуться до дверей и отодвинуть язычок засова.
– Что? – ворвался, наконец, Василий, – Что тут случилось, Ваше превосходительство?
Он остановился, в ужасе разглядывая картину.
– Бинт дай и вату, – прохрипел Прохоров, поднимая порезанную руку, из которой лилась кровь…
Он вытащил из кармана платок и начал зажимать рану…
А Василий быстро поймал и умелым движением закрыл болтающуюся дверь, а затем, вытаращив глаза, умчался прочь…
И быстро вернулся с запрошенными предметами, но как бы быстро он ни бегал, Слава успел подумать о том, как хорошо, что в поездах в это время ещё не придумали универсальный ключ, потому что если бы он не успел проделать хоть что-то из своих, казалось бы, странных действий и проводник вошел в купе раньше – ему вообще был бы шардык.
– Что же вы наделали, Ваше превосходительство?.. – бормотал проводник, умело перевязывая рану. – Что же вы наделали?
– Почему я? – вполне искренне (ну, ему показалось, что вполне искренне) возмутился наш герой. – Я эту дверь не открывал…
– А кто? – Василий даже перевязку прервал, настолько был изумлен словами нашего героя.
– Она сама… – Слава старался быть как можно убедительней. – Я спал, проснулся от грохота… Смотрю, дверь открылась и бухает об стену. Попробовал её поймать, так тут стекло выбило, видно, задело обо что-то. Я схватился было за дверь-то, да вот руку порезал…
– Так я же вам кричал, Ваше превосходительство… – попенял ему в сердцах проводник, – Открыли бы, я сам всё и сделал бы…
Но глядел при этом недоверчиво…
– Так тут разве что услышишь, – почти капризно сказал Прохоров, – когда она бьётся… К тому же, я думал, ты в другом вагоне, да ещё не знаю, в каком… Даже непонятно, в какую сторону идти…
– Ваше превосходительство, – Василий даже бинтовать перестал, сложил руки на груди молитвенно, – не погубите…
– Что такое? – не понял Слава.
– Не сказывайте никому из начальства, что меня не было… А то ведь уволят к чертовой матери… – он чуть не плакал. – И так штрафами замучают, за стекло платить придётся, да за бельё, кровью залитое…
– Хорошо, хорошо… – Прохоров полез в карман, достал пятьдесят марок, протянул проводнику. – Этого хватит?
– За что? – тот даже отшатнулся, – За что столько денег?
Прохоров понял, что переборщил, видимо, подсознательное чувство вины сработало.
Но тут же нашёлся:
– Я ведь понимаю, не попроси я тогда показать, как это работает, ты бы ручку не дёргал и дверь бы не открылась…
– Так я её вроде не дёргал, – озадаченно сказал Василий, – только руку положил и показал, где нажимать…
Но деньги взял…
– Я её тоже не открывал… – жёстко сказал Слава.
И ведь что удивительно – не соврал.
– Давайте, Ваше превосходительство, – предложил проводник, оглядываясь по сторонам, – вещи вам помогу собрать и в другое купе переведу… Здесь вам никак нельзя оставаться…
– Это точно… – согласился наш герой, – нельзя…
Его расчёты, несмотря на то, что были они подсознательными, пока оправдывались. Понятно, что любое полицейское расследование быстро и технично разоблачало Славину ложь: и стекло было разбито изнутри, и ни одного осколка со следами крови от пореза найти было невозможно, и кровь была разной группы (если тогда в этом понимали). Но уж точно в разных углах купе её можно было обнаружить, а вот объяснить, как она туда, в разные углы, попала – нельзя…
Но в том и был смысл, казалось бы, загадочных действий Прохорова, что при раскладе, который получался из общей картины плюс его слова, никакого полицейского расследования быть не должно.
Если бы он не разбил стекло и не порезал руку – перед нами купе с открытой наружной дверью, и всё в крови.
