Моя гениальная подруга - Ферранте Элена (лучшие книги онлайн TXT) 📗
От меня не укрылось, что Лила ни разу на них не взглянула. Ни разу не повернулась она и к Стефано и упорно смотрела на священника. Мне подумалось, что вот так, со спины, они не производили впечатления красивой пары. Ростом Лила была выше своего жениха. От нее словно исходила лучистая энергия, озаряя все вокруг; он, и без того какой-то блеклый, совсем терялся на ее фоне. Лила выглядела сосредоточенной, как будто силилась понять истинный смысл происходящего ритуала, а он без конца крутил головой, обменивался улыбочками с Сильвио Соларой или незаметно почесывался. Меня вдруг охватила тревога: «А вдруг Стефано на самом деле не такой, каким кажется?» Но я не додумала эту мысль до конца. Тому было две причины. Во-первых, наступила торжественная минута: жених и невеста ясно и четко произнесли свое «да» и обменялись кольцами; я осознала, что Лила и в самом деле вышла замуж. Во-вторых, случилось нечто, заставившее меня забыть о молодоженах. Я вдруг сообразила, что видела всех, кроме Альфонсо, и начала искать его взглядом в толпе гостей — оказалось, он стоял в глубине зала, будто нарочно спрятавшись за колонну. Я помахала ему рукой, он ответил тем же и двинулся в мою сторону. Когда он оторвался от колонны, мне стала видна разодетая в пух и прах Мариза Сарраторе. Рядом с ней стоял Нино — худой, всклокоченный, в мятых школьных штанах и пиджаке, руки в карманах.
59
Все толпились вокруг молодоженов, под звуки органа и хлопки фотовспышек выходивших из церкви. Лила и Стефано остановились на паперти, принимая объятия и поцелуи. На глазах взволнованных родственников самые важные и уважаемые гости, в том числе дамы в элегантных шляпках, первыми расселись по автомобилям и покатили в ресторан на виа Орацио; остальным следовало набраться терпения.
Альфонсо приоделся — я никогда не видела его в этом темном костюме, безупречно белой сорочке, при галстуке. Без привычной поношенной школьной одежды или рабочего халата он казался старше своих семнадцати лет; еще я заметила, что он и фигурой отличается от брата в лучшую сторону. Уже сейчас он был выше и стройнее Стефано, а лицом напоминал красавца испанского танцора, которого я видела по телевизору: большие глаза, пухлые губы, ни намека на бороду. Мариза не отходила от него ни на шаг; может, они тайком встречались? Неужели моему преданному Альфонсо понравилась ее кудрявая шевелюра и беспрерывная болтовня? Ну да, она ведь избавляла его, такого застенчивого, от необходимости заполнять паузы в разговоре… Но я сомневалась, что между ними что-то есть: он бы мне рассказал. В то же время мне было очевидно, что они поладили, иначе он не пригласил бы ее на свадьбу брата. А чтобы ее отпустили родители, она притащила с собой Нино.
Итак, молодой Сарраторе тоже был у церкви. Слишком длинный, слишком тощий, со слишком длинными нечесаными волосами, в неряшливом костюме, слишком глубоко засунувший руки в карманы, он казался здесь лишним и явно не знал, куда себя девать. Как и все, он смотрел на молодоженов, но без малейшего интереса — надо же куда-то смотреть. Неожиданное появление Нино в тот день стало для меня одним из самых сильных потрясений. В церкви мы поздоровались: «Привет!» — «Привет!» — и разошлись в разные стороны. Нино поплелся за сестрой и Альфонсо, а меня крепко подхватил под руку Антонио, но я вывернулась и поспешила присоединиться к группке, состоявшей из Ады, Мелины, Паскуале, Кармелы и Энцо. Молодожены с фотографом и его помощником усаживались в большую белую машину — они ехали фотографироваться в Парк памяти, — а я забеспокоилась, как бы мать Антонио не узнала Нино, который все-таки был немного похож на Донато. Но волновалась я зря. Мать Лилы, Нунция, подхватила Мелину, вместе с Адой и младшими детьми усадила с собой в машину и увезла.
На самом деле Нино не узнал никто, даже Джильола, даже Кармела, даже Энцо. Не узнали они и Маризу, хотя на лицо она с детства почти не изменилась. Одним словом, оба Сарраторе пока оставались незамеченными. Антонио отвел меня, Кармелу и Энцо к старому автомобилю Паскуале. Мы уже трогались, когда я вспомнила о своих родителях: «Надеюсь, о них кто-нибудь позаботился?» Энцо ответил, что видел их в чьей-то машине. Напоследок я успела бросить взгляд на Нино, все еще с растерянным видом стоявшего на паперти рядом с увлеченно болтавшими Альфонсо и Маризой.
Мне стало не по себе. Антонио, чуткий к любым переменам моего настроения, прошептал мне на ухо:
— Что случилось?
— Ничего.
— Ты чем-то расстроена?
— Нет.
Кармела засмеялась:
— Она расстроена тем, что Лина замужем. Она тоже замуж хочет.
— А ты что, не хочешь замуж? — осведомился Энцо.
— Будь моя воля, я бы хоть завтра.
— А за кого?
— Мне виднее за кого.
— Помолчи, — сказал Паскуале. — Кому ты нужна?
Мы ехали вниз, к Морской улице, Паскуале изо всех сил жал на акселератор. Антонио так отладил его машину, что теперь он несся на ней как на гоночной, не обращая внимания на камни и выбоины разбитой дороги. Он быстро догнал опередившую нас кавалькаду и начал по одной обходить другие автомобили: сначала прижимался к каждому из них чуть ли не впритык, оставляя зазор в считаные сантиметры, а потом, резко вывернув руль, вырывался вперед. Мы, девчонки, визжали от страха, крича, чтобы он прекратил, но он только посмеивался и поддавал газу. Антонио с Энцо хранили невозмутимость, но, когда Паскуале вплотную приближался к очередной машине, открывали окошко и отпускали в адрес медлительного водителя тяжеловесные и оскорбительные шутки.
Во время этой поездки к виа Орацио я чувствовала себя несчастной иностранкой, попавшей в чужую среду. Я выросла с этими ребятами, считала их поведение нормальным, а их грубый язык своим. Но на протяжении шести последних лет я ежедневно шла по пути, о котором они даже не догадывались и на котором добилась настоящих успехов. Беда в том, что в их компании мои успехи не имели никакого значения; мне приходилось помалкивать — ничего из того, что занимало мои мысли, их попросту не интересовало. Если же у меня порой вырывалось то или иное замечание, оно их только пугало. Что я делаю в этой машине, спрашивала я себя. Конечно, здесь мои друзья, мой парень, и мы едем на вечеринку в честь свадьбы Лилы. Но сама эта вечеринка означала, что Лила — единственная, в ком я нуждалась, — больше не принадлежала к нашей компании, следовательно, и нужда в посредниках между ею и мной, то есть в людях, сидящих в этой машине, отпала. Тогда почему я была не с Альфонсо, который имел непосредственное отношение к человеку, лишившему меня подруги? Почему я не остановилась поговорить с Нино, почему не сказала ему: «Подожди, пойдем на вечеринку вместе. Когда выходит журнал с моей заметкой? Давай выроем себе норку и спрячемся в ней от Паскуале с его дурацкой машиной, от грубых шуток Энцо, от визга Кармелы и… от Антонио. Да, и от Антонио»?
60
Мы первыми из молодежи вошли в зал ресторана. Настроение у меня было хуже некуда. Сильвио и Мануэла Солара уже сидели за столом с антикваром, его женой-флорентийкой и матерью Стефано. Родители Лилы занимали длинный стол вместе с другими родственниками, моими родителями, Мелиной и сердитой Адой, жестами подзывавшей брата. Оркестранты рассаживались по местам, настраивали инструменты, певец проверял микрофон. Мы в смущении бродили по залу. Мы не знали, где нам сесть, и не осмеливались спросить об этом официантов. Антонио ходил за мной по пятам и пытался развеселить.
Меня позвала мать, но я сделала вид, что не слышу. Она окликнула меня еще раз. Я не реагировала. Тогда она поднялась и своей шаркающей походкой сама подошла ко мне. Она хотела, чтобы я села рядом с ней. Я отказалась.
— Почему за тобой увивается сын Мелины? — прошипела она.
— Никто за мной не увивается, мама!
— Думаешь, я дура?
— Нет.
— Иди и сядь рядом со мной.
— Не пойду.
— А я сказала — иди! Мы не для того тебя учили, чтобы тебя сгубил нищий работяга, сынок этой ненормальной.
