Актриса - Минчин Александр (электронная книга .txt) 📗
— И что дальше?
Он не успел найти слов, да если б и нашел — вот он их нашел — они, застряв, не выходили. Он не верил, что это возможно, дрожал и не верил, потому что, когда читал в книжках такое, считал, что это клише писателя, готовая форма, которой тот пользуется без внутреннего смысла.
А тут именно из нутра ничего не выходило. А нужно было сказать что-то единственное, очень важное, чтобы она к нему повернулась. А не отвернулась от него навсегда.
— Ты зачем-то за мной бежал?
— Я… хотел поговорить, может, сходим в бар, кино…
Ему нужно было от нее только одно: время. Но его она ему как раз и не хотела давать.
— Я очень занята, мне нужно сделать много всяких вещей. Совсем нет времени. О чем тебе нужно поговорить? Говори сейчас. — Они стояли на углу. Сновали люди и машины. Он никогда никого не просил, ему было тошно и противно за себя.
Раздвоенное желание: бросить все и пойти, резко повернувшись, и в то же время в последний раз попытаться — поговорить или объяснить о себе что-то.
Так он стоял, и боролись внутри две половины.
— Раз не о чем говорить, я пошла.
Он молчал.
Она подождала секунду, повернулась и тут же обернулась назад:
— Мне нужно зайти в аптеку, хочешь, проводи меня, заодно поговорим.
Он едва не бросился вперед, но постарался первый шаг сделать как призовой скакун на конкуре.
В аптеке, из которой они вышли через пятнадцать минут, она что-то искала, нашла, купила — он так и не видел ничего.
Около парадного дома она остановилась. Лощеный швейцар бросился к золотой ручке.
— Я не могу пригласить к…
— Вы обещали маме, я знаю.
— Хорошая память!
Он кивнул.
— Ну, до скорого.
— До свиданья, Корнелия. — Так ни о чем и не поговорили.
Боль как-то растапливалась внутри Филиппа, горела, и на этой боли он прожил неделю. Неделю не звонил, забыл, не думал. А к субботе не выдержал. Думал, сейчас начнет головой о стенку биться, по ней лазить. Пока пять дней работал, закручен был, отвлекался. А как уик-энд настал — хоть вой, хоть кричи, и четыре стены — твои свидетели. Невмоготу же. Задрожавшими пальцами он снял трубку.
Она ответила сама.
— Зд-равствуйте, — он запнулся.
И вообще поплыл, когда она впервые назвала его по имени:
— Здравствуй, Филипп. Это ты ведь?
— Да, — выдохнул и захлебнулся он.
— Как поживаешь?
Он ответил очень мягкой фразой, что без нее не живет. Что ему как наркоману нужно колоться ею.
— Я должна ехать в… — сказала она.
Через мгновение Филипп уже мчался к ее дому. Куда угодно, только — увидеть ее.
Она сошла вниз царственная, вся в белом, белоснежном. Филипп выскочил, как заводной солдатик из детской крепости, и бросился открывать царице дверь. Так, что посторонние обратили внимание. Хотя кого волнуют посторонние?
Она опустилась плавно внутрь, и Филипп резко тронулся. Он посмотрел на чайку выреза на груди, и в голове у него опять помутилось.
Зигзагами он выбирался из города. Она ехала на вечер в Гринвич, в соседний штат Коннектикут. Она попросила кого-то, не то друзей, не то друга, чтобы за ней не заезжали, как было условлено раньше.
«Водитель» готов был выскочить в окно, бежать впереди машины от радости, что ее везет. Видит. (И наверняка обогнал бы машину…) И это будет продолжаться еще час. Или дольше, если он поедет медленнее, но медленно ездить он не умел.
Она смотрела на проносящееся за окном. Ничего не спрашивала, на него не глядела, а он не хотел надоедать с разговорами. Хватит и этого часа, он смотрит на нее — лишь бы они повторялись. Часы.
Едва кончился один штат, начался другой.
В Гринвиче они подъехали к большому поместью с коротко выстриженными газонами. Зеленый канадский кустарник был вместо забора.
— Вот здесь.
Он сразу же остановился.
— Спасибо.
Она вышла, он подал ей руку и медленно отпустил ее, чтобы она не подумала, что он задерживает нарочно. Он не хотел этого, он хотел только одного — поговорить. Филипп свято верил, что, если поговорить, она к нему повернется.
— Мы можем как-нибудь увидеться?..
— У меня расписаны все вечера на месяц вперед.
— Днем?
— Днем я занимаюсь в спортивном зале и готовлюсь к вечерам.
Он не выдержал:
— Это отговорка или… нежелание?
Она фыркнула:
— Однако.
Филипп тут же заторопился, смутился, потерял уверенность:
— Простите, я просто очень…
— Я, кажется, не зову, не прошу и не заставляю, — перебила она. — Не так ли?
— Да, да, это нечаянно. Я так…
— Спасибо, что довезли, честно, не стоило. Прощай.
Он дернулся, но остановился.
Мелькал белый вихрь по газонным дорожкам.
Прощай, Корнелия, прощай, моя одноночная любовь.
Я позвонил ей в понедельник часа в четыре, но голос был заспанный.
— Здравствуйте, Корнелия.
— Я только что прилетела, утром, и очень устала. Кто это?
— Вы мне сказали позвонить в понедельник после Огайо.
— Как вас зовут?
Я назвался.
— Теперь вспомнила. Вы — автор?
— Вы выиграли? — спросил я.
— В чем? — не поняла она.
— Соревнования.
— A-а. Я неплохо выступила и набрала проходной балл к следующему этапу. Там был сильный состав.
— Поздравляю.
— Не с чем.
— Может, вы мне как-нибудь покажете, как сидеть верхом?
— Как-нибудь… Я помню, вы хотели со мной увидеться.
— Да, это ненадолго, если можно, то скорей, я не могу продолжать.
— К сожалению, я улетаю завтра в Палм Бич, во Флориду. Единственный вечер, ночь — сегодня, но я занята, мы едем в загородный клуб, а утром меня отвезут к трапу самолета.
— Ничего не поделаешь, — кисло сказал я.
— Позвоните мне в следующий понедельник, в это же время.
— Спасибо. — сказал я, — до свиданья.
— Пока, — успело прозвучать в трубке.
Филипп не любил теперь ночи и спать. Он не мог думать о Корнелии. Днем он посвящал этому занятию абсолютно все время. Он стал хуже работать, не есть, вечерами лежать рядом с отложенной книжкой. Как поступают в случае, когда смертельно хочется чего-то и это недостижимо, — он не знал. А кто знает?
Не видеть ее он не мог. Видеть ее — она не хотела. Ездить на 79-ю было совсем невмоготу. Он смотрел на неправильный квадрат телефона, отворачивался, поджимал руки под себя, хотел повернуться, но сдерживался. Неожиданно вдруг казалось, что она позвонит сама. Безумство. Телефон вообще не звонил, был мертвый. Пять дней он сдерживался, а к субботе сорвался опять.
Гудки уходили один за другим. Как гвозди. Даже номер и набор ее телефона растревожили его и завели, он стал ходить взад-вперед. Через полчаса он набрал номер опять и вдруг услышал голос с легкой хрипотцой.
— Да, я слушаю.
Он назвался и замер.
— Я занята, — сказала она.
И позже:
— Я уезжаю в гости.
— Можно я вас подвезу?
— Если тебе так этого хочется.
— Мне будет очень приятно.
Они договорились во сколько.
Она опять ехала на Речную Сторону, куда он вез ее в первый раз.
Корнелия была в светло-кофейном костюме и туфлях из змеиной кожи на ногах.
На каждом красном светофоре он успевал повернуться и посмотреть на нее. В очередные смотрины она сказала:
— Почему бы нам не остановиться где-нибудь и тебе не насмотреться на меня? Вдоволь. У меня есть еще полчаса в запасе.
Он так и сделал, съехал с дороги, остановил машину и стал смотреть на нее. Она не отворачивала лица, не мигала и не выражала никаких эмоций. Просто давала возможность исследовать ее лицо. Через несколько минут она спросила:
— Все в порядке?
— Да, — кивнул он.
— Можем двигаться?
И они поехали.
— Спасибо большое.
— Не за что, — ответила она. — Это была плата за проезд.
Он не улыбнулся.
До необходимого дома он доехал без подсказок, и она удивилась его зрительной памяти. Про себя. Она считала неуместным хвалить что-то у мужского пола.
