Люси Краун - Шоу Ирвин (книги TXT) 📗
— Ладно, достаточно здоров, — покорно повторил Тони.
— Конечно, ты здоров, — начал Петтерсон.
— Я ничего не хочу прекращать, — предупредил Тони. — Я уже достаточно много вещей прекратил в своей жизни.
— Тони, — сделал ему замечание отец. — Дай доктору Петтерсону договорить.
— Да, сэр, — сказал Тони.
— Все что я хочу тебе сказать, — продолжал Петтерсон, — это, что тебе некоторое время нельзя еще читать, но кроме этого — ты можешь делать все, что хочешь — но умеренно. Ты ведь знаешь, что такое умеренность?
— Это значит не требовать второй порции мороженного, — с гордостью отрапортовал Тони.
Все рассмеялись, и Тони довольно огляделся, потому что именно на это он и рассчитывал.
— Именно, — сказал Петтерсон. — Ты можешь играть в теннис, можешь плавать и…
— Хочу научиться играть в бары, — вставил Тони. — Хочу научиться попадать в дугу.
— Можем попробовать, — сказал Баннер, — но ничего не могу обещать. -Мне еще ни разу не удавалось попасть в дугу, хотя я намного старше. С этим нужно родиться.
— Все это тебе можно, Тони, — продолжал Петтерсон, отметив про себя однако, что Баннер пессимист. — Но при одном условии — как только ты начнешь уставать, ты сразу же должен остановиться. Малейшее…
— А если не остановиться? — резко оборвал его мальчик. — Что тогда?
Петтерсон вопросительно посмотрел на Оливера.
— Ну скажи же, — настаивал Оливер.
Петтерсон повернулся к Тони.
— Тогда тебе снова придется лечь в постель и провести там довольно долгое время. Тебе ведь не хотелось бы этого, правда?
— То есть я могу умереть, — развивал мысль Тони, не обращая внимания на вопрос.
— Тони! — воскликнула Люси. — Доктор Петтерсон не говорил этого.
Тони огляделся вокруг себя и Петтерсону показалось, что для мальчика окружающие его люди были в настоящий момент не родителями и друзьями, а подстрекателями и представителями болезни самой.
— Не волнуйтесь, — сказал Тони. Он улыбнулся и выражение враждебности исчезло с его лица. — Я не умру.
— Конечно же нет, — успокоил его Петтерсон, затаив злобу на Оливера, заставившего его участвовать в этой сцене. Он сделал шаг по направлению к ребенку, чуть склонившись, чтобы поравняться с ним.
— Тони, — сказал он. — Я хочу поздравить тебя.
— С чем? — спросил Тони с некоторой настороженностью, видно в ожидании какой-то шутки.
— Ты идеальный пациент, — начал Петтерсон. — Ты выздоровел. Спасибо тебе.
— Тогда я могу это все выкинуть? — спросил Тони и быстрым движением руки снял с себя темные очки. Голос его внезапно зазвучал по-взрослому горько. Без очков глаза его были глубоко посаженными, внимательными, полными меланхолии и одновременно оценивающими, что вносило настораживающую дисгармонию в его худенькое детское личико.
— Может через год или два, — сказал Петтерсон. — Если каждый день будешь делать упражнения. Час утром и час вечером. Не забудешь?
— Нет, сэр, — сказал Тони. Он надел и снова стал обыкновенным мальчишкой.
— Мама знает, какие упражнения, — продолжал Петтерсон, — и она обещала, что не пропустит ни минуты…
— Вы можете показать мне эти упражнения, — вступил в разговор Баннер. — И не утруждать миссис Краун.
— В этот нет никакой необходимости, — поспешила Люси. — Я буду делать это.
— Конечно, — согласился Джеф. — Как вам будет угодно.
Тони вернулся к Оливеру.
— Папа, тебе очень нужно возвращаться домой?
— Боюсь, что да, — сказал Оливер. — Но я постараюсь приехать как-нибудь на выходные еще в этом месяце.
— Отцу нужно вернуться в город и работать, — сказал Петтерсон, — так, чтобы он мог позволить себе оплачивать мои счета, Тони.
Оливер улыбнулся.
— Думаю, ты мог бы позволить мне самому выдать эту шутку, Сэм.
— Извини, — Петтерсон подошел и поцеловал Люси в щеку. — Цветешь, — сказал он, — цветешь как дикая роза.
— Я пойду мимо гостиницы, — сказал Баннер. — Не возражаете, если я присоединюсь к вам, доктор?
— С удовольствием, — ответил Петтерсон. — Вы сможете рассказать мне по дороге, что это такое, когда тебе двадцать.
— Пока, Тони, — попрощался Баннер. — Когда мне прийти завтра? В девять?
— Пол одиннадцатого, — быстро вставила Люси. — Это достаточно рано.
Баннер бросил взгляд на Оливера.
— Тогда в пол одиннадцатого, — сказал он.
И они с Петтерсоном направились по тропинке, ведущей к гостинице большой, с достоинством ступающий, грузный мужчина и подвижный стройный темноволосый юноша в измазанных травой парусиновых тапочках. Люси и Оливер некоторое время молча глядели им вслед.
Мальчик слишком самоуверен, подумала Люси, провожая глазами пластичную удаляющуюся фигурку. Только подумать, прийти наниматься на работу в свитере. Она даже хотела было повернуться к Оливеру и высказать свое неудовольствие по отношению к Баннеру. По крайней мере, подумала она, он мог бы позволить мне присутствовать при интервью. Но, в конце концов, она решила не жаловаться. Все уже решено, и она слишком хорошо знала Оливера, чтобы надеяться изменить его решение. Она постарается сама взять в руки этого молодого человека, по-своему.
Она поежилась и потерла голые ноги.
— Замерзла, — сказала Люси. — Пойду одену что-то. Ты уже уложил вещи, Оливер?
— Почти, — сказал он. — Надо еще кое-что взять. Я пойду с тобой.
— Тони, — обратилась она к сыну. — Тебе тоже лучше надеть брюки и что-то на ноги.
— Ну, мама.
— Тони, — одернула она сына, про себя отметив, что мальчик никогда не противоречит отцу.
— Ну, ладно, — сказал Тони и пошел к дому, с явным удовольствием волоча ноги по густой прохладной траве лужайки.
Глава 3
Оставшись в спальне наедине с Люси, Оливер продолжал упаковывать вещи. Он никогда не суетился и в тоже время не медли, и уложенный им чемодан всегда выглядел безупречно аккуратным, будто только что из упаковочной машины. Для Люси, которой приходилось складывать и перекладывать вещи по несколько раз в порыве кипучей деятельности, Оливер обладал каким-то ловким врожденным чувством порядка в самих руках. Пока муж был занят укладыванием вещей, она сняла свитер и купальник и начала рассматривать в зеркале свое обнаженное тело. Старею, подумала она, не отрывая глаз от своего отражения. На коже бедер появляются коварные едва заметные отметины времени. Нужно больше ходить. Больше спать. И нельзя думать об этом. Тридцать пять.
Люси расчесала волосы. Она носила распушенными немного ниже плеча, так нравилось Оливеру, хотя предпочла бы прическу покороче, особенно летом.
— Оливер, — сказала она, проводя щеткой по волосам и глядя в зеркало, пока он быстрыми и четкими движениями укладывал конверт с бумагами, пару тапочек и свитер в чемодан, раскрытый на кровати.
— Да? — он хлопком закрыл крышку, резко и твердо, как будто затягивал подпругу лошади.
— Я так не хочу, чтобы ты уезжал.
Оливер подошел к жене, остановился за ее спиной и обнял. Обнаженной спинной она ощутила прикосновение рук, прохладную ткань его костюма и с трудом сдержала дрожь отвращения. Я и так принадлежу ему, не стоит вести себя так, будто я его вещь. Оливер поцеловал ее в затылок, потом за ухом. — У тебя прекрасный живот, — сказал он проводя ладонью по ее телу и целуя ее.
Она повернулась в его объятиях и прижалась к нему.
— Побудь еще недельку, — попросила она.
— Ты же слышала, что сказал Сэм по поводу оплаты его счетов — нужно много зарабатывать, — ответил Оливер. И он мягко погладил ее по плечу. -Он не шутил.
— Но все эти люди на заводе…
— Все эти люди на заводе, они разбегутся при первой же возможности уже в два часа дня, если меня нет рядом, — добродушно сказал Оливер. — Ты становишься изумительного цвета.
— Ненавижу оставаться одна, — продолжала Люси. — У меня не получается быть одной. В одиночестве я становлюсь такой глупой.
Оливер рассмеялся и крепче прижал ее к себе.
