После заката (сборник) - Кинг Стивен (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Та лишь пожала плечами.
— Ну видите? — продолжил Рэттнер. — Поезд сошел с рельсов. Такое случается… э-э-э, я хотел сказать «постоянно», но на самом деле все не так, даже в этом районе, хотя железнодорожную систему тут нужно серьезно реконструировать, потому что время от времени на некоторых узлах…
— Мы па-а-авали, — раздался голосок Пэмми. Приглядевшись к ней, Дэвид на мгновение увидел обгорелый безволосый трупик в истлевших лохмотьях. — Быдым, быдым, быдым. А потом…
Она издала рокочущий горловой звук и развела чумазые ладошки, что на детском языке жестов могло означать только взрыв. Пэмми хотела сказать что-то еще, но мать вдруг ударила ее наотмашь по лицу, да так, что показались зубы, и изо рта потекла струйка слюны. Пару мгновений Пэмми оторопело таращилась на нее, потом завыла на одной пронзительной ноте, перекрыв все свои прежние достижения в невыносимости.
— Что я тебе говорила насчет вранья, Памела?! — завопила Джорджия Эндрисон, вцепившись девочке в плечо — да так крепко, что пальцы вдавились в плоть.
— Она не врет! — крикнула Уилла. — Поезд сошел с рельсов и рухнул в овраг! Теперь я вспомнила и вы тоже! Ведь правда? Правда? Да у вас на лице все написано! На вашем поганом лице!
Не глядя в ее сторону, Джорджия Эндрисон показала Уилле средний палец. Другой рукой она продолжала трясти Пэмми — взад и вперед, взад и вперед. Дэвид видел то ребенка, то обугленный труп. Почему начался пожар? Теперь он вспомнил, как поезд улетел в овраг, но откуда взялось пламя? В памяти ничего не осталось. Или, быть может, он не очень-то и хотел вспоминать.
— Что я тебе говорила насчет вранья? — не унималась Джорджия Эндрисон.
— Врать нехорошо, мамочка! — сквозь рев выговорила Пэмми.
Мать потащила ее в неосвещенную часть зала. На какое-то время все замолчали, слушая непрекращающийся визг. Наконец Уилла повернулась к Дэвиду.
— Ну как? Достаточно?
— Да, — ответил он. — Пойдем.
— Делай ноги, раз сильно надо, не хлопни дверью себя по заду! — посоветовал заметно оживившийся Биггерс, чем вызвал у Дадли очередной приступ ослиного смеха.
Уилла потащила Дэвида к выходу. В дверях по-прежнему стоял, скрестив руки на труди, Фил. Дэвид сбросил руку Уиллы и подбежал к Хелен Палмер — та сидела в углу и раскачивалась. Она подняла на него безумные глаза.
— А на ужин у нас рыба, — еле слышно прошептала старуха.
— Насчет этого вам лучше знать, — сказал он, — но вот с запахом вы попали в точку. Старые вонючие крекеры… — Он оглянулся. Из пронизанного лунными лучами полумрака, который при сильном желании можно было принять за флуоресцентный свет, на него с Уиллой смотрели десятки глаз. — Такой запах появляется в заброшенных помещениях, когда они долго пустуют.
— Лучше иди отсюда, приблуда, — проговорил Фил Палмер. — Твои теории тут никому не нужны.
— Да понял я, — произнес Дэвид и вышел вслед за Уиллой в ночь, навстречу лунному свету. Вдогонку ему унылым осенним шелестом неслось:
— Час от ч-часу не легче!
Дэвид отмахал за ночь девять миль, но ни капельки не устал. Наверное, призраки не ведают усталости, как и голода с жаждой. Да и сама ночь была уже не та, что прежде. В небе, словно новенький серебряный доллар, сияла полная луна, а стоянка перед баром опустела. На гравийной дорожке стояло несколько фур, у одной полусонно урчал двигатель и горели дополнительные фары. Вывеска на козырьке сменилась: «В ВЫХОДНЫЕ ВЫСТУПАЮТ «КОЗОДОИ». ПРИВОДИ ПОДРУЖКУ, ВЫПЕЙ ХОТЬ КРУЖКУ».
— Какая прелесть, — сказала Уилла. — Приведешь меня, Вольф Перрипугер? Я ведь твоя подружка?
— Моя, приведу, — ответил Дэвид. — Только что нам теперь делать? Хонки-тонк закрыт.
— Зайдем внутрь, что же еще.
— Двери-то заперты.
— Пока мы не захотим иного. Ощущения, не забыл? Ощущения плюс ожидания.
Дэвид не забыл. Он потянул на себя дверь, и та отворилась. К знакомым запахам теперь примешивался приятный сосновый аромат какого-то чистящего средства. Стена опустела, на барной стойке выстроились ножками вверх табуретки, однако неоновый контур хребта Уинд-Ривер до сих пор горел — то ли хозяева всегда его так оставляли, то ли сказались ожидания Уиллы и Дэвида. Больше было похоже на второе. Танцплощадка, отражаясь в зеркалах, казалась сейчас необъятной. В отполированных глубинах мерцали вверх тормашками неоновые горы.
Уилла глубоко втянула воздух.
— Пахнет духами и пивом, — объявила она. — Гремучая смесь. Очаровательно.
— А ты еще очаровательней, — сказал Дэвид.
Она повернулась к нему.
— Тогда поцелуй меня, ковбой.
Он поцеловал ее на краю площадки. Судя по кое-каким признакам, на любовное продолжение вечера все-таки можно было рассчитывать. Вполне.
Уилла поцеловала его в уголки рта и отстранилась.
— Бросишь четвертак в музыкальный автомат, ладно? Мне хочется танцевать.
Он подошел к автомату на дальнем конце барной стойки, сунул в прорезь монетку и выбрал песню под номером D19 — «Столько дней, прошедших зря» в исполнении автора, Фредди Фендера. Тем временем на стоянке некто Честер Доусон, устроившийся вздремнуть на пару часов, прежде чем повести фуру с грузом электроники дальше в Сиэтл, недоуменно поднял голову, но решил, что музыка ему приснилась, и вернулся к своему занятию.
Дэвид с Уиллой медленно двигались в танце по пустой площадке, то появляясь в длинном зеркале, то пропадая.
— Уилла…
— Ш-ш-ш. Твоя крошка еще не натанцевалась.
Притихший Дэвид зарылся лицом в ее волосы и отдался музыке. Ему подумалось, что теперь они останутся здесь навсегда, и время от времени люди будут их видеть. Бар даже может заработать славу места с привидениями, но скорее всего этого не случится: когда люди пьют и веселятся, им обычно не до призраков — не считая тех, кто пьет в одиночку. Может, иногда перед закрытием у бармена и последней задержавшейся официантки (у самой главной, которая распределяет чаевые) будет появляться чувство, будто за ними наблюдают. Иногда им будет чудиться музыка или чье-то отражение в зеркалах. Наверное, их могло занести и куда-нибудь получше, но и «26» не так уж плох. Здесь допоздна полно людей. И всегда звучит музыка.
Что, интересно, станется с остальными, когда чугунный шар разнесет их мираж вдребезги? А ведь это обязательно произойдет. Уже скоро. Дэвид представил, как Фил Палмер бросится закрывать свою перепуганную, вопящую благим матом жену от падающих обломков, которые ничем не смогут ей навредить, поскольку ее там, по сути, и нет. Представил, как Пэмми Эндрисон в ужасе прижмется к кричащей матери. Как слова Рэттнера, тихони-проводника, потонут в реве больших желтых машин. Как хромой Биггерс вприпрыжку пустится к выходу, но споткнется, а его хрупкий мирок рухнет под напором чугунного маятника и рычащих бульдозеров.
Ему хотелось думать, что еще до катастрофы за ним и приедет поезд, родившийся из их общих надежд, но по-настоящему он в это не верил. Его даже посетила мысль, что от страшного потрясения они все просто угаснут, как пламя света на ветру, но не верилось и в это. Слишком четко стояла перед глазами картинка: бульдозеры, самосвалы и погрузчики наконец уехали, и вот они стоят в лунном свете у давно заброшенных путей, а ветер дует с гор, свистит в расщелинах и приминает высокую траву. Сгрудившись под бескрайним звездным небом, они все ждут и ждут своего поезда…
— Тебе холодно? — спросила Уилла.
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Ты дрожишь.
— Может, кто-то прошелся по моей могиле.
Он закрыл глаза, и танец продолжился. Иногда они появлялись в зеркале, а когда пропадали, оставалась лишь старая песня, что звучала в пустом зале, освещенном сиянием неоновых гор.
Гретель
1
Только быстрый бег
После смерти маленькой дочки Эмили пристрастилась к бегу. Сперва добегала до конца подъездной аллеи и там сгибалась пополам, ловя воздух ртом, затем до конца квартала, затем до мини-маркета «Продукты от Коузи» у подножия холма. В мини-маркете она брала хлеб, маргарин и, если в голову больше ничего не приходило, шоколадное поленце «Хо-хо» или круглый «Ринг-динг» с замороженным кремом. Обратный путь Эмили поначалу преодолевала спокойным шагом, потом тоже бегом. Со временем она отказалась от сладостей. Далось это на удивление тяжело: во-первых, сахар был отличным антидепрессантом, универсальной палочкой-выручалочкой, во-вторых, у нее выработалась настоящая сахарная зависимость. В любом случае поленцам «Хо-хо» следовало сказать пока-пока. Поленца канули в Лету: теперь хватало одного бега. Генри называл бег новой зависимостью, новой святыней и, пожалуй, не ошибался.
