Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри (список книг txt) 📗
— Не получается быть такой же равнодушной, как ты.
— Я не равнодушный. Я профессионал. Я знаю свои пределы и за них никогда не захожу.
— Может, за твоим суровым взглядом прячется нежная, ранимая душа? — пошутила я.
— Без души здесь вообще делать нечего. Но она долго не выдержит, если ее не беречь.
— Это точно, я чувствую, что черствею, привыкаю, и это мне вовсе не нравится.
— Это нормальная реакция организма, попытка сохранить душевное здоровье. Она происходит независимо от тебя, потому что твои естественные стремления ведут к гибели.
— Я не хочу превращаться в холодную, отстраненную профессионалку.
— Если ты будешь профессионалкой, ты всегда будешь правильно выполнять свою работу, ту самую, за которую тебе платят.
— Безо всякой страсти?
— А страсть тебе следует поискать в другом месте, — парировал он невозмутимо, словно радуясь, что нашел мое слабое место.
Может, он был и прав. Я всю душу, все чувства вкладывала в работу, потому что не знала, куда их еще девать. Взгляд Луки безмолвно предлагал наконец применить их по назначению. Ни любви, ни нежности не было в этом взгляде, но он был честным и открытым, и я видела в нем себя как на ладони: уязвимая, измотанная и все же весьма привлекательная девушка.
После этого разговора мы как-то сами собой стали часто оказываться вместе возле кофе-машины. Говорили сперва о пациентах, а потом и о собственной жизни, о наших пристрастиях и вкусах. Он рассказывал мне о спектаклях и фильмах, о ресторанах и кафе, и я постепенно осознала, что упускаю множество простых человеческих радостей, что жизнь проходит мимо. Лука переживал в этот момент развод с женой. Разводились они по обоюдному согласию, как взрослые люди, продумав и обсудив свое решение. Дети, по его словам, тоже уже смирились с неизбежным.
Мне было с ним спокойно и легко; его внутренняя зрелость вселяла в меня чувство уверенности, а внимание волновало и льстило. Он пригласил меня на ужин, потом еще раз… Он приближался ко мне тихо и осторожно, как к раненому воробышку: лишь бы не спугнуть, а то ведь вспорхнет и улетит.
Мы стали любовниками. Не возлюбленными, нет, всего лишь любовниками, парой… Попутчиками? Не знаю, как определить эти отношения, связывающие наши тела и наши мысли, в то время как сердца оставались в покое. Мне было хорошо с ним. Мне нравились наши походы в кино, театры и музеи, нравилось, как он рассуждал о фильмах, картинах или скульптурах. Медленно, но верно я привязывалась к нему все сильнее.
Потом однажды, спустя восемь месяцев после нашей встречи, он предложил: давай жить вместе. Он собирался съехать из дома и снять квартиру и предложил мне переехать к нему со всеми вещами, планами и надеждами.
Возможна ли совместная жизнь без любви? Возможно ли превратить жизнь в уравнение без единого неизвестного?
— Да ты с ума сошла! — немедленно возмутилась Эльза. — Разве можно жить вместе с… приятелем?
— Мы же спим с ним.
— Ох, избавь меня от таких замечаний, у меня слишком богатое воображение: как представлю, что вы с ним это самое… фууу! Да он же некрасивый, этот хрен! И мне он кажется подозрительным, пресыщенный вид, жесткий взгляд… Похож на доктора Хауза, только не смешной и совсем не обаятельный.
— Я себя хорошо с ним чувствую, — попыталась объяснить я. — Он спокойный, уважает меня, лечит мои душевные раны.
— Вот точно так же я бы описала своего массажиста. Тем не менее я не собираюсь за него замуж.
— Речь ведь не идет о браке. Просто будем жить в одной квартире.
— Но ведь именно это мы с тобой и делаем! И я уж точно больше и лучше тебя люблю, чем он. Ну, если не считать секса…
Вдруг она порывисто обняла меня за плечи.
— Жить с человеком, которого не любишь… да это немыслимо, Лиор! — торжественно и серьезно изрекла она. — Это как покупать одежду, на которую скидка, зная, что в жизни ее не наденешь. Это как смотреть телепередачу, которую терпеть не можешь, потому что лень встать и найти, куда же запропастился этот долбаный пульт. Подумай обо всем, что мы пережили вместе, о наших надеждах, о наших мечтах… Подумай о том, что для нас обеих всегда значило слово «любовь».
За ее неуклюжими предостережениями и плоскими шуточками пряталась правда, которую я не хотела признавать. Сама идея жить с мужчиной наполняла меня восторгом, этого было достаточно. Мне казалось, что речь идет о решающем моменте, от которого зависит вся моя дальнейшая судьба. Зависит, какой я буду женой и матерью. Я была счастлива представить себя в роли спутницы чьей-то жизни. Я даже предполагала, что в один прекрасный день он захочет от меня ребенка.
Мы подыскали квартиру, обошли кучу магазинов, чтобы обставить ее и украсить. Я уже начала подготовку к переезду, как вдруг он зашел ко мне — без звонка, без предупреждения. Я радостно устремилась ему навстречу, лавируя между коробками, возбужденная, слегка растерянная. На его суровом, грубоватом лице проступала озабоченность. Я хотела обнять его, но он отодвинул меня.
— Она беременна.
Я застыла в молчании, ожидая еще каких-то слов, чтобы убедиться, что правильно расслышала.
— Она ждет ребенка… от меня.
На меня словно небо обрушилось — и при этом я испытывала странное смирение. Словно бы длинная череда моих любовных неудач предполагала именно такой исход.
— Да, я понимаю, о чем ты думаешь, — сказал он. — Да, мы занимались любовью. Она все-таки моя жена, в конце-то концов.
Я села на коробку, потому что ноги меня не держали.
— Я не могу бросить ее, Лиор. Не сейчас.
Кажется, потом он извинился или что-то такое. Я не уверена, потому что я больше не слышала, что он говорил. И не видела, как он уходил. Не слышала, как вошла Эльза. Я плакала, вся сотрясаясь от рыданий. Эльза отвела меня в постель, легла рядом, обняла.
— Не плачь, родная моя. Справимся. Ты отойдешь, успокоишься и когда-нибудь получишь право на свою любовь. Я точно знаю, я в этом убеждена. Появится парень, красивый, честный и добрый. И если у него будет брат-близнец, я выйду за него замуж.
Глава 3
Любовь — это выход
Второй сон
Кошмар. Меня преследует один и тот же кошмар. Он снится мне каждую ночь с того дня, как погибли родители. Безмолвную темноту пронзает визг тормозов, родители держатся за руки, улыбаются друг другу, с нежностью смотрят на меня. Потом удар, крутятся мигалки, назойливо воют сирены.
Обычно на этом месте я просыпался в холодном поту, но на сей раз звуки стали глуше, краски более смазанными, а потом и вовсе растаяли струйками белого пара.
И передо мной появилась комната.
Я оказался на том же самом месте, что и в первом сне, и смотрел на ту же девушку. Она по-прежнему лежала на кровати. В комнате царили спокойствие и безмятежность, но я никакого покоя не ощутил. Наша первая встреча, помнил я во сне, не только вызвала у меня чувство влюбленности, но и предрекла драму, совершенно уничтожившую меня.
Что она еще собирается мне предсказать? Я пытался выйти из комнаты, выскользнуть из сна, но помимо своей воли как вкопанный стоял, не в состоянии сдвинуться с места, и ждал, когда же она меня заметит.
Она, не глядя на меня, протянула руку и взяла книгу. Открыла ее и шепотом прочитала несколько строк, так тихо, что я не сумел ничего расслышать.
Потом я увидел ее улыбку. Радостную, лучезарную, счастливую улыбку.
От этой удивительной улыбки мне захотелось броситься к девушке, обнять ее, радоваться вместе с ней.
Она тогда, по-прежнему не глядя в мою сторону, протянула мне книгу и прошептала одно слово: «Пиши». Я хотел взять ее — и проснулся, пальцы схватили только воздух в темной комнате.
На сей раз идея была ясна. «Она хочет, чтобы я начал писать!» — подумал я, проснувшись. Она посоветовала мне с помощью слов снять с души тяжкий груз несчастья. Нет, я ошибался: она всего лишь пробудила мое собственное подспудное желание. Писательство как способ разрядки, как отдушина, как единственный способ выразить свои чувства — как в детстве. Внезапно эта идея захватила меня. Но о чем писать? Нужно просто обратиться к родителям, решил я. Выплеснуть всю свою любовь, всю боль и одиночество. Открыть чистую тетрадь и надеяться, что они появятся, что они прочтут мои слова, заглядывая мне через плечо. Но ручка застыла над белым листом. Рука дрожала, потоки слез смывали строчки. Слезы лились ручьем. Я понял, что мне нужно отстраниться от себя, от собственной жизни, от своих привычек: лишь тогда удастся что-то написать. Роман будет, конечно, обо мне, но не я буду его героем. Нужно суметь, черпая из источника собственных чувств, высказать их через вымышленных персонажей, оживить чужую придуманную историю.
