Обрученные с Югом - Конрой Пэт (книги бесплатно читать без .TXT, .FB2) 📗

Мы с Найлзом располагаемся по обе стороны от входа и делаем вид, что дремлем. Одеты мы как бездомные: дешевые ботинки, вязаные шапки, грубые пальто из благотворительного магазина. Молли и Шеба, хорошо одетые, с деловым видом поднимаются на крыльцо и звонят в дверной звонок. Проходит довольно много времени, но ничего не происходит. Они звонят еще раз. Низкий, громкий звук звонка разносится по всему дому.

На пороге появляется гигантская фигура Банни. Притворяясь спящим, я не выпускаю крыльцо из поля зрения, мир через щель прищуренных глаз кажется необычным. Вид у Банни жуткий, устрашающий.

— Какого черта вам тут надо? — спрашивает он. Голос у него неожиданно писклявый, а фигура — как у Гаргантюа.

Мы договорились, что Шеба будет изображать тихую серую мышку, предоставив Молли главную роль.

— Добрый день, сэр, — говорит Молли. — Мы из Женской добровольной гильдии при церкви Святой Марии. Мы опрашиваем жителей нашего прихода. Епископ хочет удостовериться, все ли делает католическая церковь, чтобы удовлетворить потребности и нужды прихожан. Простите, не позволите ли вы нам войти? Мы хотим задать вам несколько вопросов, но это не займет у вас много времени.

— Валите к черту, — отвечает Банни.

— Вы принадлежите к Римско-католической церкви? — спрашивает Шеба.

— Ага, принадлежу. Я Папа Римский, собственной персоной.

Начинается второй акт нашего спектакля: на улицу выезжает полицейский автомобиль. Он останавливается на противоположной стороне, возле магазина, где продают сэндвичи. Из него выходят два полицейских — Айк и Бетти — и вдруг замечают двух женщин, которые беседуют с бывшим игроком «Окленд Рэйдерз».

— Можно пригласить полицейских, чтобы они тоже приняли участие в разговоре, мистер Бэнкомб? — спрашивает Молли.

— Откуда, черт возьми, вам известно мое имя? — интересуется Банни, не сводя глаз с Айка и Бетти.

— Вся улица гордится, что бывший игрок «Рэйдерз» живет здесь, — отвечает Молли.

— Кто сказал вам, как меня зовут? Я придушу его.

— Ваши соседи. — Молли не обращает внимания на его угрозы. — Еще они сказали, что вы держите у себя жильцов. Можете назвать нам точное число, мистер Бэнкомб?

— Кто наболтал вам эту чушь? — Подозрительность Банни возрастает с пугающей скоростью.

— Эти данные нужны нам для статистики, — отвечает Молли, записывая каждое слово Банни.

Со своей наблюдательной позиции я еще раз мысленно оцениваю габариты Банни и прихожу к выводу, что он без труда укокошит Найлза, Айка и меня в придачу и даже не вспотеет. От Банни исходит угроза, он источает специфический запах — запах зла, который присущ ему от рождения и который ему, кажется, даже как-то к лицу. Я волнуюсь за безопасность наших женщин.

— Вы знакомы с организацией «Открытая рука»? — спрашивает Шеба бесцветным, неголливудским голосом. — Там известно, что вы взяли под свою опеку несколько больных гомосексуалистов. Они выражают вам большую благодарность и хотят знать, нет ли у вас проблем с питанием подопечных? Может быть, вам нужна помощь?

— Ненавижу педиков и живу здесь один. А вы, шлюхи недоделанные, возьмите ноги в руки и чешите своей дорогой. Имейте в виду на будущее: вы меня никогда не видели и ни о чем со мной не разговаривали. Что за два баклажана там шляются?

Ладонью размером с обеденную тарелку Банни прикрывает глаза от солнца и смотрит на противоположную сторону улицы. Я затрудняюсь сказать, бесстрашие Айка и Бетти — качество, которое они выработали в процессе профессиональной подготовки, или оно свойственно им с рождения.

— Передайте вашей «Открытой руке», что я жду не дождусь, когда все педики передохнут. А своему долбаному епископу скажите, что я жду не дождусь, когда он сдохнет от СПИДа.

— Вы когда-либо посещали католическую церковь, мистер Бэнкомб? — спрашивает Молли.

И тут из глубины дома доносятся звуки фортепиано, и мы получаем подтверждение, что Тревор находится здесь, он жив, даже если и не очень здоров. Мы догадываемся, что играет Тревор, не только по блеску и артистизму, которые отличают его исполнительскую манеру. Желая подать нам сигнал, Тревор выбрал мелодию, которая сквозной темой проходит через все годы нашей дружбы: в недрах обветшалого викторианского особняка невидимый пианист на невидимом фортепиано наигрывает «Лили Марлен». По лицу Найлза я вижу, что он все понял. Выражение лиц у Айка и Бетти, которые стоят в боевой стойке на другой стороне улицы, тоже едва уловимо меняется.

— Как же так, Банни?! — восклицает Шеба. — Говоришь, что живешь один и все такое, а у самого в доме есть пианист!

— Прекрати немедленно, закрой этот чертов ящик! — орет Банни, обернувшись назад и обращаясь к кому-то наверху. — Откуда вы знаете, что меня зовут Банни?

— Да все тут, на этой улице, зовут вас так, — отвечает Шеба.

— Спасибо, что уделили нам время, мистер Бэнкомб, — говорит Молли. — Выражаем вам благодарность от имени епископа и Женской добровольной лиги.

Женщины спускаются с крыльца, пересекают улицу и, пройдя мимо Айка и Бетти, заходят в лавку, где торгуют сэндвичами. Айк и Бетти, в свою очередь, направляются прямиком к Банни. Мы с Найлзом ковыляем в «Дельмонико». Найлз кладет на стойку перед дежурным пятидесятидолларовую бумажку.

— Завтра мы возвращаемся в Южную Каролину, — говорю я. — И хотели бы попрощаться кое с кем из ваших парней.

— За пятьдесят баксов прощайтесь хоть со всем Сан-Франциско, слова вам не скажу. — Дежурный целует купюру с большим чувством.

Мы с Найлзом бежим вверх по лестнице, Найлз перепрыгивает через две, а то и через три ступени. Добравшись до верхнего этажа, мы находим дверь на чердак закрытой, но Найлз наваливается на нее плечом, и она через три секунды подается. Найлз достает из сумки охотничий нож размером с рог носорога, а мне протягивает железный ломик. Выбравшись на крышу, мы видим Молли и Шебу. Шеба выходит из лавки и поднимает вверх большой палец. Мы слышим, как Банни орет на Айка с Бетти, Айк орет в ответ, и это не предвещает ничего хорошего для Банни.

— Я спущусь в комнату Тревора и заберу его, — говорит Найлз. — Потом мы с ним поднимемся обратно на крышу, войдем в «Дельмонико» и оттуда выйдем на улицу. Если Банни бросится в погоню, ты будешь нас прикрывать, чтобы я успел вывести Тревора. Слышишь меня, Жаба? Ты должен задержать Банни. Любой ценой. Бей его железкой по лицу, ломай челюсть. Пусть весу в нем четыреста фунтов, но кости-то обычные, ломаются, как у всех людей. Подумать только, какой Тревор у нас умница! «Лили Марлен»!

— Все равно что взял и расписался в воздухе, — соглашаюсь я, еще находясь под впечатлением музыки.

У всех подростков есть свои священные, знаковые песни, звуками которых отмечено их взросление. Что касается «Лили Марлен», то здесь другой случай. Эта песня Второй мировой войны, которую сделало знаменитой исполнение Марлен Дитрих, стала опознавательным знаком для нашего кружка, потому что навсегда связана в памяти с близнецами По. Тревор и Шеба в первый месяц учебы в школе приняли участие в смотре талантов и победили. Они так исполнили неизвестную нам песню «Лили Марлен», что весь город несколько недель только об этом и говорил.

На двери чердака, который ведет в дом Банни, висит дешевый замок. Найлз берет у меня ломик и сбивает замок одним ударом. Шум привлекает внимание Банни, тот вмиг прекращает непристойно ругаться с Айком и замолкает. Зато Айк начинает орать с удвоенной силой, чтобы заглушить производимый нами шум.

— Сейчас я вызову наряд полицейских, Банни. Они обыщут весь твой дом сверху донизу, слышишь, жирный боров?

— Скорей, — говорит мне Найлз. — Мы должны попасть на третий этаж раньше Банни.

Найлз пулей мчится вниз по лестнице, я с трудом поспеваю за ним. Подстегивает адреналин, который железы выбрасывают в кровь в огромных количествах, едва меня охватывает ужас от осознания опасности. Мысль о противоправности наших действий с опозданием мелькает у меня в голове, когда я вижу, как Найлз плечом налегает на голубую дверь. Дверь не поддается, он вышибает ее, сорвав с петель, и влетает в комнату. Он легко, словно ребенка, подхватывает на руки худого, как скелет, человека и говорит: