Хранительница тайн - Мортон Кейт (первая книга TXT) 📗
И все равно приход Долли в больницу был для нее как ведро холодной воды на голову. Раз или два она заговаривала с Джимми о его невесте, но тот сразу замыкался, и Вивьен перестала задавать вопросы. Она привыкла думать о нем так, будто у него нет жизни за пределами больницы и нет близких, кроме отца. Видеть их с Долли – как нежно Джимми держит ее за руку, как постоянно следит за ней взглядом, значило окончательно и бесповоротно признать горькую истину: пусть Вивьен любит Джимми, сам Джимми любит Долли. Более того, Вивьен понимала теперь, за что он ее любит. Долли хорошенькая и веселая, в ней есть тот огонек, который так нравится людям. Джимми как-то назвал ее искрометной; да, такая она и есть. Немудрено, что он в нее влюбился. Долли – словно наполненный ветром парус, для которого Джимми может стать надежной и прочной мачтой. Именно такая девушка и должна была его привлечь.
Все это Вивьен и собиралась рассказать Кэти: что у Джимми есть невеста, очаровательная девушка, а значит, не будет ничего дурного, если и дальше…
Рядом на столике затренькал телефон, и Вивьен глянула на него удивленно. Днем в дом номер двадцать пять по Кемпден-гроув не звонили; коллеги Генри знали, что он на работе, а у Вивьен друзей было мало, и никто из них позвонить не мог. Она неуверенно взяла трубку.
Незнакомый мужской голос представился скороговоркой, так что Вивьен ничего не успела разобрать.
– Алло? – повторила она. – Как, вы сказали, вас зовут?
– Доктор Лайонел Руфус.
Имя было незнакомое, и Вивьен решила, что, возможно, он помогает доктору Томалину.
– Чем могу помочь вам, доктор Руфус?
Вивьен иногда пугалась, насколько ее голос здесь, в другой жизни, похож на мамин: тот голос, которым мама читала им сказки – ясный, безупречный и совершенно чужой, будто и не настоящий.
– Миссис Вивьен Дженкинс?
– Да.
– Миссис Дженкинс, я хотел бы поговорить с вами об очень деликатном деле. Оно касается молодой женщины с которой вы, насколько я понимаю, раз или два встречались. Она жила через дорогу от вас и была компаньонкой леди Гвендолен.
– Вы о Дороти Смитэм?
– Да. То, что я собираюсь вам сказать – из разряда сведений, которые я обычно не разглашаю по причинам, связанным с конфиденциальностью. Однако в данном случае я полагаю, что в ваших интересах меня выслушать. Возможно, миссис Дженкинс, вам лучше сесть.
Вивьен уже сидела, поэтому просто сказала «да», и доктор поведал историю, в которую невозможно было поверить.
Она слушала внимательно, а когда доктор Руфус наконец закончил разговор, надолго замерла с трубкой в руке, перебирая его слова и пытаясь связать из отдельных нитей хоть что-нибудь осмысленное. Доктор говорил о Долли («хорошая девушка, только большая выдумщица»), о ее молодом человека («Джимми, кажется – сам я его никогда не видел»), о том, что они хотят пожениться, а на это нужны деньги. А потом он изложил план, который эти двое измыслили, чтобы поправить свои дела, а на вопрос Вивьен, почему жертвой выбрали именно ее, объяснил: Долли очень тяжело переживала «предательство» той, кого боготворила.
Вивьен была настолько оглушена, что почти ничего не чувствовала – и к лучшему, иначе боль от вскрывшегося обмана была бы нестерпимой. Она убеждала себя, что доктор ошибся, что это жестокий розыгрыш, даже ошибка, потом вспомнила горький ответ Джимми на вопрос, почему они с Долли не поженятся прямо сейчас. Как он сказал тогда, что романтические идеи – роскошь для богатых. И тут ей стало ясно, что все услышанное – правда.
Довольно долго она сидела, чувствуя, как тают последние надежды. Вивьен очень хорошо умела исчезать за бурей своих чувств (у нее был за плечами большой опыт), но в этот раз привычные рецепты не действовали. Боль ощущалась в той части ее существа, которую она давным-давно спрятала внутри себя и считала неуязвимой. Только сейчас Вивьен поняла, что стремилась не к Джимми, а к тому, что он воплощал: к свободе и к будущему, которое она давно перестала воображать, вольному будущему без всяких преград. И еще, как ни странно, к прошлому – не к прошлому ее кошмаров, а к возможности примириться с тем, что произошло раньше…
Только когда внизу начали бить часы, Вивьен вспомнила, где находится. В доме стало холоднее, ее щеки были мокры от слез, хотя она и не знала, что плакала. Налетевший невесть откуда сквозняк сбросил на пол фотографию. Вивьен смотрела на нее, безучастно гадая, неужто и этот подарок – часть общего плана, наживка, которую она должна была заглотить, чтобы Джимми с Долли исполнили остальное: сделали снимок, отправили письмо. И тут ее словно подбросило. Внезапно она поняла, что ее разочарование – даже не полбеды, а лишь крохотная часть возможной вереницы событий. Надвигается катастрофа, и лишь сама Вивьен может ее предотвратить. Она положила трубку и глянула на часы. Начало третьего. К пяти надо вернуться домой и ждать Генри из министерства.
Некогда было оплакивать свои утраты. Вивьен подошла к письменному столу и сделала то, что должна была сделать. По дороге к двери она на миг замерла – единственный внешний знак ее внутренних терзаний, – торопливо шагнула назад и взяла книгу, чиркнула на фронтисписе несколько слов, после чего, уже не мешкая, выбежала на улицу.
Дверь открыла миссис Хэмблин, сидевшая с мистером Меткафом, пока Джимми на работе. При виде Вивьен она заулыбалась:
– Как хорошо, милочка, что вы пришли. Если не возражаете, я сбегаю в бакалею, а его пока оставлю на вас. – Она взяла авоську и добавила заговорщицки: – Говорят, там есть бананы из-под прилавка для тех, кто умеет хорошо просить.
Вивьен очень привязалась к отцу Джимми. Она часто думала, что ее отец в старости был бы таким же – если бы дожил. Меткаф-старший вырос на ферме в большой дружной семье, и многие его истории походили на то, что могла вспомнить сама Вивьен. Наверняка именно они внушили Джимми желание завести много детей. Сегодня, впрочем, старик был совсем плох.
– Свадьба, – с тревогой спросил он, сжимая руки Вивьен. – Мы ведь не пропустили свадьбу?
– Разумеется, нет, – ласково ответила она. – Свадьба без вас? Как вы могли такое подумать!
Сердце у нее сжималось от жалости. Быть старым, напуганным и не понимать, что происходит… ей так хотелось ему помочь.
– Может быть, чайку?
– Да. Да, пожалуйста! – откликнулся старик с такой благодарностью, будто мечтал об этом чае всю жизнь. – С удовольствием!
Пока Вивьен размешивала в чашке капельку сгущенки – ровно как любил старик, – в замке повернулся ключ, и вошел Джимми. Если он и удивился, увидев ее здесь, то виду не подал, просто улыбнулся радостно, и Вивьен улыбнулась в ответ, хотя внутри у нее все сжалось.
Некоторое время они сидели и болтали. Вивьен тянула до последнего, но наконец сказала, что пора идти: Генри будет ее ждать.
Джимми, как всегда, пошел провожать ее до метро. У входа Вивьен, против обыкновения, остановилась.
– У меня тут для вас кое-что. – Она достала из сумки «Питера Пэна» и протянула Джимми.
– Это мне?
Вивьен кивнула. Джимми был растроган и в то же время явно смущен.
– Я тут кое-что написала.
Он открыл книгу, прочел вслух: «Истинный друг – свет в ночи» и улыбнулся книге, а потом, из-под упавших на лицо волос – Вивьен.
– Вивьен Дженкинс, это лучший подарок в моей жизни.
– Хорошо. – У нее заныло в груди. – Теперь мы квиты.
Она знала, что следующие слова изменят все, и медлила их произносить. Пришлось напомнить себе, что все изменилось раньше, во время телефонного разговора с доктором Руфусом. Его суховатый голос по-прежнему звучал у нее в ушах.
– У меня есть для вас кое-что еще, – сказала она.
– Вообще-то мой день рождения – не сегодня.
Вивьен протянула ему бумажный листок.
Джимми перевернул его, прочел написанное и пораженно глянул на Вивьен.
– Что это?
– Мне казалось, все и так понятно.
Джимми обернулся через плечо и понизил голос.
