Петербург как предчувствие. Шестнадцать месяцев романа с городом. Маленькая история большого приключ - Макарова Дарья

На следующий день оказываемся на Дворцовой площади, где временно разместился стеклянный мобильный офис электронного правительства. Двухэтажное прозрачное здание охраняют девушки модельной внешности, заманивающие прохожих внутрь. Мы консультируемся у сотрудников «Ростелекома» о том, как работает портал госуслуг, и получаем для себя коды активации.

После этого прогуливаемся по набережной Мойки и Михайловскому саду, а затем выходим на любимую мною улицу Пестеля – хотим напоследок воочию увидеть несколько «литературных» исторических адресов, описанных в последней книге Наума Александровича Синдаловского.

Например, по адресу улица Пестеля, дом № 14, который построен в стиле эклектики, жил знаменитый поэт Самуил Яковлевич Маршак, а на Литейном проспекте, 24, в «Доме Мурузи» (экзотичный неомавританский стиль) – Дмитрий Сергеевич Мережковский, Зинаида Николаевна Гиппиус и Иосиф Александрович Бродский. В расположенном рядом Манежном переулке в доме под № 6 обитал Корней Иванович Чуковский, о чем издали «говорит» замечательная кованая ограда, изображающая, как «ехали медведи на велосипеде… а за ними кот задом наперед… зайчики в трамвайчике» и т. д. На некоторое время мы с Русланом «застреваем» здесь, любуясь домом, пока проходящий мимо пожилой мужчина, похожий на дворника, доверительно не сообщает нам, что «тут неподалеку есть еще дом Маяковского». С удивлением и благодарностью двигаемся в указанном направлении. На улице Маяковского в доме № 11 обретался Даниил Хармс – здесь вывешена необычная памятная доска с надписью «Из дома вышел человек…», намекающая на то, что писатель вышел на минутку «за спичками» и не вернулся – был арестован прямо на улице и умер в Крестах. В доме № 52, выстроенном в стиле модерн, жил сам Владимир Маяковский, об этом свидетельствует мемориальная доска, укрепленная на фасаде.

Остаюсь очень довольной экскурсией и вздыхаю о тех «литературных» адресах, посетить которые мы уже не успеем.

В предпоследний наш день в Питере мы знакомимся с улицей Марата, воспетой в одном из шедевров Александра Розенбаума. Добираемся сюда через станцию метро «Звенигородская» и некоторое время прогуливаемся в близлежащем безымянном парке, выходящем противоположной стороной на Пионерскую площадь и Театр юных зрителей.

Улица Марата преимущественно застроена домами постройки ΧΙΧ века, довольно скромными и даже мрачноватыми на вид. На их фоне выделяется кирпичный дом Шульца (под № 66), украшенный башней с флюгером. Оказывается, это еще один исторический адрес: здесь обитал Осип Эмильевич Мандельштам.

На улице моросит противный мелкий дождик, и мы заглядываем в скверик за домом, с удовольствием достаем свежие корзиночки, прикупленные заранее в «Месье Патиссье». Одновременно любуемся расположенным напротив дома Шульца чудным красно-белым изящным сооружением – особняком саксонского предпринимателя К.Б. Зигеля, выполненным в стиле неоренессанса.

Дождь вскоре усиливается, превращаясь в ливень, и мы спешим к метро, досадуя на погоду, прервавшую нашу прогулку.

На следующий день Питер наблюдает наши грустные физиономии в Измайловском саду на Фонтанке, где я со слезами на глазах в последний раз обхожу милые сердцу дорожки. Отсюда мы направляемся по набережной налево: хотим осмотреть нечто забавное – памятник человеку-невидимке, расположенный у входа дома № 132. За домом № 130 наблюдаем здание, украшенное симпатичной белой вороной с зонтиком – здесь находится Театр дождей, один из его спектаклей мы однажды имели удовольствие лицезреть в Молодежном театре на Фонтанке.

Памятником невидимке оказывается обыкновенный пустой пьедестал, возле него к тому же чья-то злодейская рука понаставила кучу пустых пивных бутылок. В доме № 132 до революции размещалась больница для чернорабочих, на пьедестале стоял памятник Александру II – покровителю больницы.

Вскоре мы с Русланом прогуливаемся в Юсуповском саду, а потом рассматриваем очередной забавный шедевр – «Нос майора Ковалева», прикрепленный к фасаду дома № 11 по Вознесенскому проспекту.

Затем направляемся к Невскому проспекту, где на втором этаже «Парка культуры и чтения „Буквоед“» дивимся на незамечаемую ранее нами статую свиньи, обклеенную географическими картами.

Потом обнаруживаем себя на площади Искусств, откуда прокладываем так называемый «маршрут туриста» – к Спасу на Крови, Михайловскому саду, Марсову полю и Дворцовой площади.

На Дворцовой набережной прощаемся с темной мрачной Невой, отражающей нависшие над ней грозовые тучи. Вспоминается стихотворение таинственной и незаурядной русской поэтессы Черубины де Габриак (Елизаветы Ивановны Дмитриевой):

Отходит обида глухая,

Смолкает застывшая кровь,

И плачет душа, отдыхая,

И хочется, хочется вновь

Туда, вместе с ветром осенним

прижаться, припасть головой

к знакомым, холодным ступеням,

к ступеням над темной Невой…

Вздыхаем и направляемся к Медному всаднику. Затем следуют Исаакиевский собор и Александровский сад, где нас ждет последний питерский «сюрприз» – выставка «United Buddy Bears», организованная Генеральным консульством Германии. Выставка представляет собой сто сорок три медведя, расписанных художниками из разных стран и стоящих по кругу рука об руку (лапа об лапу?). Яркие мишки призывают к терпимости и единению всех народов. Мне особенно нравятся представители Индии, Венгрии и США (последний – в виде статуи Свободы).

Апофеозом нашей последней большой прогулки по городу становится «Литературное кафе» (то самое, где любил выпить чаю-кофе Александр Сергеевич). Его восковая фигура пристроилась у гардероба за столиком с зажженной свечой: лицо сосредоточенное. Витиеватая лестница, украшенная портретами Пушкина, Гоголя и Крылова, ведет в ресторанный зал, где к нам бросается предусмотрительный официант и сажает за столик у окна.

Обстановка явно напоминает пышный русский ресторан прошлой эпохи. Здесь бордовая обивка стен, увешанных гравюрами и картинами, стулья с бархатной отделкой, уютные антикварные абажуры и медные таблички, вещающие о том, какие знаменитости бывали здесь и сиживали на этих местах. Нам достаются Эдвард Радзинский и Людмила Гурченко. «Место Пушкина», увы, занято: там радуется жизни компания иностранцев. Официант зажигает нам свечу, и мы тоже наслаждаемся жизнью, попивая в камерно-таинственной атмосфере чай – как и Александр Сергеевич. В глубине зала стоит рояль, около него, приосанившись, стоит мужчина и звучным голосом поет русские романсы. Сидящие за нами немцы просто млеют.

Покидаем кафе в тихом и расслабленном состоянии, а по дороге к метро совершаем прощальный рейд в Дом Зингера. Руслан обещает мне, что завтра – до отъезда – мы прибудем на Невский, потом посетим любимый фирменный магазин фабрики Крупской и зайдем напоследок в Летний сад.

В эту ночь я не сплю, хлопочу над чемоданами и думаю. Назавтра мы с утра быстренько оплачиваем поблизости от дома квартирные квитанции за свет и электричество и спешим на Невский проспект. В магазинчике покупаем конфеты и раскланиваемся со знакомой продавщицей. В Летнем саду проходим по главной аллее, и я мысленно прощаюсь с этим зеленым великолепием. Перед глазами от волнения мелькают какие-то вспышки, но я держусь. Руслан меня утешает. Вековые кроны деревьев затеняют наши расстроенные фигуры.

Мы возвращаемся в квартиру на Торжковской, подхватываем чемоданы, пакеты и спешим к метро. Дорога до Ладожского вокзала проходит без эксцессов, и на каждом переходе внутри метро нам помогают проходящие мимо петербуржцы. Так же, как и в момент нашего приезда сюда.

Вот и поезд, вагон и наше купе. Устало плюхаемся на полки. Не верится, что это конец нашего чудесного путешествия под названием «Петербург». Вскоре поезд трогается…