Дом Кёко - Мисима Юкио (смотреть онлайн бесплатно книга txt, fb2) 📗

Фудзико, собираясь разжечь камин, открыла окно и протянула руку за дровами. Они были холодными и сырыми, так что она отказалась от этой мысли. В ночной рубашке у открытого окна она мёрзла. Лучше уж прижаться к стеклу и смотреть на дождь, заливающий этот тоскливый пейзаж. Так начинается зима в Нью-Йорке.

До вчерашнего дня Фудзико не замечала, что спинки мокнущих под ливнем плетёных стульев растрепались. И как ищут опору плети вьюнка, так и эти тёмно-коричневые концы лоз вытягивались, будто плясали под дождём.

«Не стоит смотреть на это, — пронеслось в тяжёлой со сна голове. — Я не для того ехала в Нью-Йорк, чтобы видеть здесь такое».

Мысли опять беспорядочно разбежались. Блестящие отзывы о Сэйитиро здесь и на родине: он умеет быстро решать проблемы, увлечён работой, вежливый, не легкомысленный, хорошо знает язык, самый выдающийся из молодых сотрудников компании «Ямакава-буссан». Она размышляла над этими отзывами, часто до неё доходившими. У Фудзико не было оснований сомневаться, но с такой точки зрения Сэйитиро казался человеком, у которого на все пальцы рук надеты кольца. «Как бы ни было интересно каждое кольцо, вместе они теряют всякий смысл. И ещё его слишком любят старики. Он как-то по-особому умеет пленять их сморщенные сердца. Вернувшись домой, в Японию, эти богатые, облечённые властью старики станут с восхищением говорить о нём: „Какой прекрасный юноша! Мне ещё не доводилось встречать таких. Очень жаль, что я не могу выдать дочь за него“».

Фудзико задумалась, как же судят о ней. За то короткое время, что она провела в Нью-Йорке, некоторые знакомые стали называть её плохой женой. Те, кто это слышал, рассказывали и ей, и другим, так что к ней прилипла данная характеристика. По её собственным ощущениям, дело не в том, что она совершила нечто плохое. Фудзико понимала истинную причину такой оценки: другие сотрудники компании целый год не могли перевезти к себе семью и вели непривычно одинокую жизнь, а Фудзико сразу приехала вместе с мужем. Таким образом, эти люди, пусть даже они сами проживали свободное время по-холостяцки, выражали солидарность с мужем, которого по пятам преследовала назойливая плохая жена.

За границей невозможно не обращать внимания на такие слухи, они не исчезнут, наоборот, придётся признать их справедливость. Сражаться, гасить разгорающийся огонь. Это было общее правило для японцев, работающих за границей, но у Фудзико с самого начала не хватало сил ему следовать.

За окном всё так же лило. Отопление днём не работало, поэтому окна не запотели, и однообразный, монотонный дождь упорно, словно повинуясь приказу, стеной стоял перед глазами.

Фудзико не уставала удивляться. Она же в Нью-Йорке и терзается от одиночества — невероятно! Скажи она об этом своим друзьям в Японии, никто не поверит. Прежде она была циничной, весёлой девушкой, которой никак не подходит слово «одиночество».

Раз в неделю или в десять дней муж приходил домой в перерыв, и они вместе обедали. Он звонил и предупреждал, что придёт. Сегодня Сэйитиро решил пообедать с президентом компании «Мэйдзи-сэйтэцу» в ресторане. Опять знак внимания клиенту со стороны Сэйитиро.

— Может, неуместно об этом говорить, но не стоит давать слишком большие чаевые. Ведь когда японцы дают слишком много, их начинают презирать.

Фудзико невольно рассмеялась в голос. Рассмеялась — и в голове немного прояснилось. Она пошла на кухню, открыла холодильник. Зажглась лампочка, осветив забитые продуктами полки. В тёмной от дождя комнате она казалась единственным огоньком жизни, который тайно всем управляет.

Здесь было всё для завтрака. Но Фудзико решила сходить в кондитерскую. Но не в какую-нибудь роскошную, а просто в маленькое незаметное кафе.

По дороге к Шестой авеню в Центральном парке ей бросились в глаза облетевшие деревья.

Подражая местным жителям, Фудзико носила пальто с каракулевым воротником и сейчас раскрыла зонтик цвета увядших листьев. Благодаря этому зонту казалось, будто над головой сыплет приветливый дождик.

В этих местах, в отличие от Пятой авеню, не было дорогих магазинов и красивых витрин. На карнизе старой лавки, позолоченное название которой изгибалось на окне, оторвался край сложенного тента, и оттуда, как из воронки, лилась вода.

В конце второго квартала Фудзико толкнула дверь в кондитерскую на углу. Это было чистенькое современное кафе со стойкой и несколькими столиками. В любое время здесь подавали что-то вроде завтрака.

К счастью, у стойки было практически свободно. Фудзико заказала у толстого официанта, с виду итальянца, половинку грейпфрута, горячий шоколад и английский кекс. Ложкой сняла с грейпфрута алую консервированную вишенку и отправила на тарелку — ей она не понравилась. Прямо перед стойкой была витрина со сладостями. Сегодня работало отопление, стёкла запотели, и окна оживали только тогда, когда в них мелькали красные плащи или жёлтые такси.

На стул справа, который Фудзико специально оставила свободным, опустилась сгорбленная старуха.

— Ох, холодно… Что за промозглый климат. Вот и начинается эта долгая-предолгая зима, — заговорила она с официантом, но тот, не улыбнувшись, хмуро выслушал заказ.

Старуха нищенским тоном протянула:

— Подайте мне, ради бога, кофе.

Кофе сразу же появился. Старуха поднесла исходившую паром чашку ко рту, поджала накрашенные толстым слоем помады губы, показала твёрдый, высохший, как у попугая, язык и залпом выпила. Чёрная одежда, мерзкое украшение из перьев в бурых волосах.

Выпив кофе, она повернулась к Фудзико и принялась болтать. Так тёмная вода лижет балки моста.

— Простите, но вы, верно, японка. Точно. Надо же. Я сразу узнаю японцев. Фильм «Расёмон» прелесть. Я его посмотрела и просто помешалась на Японии. Собрала много японских марок, а друзья подарили замечательную маленькую фигурку Будды. Японские фигурки Будды такие милые. Прямо шалунишка, который напроказил и вернулся домой…

Фудзико до смерти надоели эти помешанные на Японии личности, но тут было другое: разговор об увлечении лишь уловка, чтобы заполучить её в собеседники. Вертлявая старуха набита словами по самую макушку, и если Фудзико ответит приветливо, то слова польются, как из сломанного крана, и затопят всё вокруг. Наверное, только в Нью-Йорке живут люди, которые всеми способами ищут собеседника. Если за пять минут найдётся слушатель, то им всё равно, кто он: иностранец, собака или даже прокажённый.

В это время справа сел мужчина, и правые страницы его газеты о шоу-бизнесе задели её тарелку с кексом. Фудзико, ловя момент, отвернулась от старухи и сердито взглянула на него.

— Доброе утро, госпожа Сугимото. Вот, тоже решил позавтракать, — произнёс мужчина. Это был Фрэнк, живущий на первом этаже в их доме.

Фудзико как-то разговаривала с ним в квартире, где они сейчас жили с мужем. Это было перед отъездом хозяина, инженера, в Венесуэлу. Супруги Сугимото приехали в гости посоветоваться по поводу съёма жилья, туда же зашёл, представившись другом хозяина, Фрэнк и присоединился к беседе. Это был молодой человек лет двадцати семи — двадцати восьми, он сообщил, что работает продюсером сериала, который по четвергам идёт по телевизору.

После переезда Фудзико изредка сталкивалась с ним в коридоре или на лестнице, они обменивались кратким приветствием. Улыбались друг другу. Однако после первой встречи ни разу не беседовали. И не приглашали друг друга в гости.

У Фрэнка было приветливое широкое лицо, небольшие залысины на лбу. Волосы тёмно-каштановые, глаза тоже тёмные, видимо, поэтому он легко сближался с японцами. В одежде чувствовалась некая небрежность, не то что важный вид американцев в рабочем окружении Сэйитиро. Когда Фрэнк улыбался, то становился очень привлекательным: на щеках появлялись, словно нанизанные на нитку, ямочки, как у подростка.

Фрэнк взглянул на тарелку Фудзико, заказал вместо шоколада кофе, а остальное попросил то же, что у неё. И продолжил курить сигарету.