Две недели в другом городе - Шоу Ирвин (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
— По вопросам любви, — заметил Джек, — очень мудро советоваться с адвокатами.
— Не издевайся надо мной, Джек, — попросила она. — Ты же сказал по телефону, что не держишь на меня зла.
— Я не говорил тебе, что я не держу зла на твоего адвоката. Если мне не изменяет память, поняв, что я не вернусь, ты не сообщила мне о своем намерении возвратить деньги…
— Я хотела наказать тебя. И к тому времени уже слишком далеко зашла. А еще меня беспокоило мое финансовое положение. Я никогда не откладывала деньги, а моя карьера клонилась к закату. Мужчина всегда способен позаботиться о себе.
— Я превосходно позаботился о себе. Иногда мне даже удавалось в течение одного года купить два костюма.
— Мне нужно было обеспечить себя, — произнесла Карлотта подавленным, жалобным тоном, который заставил Джека вспомнить ее посещение госпиталя. — Мои дела шли тогда так плохо, что, казалось, через пару лет я могу превратиться в шлюху. Ну, не ту, которую можно встретить на панели или в публичном доме, но все равно в шлюху. — Она улыбнулась. — Твои акции и облигации избавили меня от подобной участи. Это — величайшее достижение в истории Уолл-стрит, верно? Ты должен радоваться тому, что спас меня.
— Я радуюсь, — произнес Джек.
— Теперь я надежно обеспечена. Катцер об этом позаботился. Если с тобой что-нибудь случится, ты знаешь, где сможешь взять деньги в долг.
Джек рассмеялся.
— Можешь смеяться. — Карлотта пожала плечами. — Знаешь, Джек, ты не способен причинить мне боль. Я же сказала — сейчас пора моего счастья.
— Я слыву человеком, который желает счастья всем своим женам.
— Ты настроен враждебно, — заметила Карлотта. — Я надеялась, что все будет иначе. Что мы встретимся как друзья. Прошло столько лет…
Джек промолчал.
— Ты не любишь слово «друзья», — добавила она.
— Оно не вызывает у меня никаких эмоций.
— Этим ты меня не обидишь. Меня нельзя больше обидеть. Но пока ты не научишься относиться ко мне как к другу, ты не будешь счастлив.
— Ты выбрала подходящее место для проповеди христианской морали, — улыбнулся Джек. — Мы находимся перед собором Святого Петра.
— Что бы ты обо мне ни думал, я рада нашей встрече. Могу попросить у тебя прощения…
— А где буду просить прощения я? — произнес Джек.
— …за тот день в госпитале, — продолжила Карлотта, не обращая внимания на его слова. — Воспоминания о нем преследовали меня. Никогда в жизни я не вела себя так отвратительно. Я приехала туда утешить тебя, сказать, что после твоего возвращения наша жизнь будет иной, что я люблю тебя. Но меня охватило такое чувство вины, что я не смогла произнести ни одну из заготовленных фраз. Позволила себе быть глупой, эгоистичной дрянью. Знала, что делаю, но не могла пересилить себя и остановиться. Я проплакала всю дорогу, сидя в вагоне.
— Эта поездка была недолгой, — сухо заметил Джек; слова Карлотты не тронули его.
Автомобиль остановился, и они вышли из него; Джек попросил Гвидо подождать их, сказав, что они вернутся скоро.
— И на сем камне Я создам Церковь Мою, — сказал Джек.
Они пересекли площадь, окруженную колоннами, и направились мимо собора в сторону капеллы.
— Здесь сказано, — произнес Джек, касаясь Бедекера, — что лучшее время для осмотра капеллы — это утро. — Он недовольно поглядел на серое небо. — Наверно, имеется в виду июньское утро. Мы везде появляемся не вовремя, правда?
Джек бывал здесь уже дважды, но оба раза большое скопление перешептывающихся шаркающих туристов ухудшало восприятие живописи. Сейчас в капелле находилось всего несколько посетителей — два человека в черных одеждах молча сидели на скамейке у стены и двое студентов неторопливо переходили с места на место. Зал поразил Джека. Никогда еще произведения искусства не оказывали на него столь сильного воздействия. Он словно смотрел в глубокий кратер вулкана, коварное спокойствие которого таило в себе грозную опасность.
Эффект был вовсе не религиозным. Скорее антирелигиозным, подумал Джек. Глядя на потолок капеллы, Джек мог верить в Микеланджело, но не в Бога.
На потолке была изображена плоть. Человек есть плоть, Бог есть плоть, человек создан человеком. Бог создан человеком, все религии равны, все пророки и предсказатели в одинаковой степени правы и не правы, выбирай сам, кому из них внимать. На свитке дельфийской сивиллы можно разглядеть то же послание, что содержится в книге пророка Захарии — «Я угадываю».
А на стене за алтарем, под фигурой Христа, пожилые атлеты корчились в ожидании Страшного Суда; они казались воплощением той же самой мысли. Спасенные души, находящиеся по правую руку от Христа, не отличались благочестием и святостью от тех проклятых, что располагались по левую руку от Христа. Спасение зависело от произвола служащей кинотеатра, которая рассаживала зрителей в зале, руководствуясь своей прихотью.
Эта фреска напомнила ему другую, написанную не то Тьеполо, не то Тицианом и увиденную им в Милане. Она называлась, если он не ошибался, Fortuna, Случай, Удача, Рок; на ней была изображена прекрасная женщина с обнаженной левой грудью. Из соска струилось молоко, которое пили счастливые, улыбающиеся баловни судьбы. Чудесный, удивительный, своенравный источник пищи. Но справа от прекрасной женщины находились мученики, которых она била хлыстом, зажатым в правой руке. Неудачники, появившиеся не вовремя или купившие билет не на то место. Им достались иссохшая правая грудь и хлыст. Произвол судьбы. Построй на этом свою церковь. Назови ее Первым, Последним и Единственным Судом. Брось на ее алтарь свои жертвоприношения.
Глядя на творение Микеланджело, Джек вспомнил фотографии, которые он видел после войны. Там были изображены тысячи обнаженных женщин, шагавших мимо врачей-эсэсовцев в немецких концентрационных лагерях. Доктора быстро осматривали каждую женщину и за десять секунд решали, может ли она быть использована в качестве рабочей силы или в каких-то иных целях. Женщины, успешно прошедшие осмотр, обретали право прожить еще один день. Остальных отправляли в газовую камеру. Возможно, подумал Джек, глядя на призрачный клубок тел за алтарем, Господь — это эсэсовский врач, Микеланджело обладал даром провидения.
Он вспомнил Деспьера, родившегося и принявшего католическую веру в Байонне; этим утром его по католическому обряду похоронили в Африке. Мысль о том, что Деспьер, или его душа, станет объектом случайностей, неразумной селекции, показалась Джеку непереносимой.
— С меня достаточно, — произнес Джек. — Я подожду тебя на улице.
Карлотта молча стояла рядом с ним, разглядывая потолок сквозь очки. Ее лицо было серьезным, удивленным.
— С меня тоже. Я иду с тобой.
Карлотта сняла очки, убрала их в сумочку и вместе с Джеком молча направилась по гладкому полу к выходу.
Небо было по-прежнему затянуто тучами, серая площадь навевала меланхолию. Они остановились перед фонтаном и посмотрели на огромный собор Святого Петра.
— У меня появилось любопытное ощущение, — сказала Карлотта. — Мне кажется, Микеланджело на самом деле не верил в Бога.
Джек пристально посмотрел на нее. «Неужели в капелле я, сам того не заметив, произнес вслух свои мысли?» — подумал он.
— Что случилось? — спросила Карлотта. — Почему ты так на меня смотришь?
— Потому что минуту назад я думал о том же.
— После нескольких лет совместной жизни, — заметила Карлотта, — супругам одновременно приходят в голову одинаковые мысли. Это и есть настоящая близость.
— Мы не женаты.
— Извини, я забыла.
Они оба, смутившись, стали разглядывать собор.
— Какая часть людей, строивших его, — спросила Карлотта, — по-твоему, действительно верила в Бога?
— Вероятно, большинство. Век веры…
— Не знаю. Результат их труда не дает ответа на этот вопрос. Взять, к примеру, сцены из Библии. Боттичелли написал Моисея, преклонившего колени перед горящим терновым кустом. Но он же создал Венеру, встающую из пены. Во что он верил? В чудо несгорающего терновника или в чудо рождения Венеры из волн? Почему то, а не иное? Во что веришь ты?
