Письма из Тольятти - Липатов Виль Владимирович (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
Все это так. Но какую роль играл в этой сработавшейся, слаженной, дружной и веселой бригаде мастер Юрий Семенович Хлопов? Он научил чему-нибудь хоть одного из членов бригады? Нет! Он улучшил настроение ребят способностью быть веселым, оживленным, умением шутить? Нет. Мастер Юрий Семенович Хлопов был человеком уравновешенным, довольно ¦ медлительным, не склонным к легкости и веселью.
Юрий Семенович остановился напротив работающего динамометрическим ключом Александра Фотиева. Слесарь проверил затяжение гайки, положил на место ключ, взял гайковерт: шипенье воздуха, дробный стук и – гайка на месте. Теперь ее надо тоже проверить динамометрическим ключом, и Саша Фотиев потянулся за ним. Он уже держал в руках ключ, когда его взгляд нечаянно встретился со взглядом мастера. Все это длилось лишь одно мгновение, но Юрий Семеновичу вдруг показалось, что в глазах Фотиева мелькнула усмешка: «А ты почему ходишь и ничего не делаешь? Бездельник ты – вот кто!»
Юрий Семенович за последнее время по-своему подружился с Александром Фотиевым, знал, какой это добрый и отзывчивый парень, не способный ни на подлость, ни на двоедушие, но вот мастеру показалось… Нет, Юрий Семенович не верил в то, что Саша Фотиев способен так подумать о нем, но все-таки почувствовал, что бледнеет. «Я ошибаюсь, я взвинчен, не способен правильно оценивать свои поступки…» – уговаривал самого себя Юрий Семенович, но ничего с собой поделать не мог – все мерещилось: «Бездельник!»
Мастер торопливо отошел от Фотиева, вернулся к дерматиновому дивану, хотел посмотреть, как работает Папуля, и… остановился. «А вдруг и в глазах Папули мне померещится то же самое?» – подумал Юрий Семенович.
Далее события развивались сами собой, диктуемые мыслями, поисками, настроением и самоанализом Юрия Семеновича. На третий день, кажется, он зашел к начальнику участка, попросил у него синюю книжицу под названием «Положение о мастере». Он раньше, конечно, читал «Положение», но теперь хотелось посмотреть на него с новой точки зрения.
Юрий Семенович самым внимательным образом проштудировал «Положение о мастере» и нашел, что в нем для него нет ничего утешительного. Было много общих фраз, ничего не значащих положений, невыполнимых требований. Авторы «Положения о мастере», видимо, и сами понимали недостаточность своей работы, так как в предисловии было сказано прямо: «Положение» не охватывает полностью специфику отдельных линейных подразделений (цехов, участков, бригад) и поэтому требует своего развития… «Положение» не является окончательным и будет периодически переиздаваться по мере накопления и обработки замечаний, поступивших от работников линейных и функциональных подразделений заводов…» Одним словом, чтение тоненькой синей книжицы не внесло ясности в сознание Юрия Семеновича.
Несколькими днями позже Юрий Семенович встретился со своим бывшим однокурсником, тоже мастером Константином Ивановичем Засухиным, который работал не на главном конвейере, а на участке по обработке блока цилиндров. Поболтали о том о сем, повспоминали прошлое, потом Юрий Семенович откровенно и подробно рассказал Константину о своих трудностях. Тот выслушал его с недоуменным лицом.
– У меня полно работы, – сказал Константин Иванович. – Все оборудование автоматическое, очень сложное, приходится собственными руками принимать участие в наладке, регулировке. Иногда возникают такие закавыки, что перероешь всю техническую библиотеку, а ответа не найдешь… Однажды пришлось обращаться в столичное НИИ. Нет, нет, у нас дел полон рот…
После этого разговора Юрий Семенович пригляделся к работе мастеров и на других участках завода – побывал на кузнечно-прессовом производстве, поинтересовался алюминиевым литьем, работой цеха номер сорок шесть, где производилась окончательная доводка автомобиля. На всех этих участках мастера не сидели без дела, не стояли истуканами за спинами работающих членов бригады.
Юрий Семенович не торопился делать выводы, но жизнь сама наталкивала его на мысль о том, что все его терзания объясняются местом работы его бригады. Главный конвейер!.. Главный конвейер – вот где мастер значил так мало, что возникло чувство собственной неполноценности, неудовлетворенности. Главный конвейер – вот где мастер, человек с высшим образованием, не мог реализовать и тысячной доли своих знаний и способностей. И все это имело очень простое объяснение – на главном конвейере производственные операции были упрощены до предела, расчленены предельно, и все действия работающих диктовались жесткой волей перечисленных обстоятельств. Именно на главном конвейере в распоряжении мастера не было сложного оборудования и инструмента.
– На главном конвейере должность мастера не нужна! – решительно сказал Юрий Семенович жене после того, как в одну из смен прошел почти весь конвейер. – На главном конвейере вполне достаточно иметь хорошего бригадира, такого, например, как наш Папуля… Мало того, я могу доказать, что на главном конвейере мастер иногда мешает бригаде работать…
Галина Сергеевна удивленно глядела на мужа. Так вот почему он был так мрачен последнее время, совсем перестал улыбаться, плохо спал и почти ничего не читал? Галина Сергеевна уже подумывала о том, не болен ли Юрий, а он, оказывается, занят грандиозными проблемами… Долой мастера с главного конвейера – это было неожиданно, невероятно. Как же жить и работать без мастера, когда чуть ли не с рождества христова мастер существовал на любом производстве?
– Я могу доказать, – упрямо продолжал Юрий Семенович, – что иной мастер вреден на главном конвейере… Вот что мне рассказали знакомые ребята-социологи. Они выработали анонимную анкету увольняющегося с завода, и в одной из них я прочел такое… – Он вынул из кармана записную книжку. – На вопрос: «Просим Вас искренне указать причину увольнения», неизвестный отвечал так: «А желание работать на главном конвейере отбили у меня и у многих других такие мастера, как мастер Еськин А. М. с первого участка, цех 42-2. С такими людьми очень трудно работать…»
К этому времени Юрий Семенович успел познакомиться с мастером Еськиным, узнал, какой это грубый, нетактичный человек. Он без причины и нужды кричал на рабочих, командовал, когда не надо было командовать, отдавал распоряжения, когда в них не было нужды; одним словом, мастер, Еськин старался быть мастером в очень старом понятии этого слова, и дела в его бригаде шли отвратительно – люди убегали из нее, а те, кто еще оставался, давали много бракованной продукции.
– На главном конвейере мастер не нужен, – тихо и медленно повторила слова мужа Галина Сергеевна. – Звучит так, что не веришь в произнесенное.
В один из обеденных перерывов, когда члены бригады отдыхали, Юрий Семенович попросил Папулю выйти вместе с ним на заводской двор.
День был жаркий и душноватый, там, где располагалось Куйбышевское море, висели сизые неопасные облака, трава зеленела ярко, настырно; шумели автомобили, пролетая по заводским магистралям.
– Андрей, – сказал Юрий Семенович, – послушайте, Андрей, удивит ли вас вот такая мысль… – Он помолчал, прищурился на солнце. – Мне думается, что в производственных бригадах главного конвейера должность мастера не нужна, так как с его обязанностями вполне может справиться бригадир… Что вы скажете в ответ на это? – Юрий Семенович увидел такие же удивленные глаза, какие были у жены.
– Не нужна должность мастера? – тоже повторил Папуля. – Вы говорите, должность мастера не нужна…
Юрий Семенович улыбнулся.
– А вы не заметили, Андрей, – негромко сказал он, – что в течение последней недели я не дал ни единого распоряжения, ни разу не вмешался в дела бригады, а просто просидел шесть дней на дерматиновом диване… Ну-ка, вспомните события этой недели! Слышали ли вы от меня хоть одно указующее слово? И видели ли вы, чтобы я хоть раз улыбнулся?.. Нет, нет, про улыбку я говорю к тому, чтобы вы поняли – мне не до улыбок…
Теперь на мастера смотрели серьезные, задумчивые, напряженные глаза. Папуля, то бишь Андрей Андреевич Зубков, думал о словах мастера…
