Письма из Тольятти - Липатов Виль Владимирович (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
Возможно, ставить вопрос – нужна ли должность мастера в производственных бригадах главного конвейера – преждевременно. Вопрос этот не простой и требует всестороннего рассмотрения. Наверное, многое зависит от самой фигуры мастера, от отношений, в которые он ставит себя с людьми, от задач производства и многого другого.
Письмо четвертое
ЭРГОНОМИКИ
1
Этот человек никогда не будет полным; поджарый, с горящими глазами, стремительный, с растянутыми в улыбке губами, он за день появляется в десятке мест. Минуту назад Виктора Степановича Мацука видели на главном конвейере, через полчаса он сидит на профсоюзном заседании, а вот уже полный идей и нетерпения делает два дела – разговаривает по-итальянски (не очень уверенно) с фиатовским специалистом и диктует машинистке теоретическую часть доклада, цитируя наизусть целые куски из малоизвестных широкому читателю изданий.
Виктор Степанович Мацук родился под Киевом, в его речи без акцента все-таки слышна украинская мягкость, поэтому, согласно утверждению чеховского Беликова, представляется, что «малороссийский язык по звучности напоминает греческий». Улыбка у Мацука открытая, говорит он складно, его рассказ увлекает сразу, так как говорит Виктор Степанович о делах необычных, неординарных, новых даже для специалиста широкого профиля. И лаборатория, которой он заведует, носит экстравагантное название – на одном из участков главного конвейера видна на белой двери загадочная табличка «Лаборатория эргономики». Что за эргономика? С чем ее едят?
Перед дверью кипят страсти – работает главный конвейер, один из самых производительных в мире, мчатся «Жигули» – пикапы, автопогрузчики и черные машины руководящих товарищей; иногда медленно проходят автобусы с туристами, которым теперь завод показывают только из окна машины; главный конвейер струится в три могучих полноводных ручья, на глазах у пораженного наблюдателя каждые 42 секунды сходит с конвейера готовый автомобиль; два конвейерных километра автомобиль сопровождают спокойно работающие люди в спецовках с эмблемой на груди – ладья с туго надутым парусом.
Первый разговор с Виктором Степановичем Мацуком скучноват. Дверь кабинета начальника лаборатории эргономики заперта, слышно, как стучит машинка секретарши, как погуживает главный конвейер… Так с чем же ее едят, эту самую эргономику?
– Объектом изучения эргономики является трудовая деятельность человека, а предметом исследования – система: человек, орудия труда, производственная среда, – мягко, напевно, но соответственно моменту серьезно рассказывает начальник лаборатории. – Эргономика изучает функциональные возможности и особенности человека в трудовых процессах с целью создания таких условий, которые делают труд человека высокопроизводительным и вместе с тем способствуют его всестороннему духовному и физическому развитию…
Он говорит в такой манере, наверное, оттого, что сотни раз повторял в статьях и докладах эти слова, объясняя неразумеющим предмет своего увлечения. Однако, как и следовало ожидать от человека страстного темперамента, через полминуты Виктор Степанович переходит на человеческий язык. Он умудряется расхаживать по тесной комнатенке, не умеющий долго сидеть на одном месте, обильно жестикулирует.
– Вот вы говорите машины, научно-техническая революция, стремительное наступление будущего, – восклицает он, – а опыт высокоразвитого производства показал необычное… – Он загадочно прищуривается. – Как это ни парадоксально, во время свершения научно-технической революции человек не мельчает, не заслоняется машиной, а, наоборот, значительно заметнее и впечатляюще, чем в прошлом, выходит на первый план, занимает место у самой рампы, где его обильно поливают светом мощные «юпитеры»… А?! Каково? У рампы ныне человек… Человек, живой человек – с мускулами, нервами, любопытными глазами, огромной жаждой поспеть за событиями…
Начальник лаборатории с каждой секундой веселеет.
– Дело, видите ли, в том, что в системе человек – орудия труда – производственная среда человек представляет собой ту единственную часть системы, которая не может быть изменена. И мы, эргономики, как раз тем и занимаемся, что приспосабливаем все части системы к Его Величеству Человеку… Да, да, так обстоит дело только в нашей социалистической системе, где поставлена задача сделать человека пупом Вселенной…
Мы обстоятельно беседуем о тейлоризме и фордизме. Ныне и школьнику известно, что цель системы Тейлора состоит в максимальном использовании рабочего времени при максимальной интенсификации труда. Квалификация рабочего, физиология и психология труда, отношения между людьми на конвейере сознательно и целенаправленно игнорируются. Мистер Форд и его предшественники – старшие Форды довели принципы тейлоризма до абсурда, стремясь до конца использовать все «поры» рабочего времени, и поэтому, естественно, наткнулись на бетонную стену – на физиологическую границу производственных возможностей рабочих.
– Они бы глаз отдали за то, – утверждает Виктор Степанович, – если бы какая-нибудь потусторонняя сила могла бы помочь человеку преодолеть его физические возможности… Абсурд! Ах, какой абсурд! Голова пухнет, понимаете ли…
Он взволнованно подбегает к настольному телефону:
– Сейчас я вас познакомлю с преинтереснейшим человеком. Его зовут Пахрутдином Магомедовичем Магомедовым, занимает он должность психолога лаборатории эргономики, по специальности он – психиатр… Ага! Впрочем, я привык к тому, что люди поражаются, когда узнают, что у нас работает психиатр… Пахрутдин Магомедович, будьте ласки, забегите на минуточку…
В кабинет входит человек приметной внешности. У него красивая вавилонская борода, всепонимающий взгляд психиатра, несколько сдавленный голос с восточным акцентом. Пахрутдин Магомедович Магомедов начинает разговор с неожиданной и забавной фразы:
– Вы не удивляйтесь, если я, пожилой человек, скажу, что мне хуже работается, если по дороге на завод я не встречу двух красивых незнакомых девушек… Спасибо за искренний смех, но вы прислушайтесь к гудению главного конвейера… Не правда ли, что он похож на шум морского прибоя?
Минуту спустя мы разговариваем о вещах, казалось бы, невозможных на автомобильном гиганте. Мы говорим о еде…
– Любопытная штука, – вслух рассуждает Пахрутдин Магомедович. – Современный человек употребляет примерно столько же пищи, сколько употреблял неандерталец, хотя физическая нагрузка снизилась в сотни раз, а калорийность пищи возросла в десятки раз… Мы все переедаем, мы едим, можете себе представить, за пятерых…
Виктор Степанович всплескивает тонкими руками.
– Мы не только переедаем, а лишаем себя этим самым равномерной физической активности в течение рабочего дня, отказываемся от радости бытия во имя переполненного до отказа желудка… Пахрутдин Магомедович, подтвердите!
Психиатр роется в записной книжке.
– Еще недавно трехразовое питание было приемлемым, – говорит он, – но сегодня – это анахронизм. Почему?.. Научно-техническая революция, переизбыток информации, перенасыщенность жизни событиями, сенсорный голод… Сенсорный голод – это недостаточность физической нагруженности… Как надо питаться? Есть следует небольшими порциями через каждые два часа…
Шум конвейера на самом деле кажется похожим на морской прибой, и хочется слушать его так же долго и умиротворенно, как шум настоящего моря. Но за дверями все-таки самый крупный в мире автомобильный конвейер, и от этого хочется встряхнуть головой, чтобы освободиться от наваждения… А как же, а как же! Приехать к дверям лаборатории на автомобиле по заводским проспектам и улицам, попасть в эгоистическое царство машин и механизмов, а разговаривать о… еде! Не наваждение ли действительно?
– Мы рекомендуем перевести весь завод на дробное необременительное питание, – продолжает Пахрутдин Магомедович.
Оказывается, что конвейерных рабочих нужно кормить по рекомендациям сотрудников лаборатории эргономики. До семи тридцати утра должна быть организована торговля завтраками для тех легкомысленных молодых людей, которые не успели позавтракать дома; в девять тридцать утра должно подавать второй завтрак для всех стоимостью в 15 – 17 копеек, в обеденный перерыв – комплексный обед облегченного типа при условии продажи дополнительного блюда для желающих, в час тридцать тонизирующие напитки – чай, кофе и т. д. Позаботились эргономики в своих разработках и о витаминизации пищи аскорбиновой кислотой из расчета 0, 1 единицы на человека в день. Полагают, что рабочий ВАЗа получит элеутерококк – это возбуждающий жажду жизни и деятельности дешевый и распространенный препарат, забытый человечеством совсем напрасно. Трудно удержаться, чтобы не привести меню рекомендуемых вазовских завтраков: булка с колбасой (100/50), булка с конфитюром (100/50), печенье с молоком (100/200), соки – яблочный, сливовый, абрикосовый с булкой, слойка (200/50), чай с сахаром (200/20), пирожки с компотом (2/200).
