Актриса - Минчин Александр (электронная книга .txt) 📗
Я был взбешен. На первого же остановившегося извозчика я рявкнул так, что он повез меня без возражений.
Вид многовековой реки, пустынной набережной успокоил мою нервную систему. Расшатанную. Но не до конца: тоже мне сокровище, больше не позвоню, как будто и не переспала со мной. Впрочем, для актрис… Это не повод для знакомства: как этот глупый анекдот. Что же я буду делать здесь еще десять дней вечерами? Медея? Молода и наивна, к тому же завтра уезжает в свое царство, с мамой. Мне нужен был сомысленник, собеседник. Я чувствовал себя одиноким. Изгоем. Актриса говорила со мной, как с посторонним, проспав в моих объятиях ночь. Так что же меня волнует — актриса или бег от одиночества? Что мне нужно?
Чудом я разыскал нужный мне дом, только с помощью возницы. И вознаградил его сверх меры местными тугриками.
Дверь отворилась. Веселье было в полном разгаре. Мы замерли в объятиях с моим лучшим другом, которого я не видел тринадцать лет и который провожал меня в эмиграцию. Я бы сказал, скорее, на родину — в мир. Мир — моя родина.
— Аввакум!
— Алексей!
— С днем рождения тебя, дружок!
— И тебя также.
— Сколько ж тебе исполнилось?!
— Не надо, Алеша, бить меня сразу в глаз. Ты еще не выпил!
Я целую его в щеку.
— Тринадцать лет, суконка, ни одного письма!
— Я не писатель! Я читатель. В костюме, козырный какой, не подойти!
Я смеюсь, я вечно ржал над его подколками. До неприличия.
Из комнаты раздается приступ смеха и крики:
— Веди его сюда!
Он обнимает меня за плечи и ведет в комнату. Люстра ярко горит. Я тушуюсь.
Аввакум представляет мне гостей, а меня — гостям. Половину стола я знал, другая половина знала про меня. Церемония представления кончается, и передо мной держат уже хрустальный рог.
— Это шутка? — спрашиваю я Шурика.
— Надо догнать, за именинника, а потом уже будешь пить маленькими бокалами с нами.
— Потом я буду лежать при смерти, — говорю я, — я водку пить не умею.
Голоса мгновенно срезает, как серпом.
— Это американская шутка, — успокаивает Аввакум, — я на турнирах видел, как они пьют, — наших перепивали!
— Ну, ваших еще никто не перепивал! — говорю, и разливается фейерверк смеха.
— Именинник, — встаю я, — я желаю тебе жить сто двадцать лет. И за эти долгие годы — прислать мне одно письмо!
— Узнаю моего Алексея Достоевского, — улыбается Аввакум.
Шурик бережно держит руками рог. На весу. Как микрофон у моего рта.
— Тебе даже руки не нужно напрягать, я сам в тебя волью. Всё для дорогого гостя!
Аввакум, подмаргивая, улыбается:
— Если он на тебя сел, уже не слезет!
В мой рот, как по мановению волшебный палочки, вливается закрученный поток водки. Я, видимо, хочу найти приключения сегодня вечером.
— Еще один, — говорю я, и все замолкают, глядя на чужестранца. В голове поднялась и поплыла первая волна.
— Алексей, ты всю-то водку не выпей — с вашими американскими замашками! — ржет Аввакум, и все смеются.
Я беру вилку, серебряную, и мне накалывают помидор. Стол накрыт очень вкусно. Бутылки водки перемешались с коньяками и шампанским. Всевозможные салаты, зелень, фрукты: громадная ваза с виноградом, клубникой и абрикосами в середине.
— Да здравствует братская страна — Америка! — крик.
— Он хотел сказать «блядская», — поправляет Аввакум.
— Привет западному капитализму и тем, кто владеет капиталом! (Если бы я владел им…)
Продолжаются крики. Из-за стола встает миловидная женщина и приближается к нам.
— Это Юля, моя жена, ты ее никогда не видел, — говорит Аввакум.
— Очень приятно. Поздравляю с браком — с опозданием в тринадцать лет.
— Он «писатель», не обращай внимания, — говорит Аввакум.
— Гостя надо посадить и накормить, — бросает она взгляд на мужа.
Он простирает руку, указывая. Во главе стола стоит чистая тарелка, прибор на салфетке из голубого льна и сверкает хрустальный бокал.
— На почетное место!
— Только рядом с тобой, — говорю я.
— Конечно, со мной. Кто еще с тобой рядом сядет, дружок!
Мы ржем нашим старым шуткам.
— И напоить! — слышу я грозный рык. Поднимается незамеченный тамада, и я не верю своим глазам. Рослый Шурик, похожий на акробата, с коротко стриженной головой. Он поднимает меня, как пушинку, в воздух и обнимает.
— Алексей! Где ж тебя так долго носило, похудел в пути. — Он на руках переносит меня над головами. Раздаются аплодисменты. Мне уже тепло и весело. А я еще не пил… Может, это и есть моя пристань в мире. Когда-то у меня было название для романа… «Пристань в мире». Я его никогда не написал.
Аввакум усаживается рядом. Шурик меняется местами с его женой и садится с другой руки.
— Дайте рог, — требует он, и его пожелание мгновенно исполняется.
— Ты боишься, что тебе водки не хватит?
— Очень! — Аввакум передергивает судорожно плечами.
Раздается смех. Я иду к пакету и приношу две литровые бутылки «Смирновской» на стол.
— Так ты бы и пил свое дерьмо, а то нашу, отечественную, переводишь.
Раздаются аплодисменты. Я возвращаюсь на свое место. Наклоняюсь к нему и шепчу:
— Аввакум, заморозь только, если хочешь, чтобы я пил. Не могу — теплую.
— Уже договорились. — Он отсылает кого-то. Передо мной держится налитый рог, стоя в воздухе. «Неужели сам?» — удивляюсь я. Потом вижу Шурика-молотобойца руку. Ну, думаю, понеслись залетные. И встаю.
— Тихо, иностранцу слово! — объявляет Аввакум. Я поднимаю руку. Рог продолжают удерживать.
— Попробую вспомнить все, что касается женщин. И собрать в тост:
— Женщина — седьмое чудо света на земле.
— Ты женщина и этим ты права.
— Самое интересное в женщине — ее слабости.
— Кто женщину познает — тот станет Богом.
— Женщина — вторая ошибка Господа Бога на земле. (А какая же первая?)
— Вуали женских намеков.
— Вуали намеков женщины…
— Женщину такой создала природа. Чтобы выживать, ей нужно пить кровь. К природе все претензии.
— Кто смог без женщины — тот станет Гоголем!
— Избалованные принцессы, у которых есть свои дровосеки.
— «Состоялся суд над Джумангалиевым который съел не менее семи женщин».
Раздались раскаты смеха.
— Женщин необходимо целовать, ласкать и…
— Женщина второй красоты.
— Гейши — это женщины, которых с 12 лет уже обучают, как удовлетворять мужчину. Не поздно ли?
— Женщина:
— Как сладки они, некоторые из них, — женщины.
Я оглядел стол и почувствовал себя как над амфитеатром. В ложе императора. Вокруг сидели — патриции.
— К чему я это? Просто хочу выпить за прекрасную даму, жену моего друга, носящую римское имя Юлия. Я завидую ей. Ей повезло, она встретила моего друга. Итак, за женщин и за женщину! — Я наклонился и, коснувшись, поцеловал ее послушную руку.
— К барьеру, господа! — Все подняли свои бокалы.
— До дна! — прогремел голос грозный тамады. После второго рога я опустился на стол. Простите, стул…
— Алеша, ты что, сегодня уезжаешь? — спросил с тревогой Аввакум.
— Почему? — спросил я.
— Понесся, как экспресс, — засмеялся он. И дал мне «пять», чтобы я хлопнул. Я попал.
— Алексей, что вам положить? — спросила хозяйка мило. — А то эти алкоголики только о питье думают.
— Что-нибудь, — сказал я и почувствовал, как накрыло второй и третьей волной. Сразу.
— Положи ему все, что с рыбой. Я знаю, он любит, — сказал мой друг.
На мою тарелку опустились с разных сторон: севрюга, осетрина, семга. Это я еще различил. Потом я пил, ел, говорил, отвечал на вопросы — и ничего не различал.
Но я помнил о главном. Перед сменой горячего, на кухне, я застаю и мужа и жену. И вручаю им американские подарки, а также — отсутствующей дочери. Они благодарят меня. Прохладно.
