Записки районного хирурга - Правдин Дмитрий (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Выражайтесь яснее.
— Он готов купить больнице эндовидеохирургическую стойку, оплатить вашу учебу в лучшей клинике страны, чтобы вы стали развивать лапароскопическую хирургию в нашей больнице.
— Семен Семенович, вы не слушали меня? Я уже продал свою квартиру здесь и купил другую, в городе. С первого сентября в моей квартире будут жить другие люди!
— Ничего, Олег Иванович, так зовут бизнесмена, предусмотрел и этот вариант, у него есть свободная квартира недалеко от больницы, он вам ее сдаст в безвозмездное пользование. Ну как вам предложение? Я понимаю, неожиданно, но я вас не тороплю, завтра дадите ответ.
— А почему Олег Иванович желает, чтоб именно я стал развивать эндовидеохирургию в нашей ЦРБ? Если ему некуда деньги девать, то пусть пригласит уже готового специалиста!
— Он объяснил, я ему тоже этот вопрос задал. Олег Иванович консультировался с разными светилами и узнал, что при таких травмах выживает лишь каждый тысячный и что его сына оперировал великолепный хирург. Поэтому он выбрал вас.
— Ну, вы меня перехваливаете.
— Это Олег Иванович так решил, хотя и я присоединяюсь к его мнению. Так что, подумаете?
— Я уже подумал, Семен Семенович.
— Уже? Вам не надо время, чтоб все досконально обдумать?
— Семен Семенович, предложение заманчивое, но я его не принимаю.
— Ну почему? Что вас смущает?
— Меня смущает, что я после этого стану зависимым человеком. Я не верю в доброго самаритянина. Наверняка Олег Иванович захочет вернуть свои вложения.
— Ну, конечно, он будет получать свой процент, но мы оформим все официально, юридически!
— Нет, спасибо. Мне это не подходит.
— Это ваш окончательный ответ?
— Да, окончательный и бесповоротный! Можете Олегу Ивановичу так и передать!
— Жаль, жаль, Дмитрий Андреевич, я думал, сумею вас переубедить! Не каждый день такое предлагают!
— Ну, значит, так тому и быть, — решил я.
Безусловно, мне хотелось остаться, все-таки десять лет жизни прошло в этих стенах. Сотни, если не тысячи успешных операций выполнено за этот промежуток времени. Но если б я остался, то о профессиональном росте и кандидатской можно было бы забыть. Я сделался бы лапароскопической прислугой неведомого Олега Ивановича. Нет, решил — значит, надо ехать. Я оставался в обожаемой мною хирургии, просто выходил на более сложный ее уровень.
Мне и хотелось уехать, и грустно было от мысли, что скоро покину эти места.
Когда я приехал, то начал учиться оперировать детей; а сейчас, уезжая, обнаружил, что мне на операцию стали попадать уже их дети. Незадолго до отъезда мне довелось оперировать трехлетнюю девочку с ущемленной бедренной грыжей. Операция прошла успешно, ребенок быстро пошел на поправку, и однажды ее мама спросила у меня:
— Дмитрий Андреевич, а вы не помните меня? Десять лет назад вы оперировали меня с острым аппендицитом, мне тогда было тринадцать. А сейчас вы спасли и мою дочь! Вы не находите, что в этом есть что-то мистическое?
— Я нахожу, что просто начинаю стареть. Если останусь тут, то, возможно, еще и ваших внуков придется оперировать!
— Так и оставайтесь! Все больные и персонал очень переживают, что вы уезжаете!
Но как оказалось, не все. В последний день моей работы, 31 августа 2005 года, пришел странного вида чудила и попытался испортить мне настроение.
— Дмитрий Андреевич, я слышал, вы уезжаете? А вы меня не помните? — начал мужчина. — Я Григорий Исаакович Шварцман.
— Что-то не припомню, а что вы хотели?
— Видите ли, Дмитрий Андреевич, благодаря вам я стал глубоким инвалидом и теперь, как это принято, хочу возмещения и морального, и материального ущерба.
— А в чем дело? Что-то вы не похожи на инвалида.
— Это снаружи, а внутри я глубокий инвалид.
— Давайте ближе к делу, Григорий Исаакович.
— Хорошо! Три месяца назад я лечился у вас по поводу обострения хронического панкреатита. Все хорошо! Все замечательно! Обострение прошло, но при выписке вы мне дали рекомендации, в результате которых я заработал дисбактериоз, прошу прощения, и теперь каждые полчаса бегаю в туалет по большому. Стул наижидчайший!
— У вас есть с собой выписка и рекомендации?
— А как же, все есть! Вот выписка, вот рекомендации, двадцать один препарат!
— Послушайте уважаемый, что-то вы путаете, здесь все препараты разбиты на группы, я вам сказал принимать по одному препарату из каждой группы. Написал из лучших побуждений названия большинства препаратов, я же не знаю, какие в аптеке на данный момент есть. Какие претензии?
— Так, я-то принимал все препараты из списка!
— Зачем все, если я вам по группам все расписал и подчеркнул?
— Так значит, я не понял, надо лучше объяснять!
— Я вам и написал, и рассказал, уж не знаю, как еще объяснять. Все понимают, а вот вы один не поняли!
— Но я же пострадал! Вы собираетесь мне компенсацию выплачивать?
— Нет, конечно. Хотите денег — подавайте в суд. Только не знаю, как вы объясните тот факт, что вы не пришли разъяснить непонятное.
— А что, можно было прийти переспросить? И вы бы меня не ругали?
На этой грустной и смешной истории я хочу окончить повествование о моей работе в ЦРБ. В конце рабочего дня я накрыл стол, пригласил всех. Услышал о себе много интересного и приятного, в какой-то момент мне даже захотелось остаться, но я вовремя одумался.
Таких проводов местный вокзал, наверное, давно не видал. Кроме персонала со мной прощались мои бывшие пациенты, многие пришли с детьми. Проводник вагона все спрашивала, мол, кого провожаете? «Нашего хирурга, Дмитрия Андреевича Правдина!» — прозвучало в ответ.
Я стоял в вагоне, прижавшись к запотевшему стеклу, и думал о том, что мужчины не плачут, и долго, долго махал рукой провожающим, пока они совсем не скрылись из виду, превратившись в неразличимые точки. Районная эпопея благополучно завершилась, впереди ждала новая бурлящая интересными событиями жизнь.
Эпилог
Прошло три месяца после того, как я покинул центральную районную больницу. На новом месте меня приняли относительно нормально, правда без оркестра и туша. Леонтий Михайлович и здесь оказался непререкаемым авторитетом.
Работая в многопрофильном стационаре, я на себе в полной мере ощутил пользу районной хирургии. Большинство врачей, не прошедших этой школы, были сильны в своей специальности, но любой шаг в сторону от проторенного пути заводил в тупик. Все были узкоспециализированы. В нашем отделении, пожалуй, только Ермаков и я могли на должном уровне поспорить с представителями других специальностей. Многих это сильно раздражало.
Я был весьма удивлен, когда сосудистые хирурги пригласили в свое отделение врача из гнойной хирургии, чтобы тот вскрыл постинъекционный абсцесс у пациента ангиохирургического отделения.
— А что, вы сами не можете? — спросил я. — На артериях оперируете, а гнойник простой не можете разрезать и дренировать, с этим же любой интерн справиться?
— Мы-то можем, но нам нельзя, запрещает начальство, — поправили меня ангиохирурги. — Каждый должен заниматься своим делом: сосудистый хирург — сосудами, торакальный — грудной клеткой, абдоминальный — животом и так далее.
Первое время я порывался сам оперировать смежную патологию, но меня быстро осадили и поставили, как говорится, на место. Помню один довольно не приятный инцидент. В мое дежурство поступила бабушка 85 лет с ущемленной паховой грыжей. Ущемленным оказался придаток яичника, уже измененный длительным сдавливанием, не жизнеспособный. Я, недолго думая, взял да и удалил его без всякого труда.
На утренней конференции мне устроили такой жесткий разнос! Мама не горюй! Особенно лютовал один преклонных лет профессор кафедры факультетской хирургии, у которого было что-то личное к бывшим районным хирургам. Сам он в свое время выгодно женился на дочке предыдущего профессора, после института остался на кафедре, защитил кандидатскую диссертацию, а потом и докторскую помогли сделать. Сам он почти не оперировал, в лучшем случае ассистировал опытным хирургам, но регулярно проводил обходы и со знанием дела воспитывал молодежь.
