Под куполом - Кинг Стивен (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Она собрала котомку с вещами Малыша Уолтера и взяла его на руки. Он был тежелехонький, и она вновь ощутила у себя боль Вот Там Внизу: типа того, как дергает, когда съешь что-то нехорошее.
- Мы едем в амбулаторию, - произнесла она. - Ты не волнуйся, Малыш Уолтер, доктор Гаскелл залатает нас обоих. А шрамы - это ничто для ребят. Некоторые девушки даже считают это сексуальным. Я поеду как можно скорее, мы будем там мигом. - Она отворила двери. - Все будет хорошо.
Но ее старая ржавая «Тойота» находилась далеко не в лучшем состоянии. «Помощники» поленились в отношении задних колес, зато прокололи оба передних. Сэмми довольно долго не могла оторвать глаз от машины, ощущая, как ее охватывает отчаяние. Мелькнула мысль, непрочная, однако ясная - поделиться с Малышом Уолтером остатками «Лодочек мечты». Она их может растереть в порошок и засыпать в одну из тех его пластиковых бутылочек, которые он называл «мняки». Вкус можно замаскировать шоколадным молоком. Вместе с этой мыслью ей на память всплыло название одного из любимых альбомов Фила «Ничто не имеет значения, да хоть бы и имело?»[225]
Она откинула прочь эту мысль.
- Не из тех я мамаш, - объяснила она Малышу Уолтеру.
Он вытаращил на нее глаза, напомнив ей Фила, но по-хорошему: выражение, которое делало лицо ее мужа-беглеца скудоумным, добавляло ее сыночку бесхитростной обворожительности. Она поцеловала его в нос, он улыбнулся. Это была милая, родная улыбка, но пластырь у него на голове уже покраснел. Это нехорошо.
- Маленькая корректировка плана, - произнесла она, вновь возвращаясь в помещение. Сначала она не могла разыскать его рюкзачок, но потом увидела его за тем, что отныне решила называть своим «насильницким диваном». Как-то упаковала Малыша Уолтера в рюкзак, хотя ее вновь пронзила боль, когда она его поднимала. По ощущениям, бумажное полотенце у нее в промежности уже вновь стал зловеще сырым, но, посмотрев, она не увидела пятен в том месте у себя на штанах. Уже хорошо.
- Готов к прогулке, Малыш Уолтер?
Малыш Уолтер только еще крепче прижался щекой к углублению на ее плече. Иногда его молчаливость ее беспокоила - кое-кто из ее подружек имел детей, которые в шестнадцать месяцев уже тарахтели длинными предложениями, а Малыш Уолтер имел в запасе не больше десятка слов, однако не этим утром. Этим утром ей и без того было о чем беспокоиться.
Как для последней недели октября, день выдался очень теплым; небо вверху было того самого бледного из своих лазурных оттенков, и свет был как будто замутненным. Чуть ли не сразу она ощутила, как у нее на лице и шее выступил пот, и в промежности пульсировала боль, казалось, сильнее с каждым шагом, а она же их успела сделать всего лишь несколько. Сэмми подумала: может, ей вернуться за аспирином, а впрочем, не усилится ли у нее от аспирина кровотечение? Кроме того, она не была уверена, есть ли он вообще в доме.
Было также кое-что другое, кое-что, в чем она боялась сознаться сама себе: если она вернется домой, не факт, что у нее хватит силы духа выйти оттуда вновь.
Под левый «дворник» «Тойоты» была заткнута бумажка. С напечатанным сверху заголовком: Записочка от СЭММИ в обрамлении из маргариток. Листочек вырван из ее собственного блокнота. Этот факт возбудил в ней дряблую злость. Под маргаритками было написано: «Скажешь кому-то - и не только колеса тебе будут порезаны. - А ниже, другой рукой: - Наверное, в следующий раз мы тебя перевернем и поиграемся с другой стороны».
- Помечтайте, уроды, - произнесла она бесцветным, уставшим голосом.
Она смяла записку, бросив ее под спущенное колесо - бедная старая «Тойота Королла» выглядела почти такой же утомленной и печальной, как Сэмми чувствовала себя внутри, - и преодолела подъездную аллею, остановившись в ее конце на несколько секунд, чтобы постоять, опираясь на почтовый ящик. Металл отдавал тепло ее коже, солнце жгло ей шею. И ни ветерка. Октябрь должен был бы быть прохладным, бодрящим. «Это, наверное, из-за глобального потепления», - подумала она. Ей первой пришла в голову эта идея, но не последней, и слово, которое, в конце концов, закрепилось, было не глобальное, а локальное.
Перед ней лежала Моттонская дорога, пустая и безрадостная. Где-то на расстоянии мили слева от нее начинались хорошие новые дома Восточного Честера, в которые представители высшего трудящегося класса Милла - работящие папы и мамы - приезжали, заканчивая свои дни в магазинах, офисах и банках округа Льюистон-Оберн. По правую сторону лежал центр Честер Милла. И амбулатория. - Ну что, готов, Малыш Уолтер?
Малыш Уолтер не ответил, готов он или нет. Он спал у нее на плече, пуская слюну на ее майку «Донна Буффало»[226]. Сэмми глубоко вдохнула, стараясь не учитывать вспышки боли, которые транслировались из ее Низовых Окраин, поддернула на себе рюкзак и отправилась в сторону города.
Когда сирена с крыши городского совета начала короткими сигналами извещать о пожаре, она сначала подумала, что это визжит у нее в голове, крайне странное было ощущение. Немного погодя она заметила дым, но тот поднимался где-то далеко на западе. Ее с Малышом Уолтером это никак не касается… разве что, если бы появился кто-то, кому захочется посмотреть на пожар вблизи, тогда другое дело. В таком случае ее бы наверняка по-дружески подбросили к амбулатории, по дороге к зрелищу.
Она начала напевать песню Джеймса Макмертри, которая была популярной прошлым летом, дошла до слов «мы сворачиваемся без четверти восемь, это маленький город, и пива вам продать не можем» и бросила. Очень сухо было во рту, чтобы петь. Она моргнула, увидев, что чуть не упала в канаву, и даже не у той обочины дороги, вдоль которой начала свой путь. Она все время петляла по дороге, прекрасный метод, если хочешь, чтобы тебя сбили, вместо того, чтобы подобрали подвезти.
Она осмотрелась через плечо, надеясь хоть на какую-то машину. Не было ни одной. Дорога на Восточный Честер оставалась пустой, ее асфальт еще не разогрелся достаточно, чтобы мерцать.
Она вернулась на ту обочину, которую считала своей, теперь уже пошатываясь, ощущая ватность в ногах. «Пьяный матрос, - подумала она. - Что хочешь сделать с пьяным матросом с утра?»[227] Но сейчас уже не утро, уже перевалило за полдень, она проспала полдня, а, взглянув вниз, увидела, что ее штаны в промежности стали пурпурными, точно как до этого трусики, которые она с себя сняла. «Это уже не выстираешь, а у меня осталась лишь пара брюк, которые на меня еще налезают».
Потом она вспомнила, что одни брюки из той пары имеют большую дыру на заднице, и начала плакать. Слезы давали прохладу ее раскрасневшимся щекам.
- Все хорошо, Малыш Уолтер, - произнесла она. - Доктор Гаскелл нас подлатает. Все будет чудесно. Как новенькие. Хорошее, как…
И тут у нее перед глазами начала расцветать черная роза, и последние силы покинули ее ноги. Сэмми ощутила, как силы уплывают, вытекают из ее мышц, словно вода. Она опускалась, держась за единственную мысль: «На бок, на бок, не раздави ребенка!»
Лишь только это она и была в состоянии сделать. Она лежала распластанная на обочине Моттонской дороги, недвижимая, под обвитым маревом, словно июльским солнцем. Проснулся и начал плакать Малыш Уолтер. Он старался выбраться из своего рюкзака, но не осилил; Сэмми застегнула рюкзак надежно, и ребенок застрял. Малыш Уолтер заплакал еще сильнее. Муха села ему на лоб, отведать крови, которая сочилась сквозь нарисованные рожицы Губки-Боба и Патрика, потом улетела прочь. Наверное, доложить результаты своих проб в мушиной штаб-квартире и призвать подкрепление.
В траве стрекотали сверчки.
Верещала городская сирена.
Малыш Уолтер, в ловушке при своей сомлевшей матери, долго ревел посреди жары, потом затих и лежал молча, апатично водя глазами, и пот большими ясными каплями скатывался с его хороших, мягких волос.
6
Стоя перед забитой досками кассой кинотеатра «Глобус», под его истрепанным козырьком («Глобус» закрылся пять лет назад), Барби хорошо видел горсовет и полицейский участок. Его добрый приятель Джуниор сидел на крыльце гнезда копов, массируя себе виски так, словно ритмичные завывания сирены резали ему мозг.
