Хранительница тайн - Мортон Кейт (первая книга TXT) 📗
– В чем дело? – встревоженно спросила Карен. – У вас такое лицо, будто вы увидели привидение.
– П-п-просто, – запинаясь, выговорила Лорел, – просто я… я, кажется, знаю, что случилось с вашим дедушкой, Марти. За что его избили и бросили в реку.
– Серьезно?
Лорел кивнула, не зная, с чего начать. Столько всего предстояло объяснить…
– Идемте назад в гостиную, – сказала Карен. – Я снова поставлю чайник. – Ее пробрала легкая дрожь. – Понимаю, глупо так волноваться, но до чего же здорово разгадать тайну…
Они повернулись, чтобы выйти из комнаты, когда Лорел увидела фотографию и ахнула.
– Красивая, правда? – с улыбкой заметил Марти, проследив ее взгляд.
Лорел кивнула и уже хотела сказать: «Это моя мама», но Марти заговорил раньше:
– Это Вивьен Дженкинс. Женщина, которая завещала прадедушке Берти дом.
32
Последнюю часть пути Вивьен прошла пешком. Поезд был битком набит солдатами и усталыми лондонцами, но ей уступили место, и она поняла: иногда хорошо выглядеть так, будто тебя только что вытащили из разбомбленного дома. Напротив сидел мальчик с чемоданом на коленях и крепко зажатой в руке стеклянной банкой. В банке были красные аквариумные рыбки; всякий раз, как поезд притормаживал, или ускорял ход, или съезжал на запасные пути, чтобы переждать воздушную тревогу, вода в банке плескала, и мальчик поднимал ее к глазам и проверял, не испугались ли рыбки. Вивьен была уверена, что нет, хотя у нее самой при мысли о замкнутом пространстве, ограниченном стеклянными стенами, почему-то сдавливало грудь и начиналось удушье.
Когда мальчик не смотрел на рыбок, он большими серьезными глазами изучал Вивьен, ее разбитое лицо, белую шубку не по сезону. Один раз их взгляды встретились, и Вивьен легонько улыбнулась, и он тоже. За другими мыслями и переживаниями она иногда ловила себя на том, что гадает: кто этот мальчик и почему едет один в военное время, но вопросов не задавала. Она боялась заговорить, боялась себя выдать.
Каждые полчаса в поселок ходил автобус: на подъезде к станции Вивьен услышала, как две старушки его обсуждают и радуются, что он, несмотря ни на что, точно соблюдает расписание. Однако она решила пойти пешком, не в силах прогнать чувство, что единственное спасение – все время куда-то бежать.
Машина на шоссе у нее за спиной сбавила ход, и Вивьен напряглась всем телом. «Интересно, перестану ли я когда-нибудь бояться?» – подумала она, и сама себе ответила: «Нет, покуда Генри жив». За рулем сидел человек в незнакомой военной форме. Она могла представить, какой он ее видит: женщина в зимней шубке, с разбитым лицом, с чемоданом в руке, идет в поселок одна.
– Добрый день, – сказал водитель.
Вивьен, не поворачивая головы, кивнула. Она поняла, что молчит уже почти двадцать четыре часа. Ее преследовало нелепое суеверное чувство, что стоит открыть рот, и обман раскроется, Генри услышит, а если не Генри, то кто-нибудь из его присных, и за нею сразу придут.
– В поселок? – спросил водитель.
Она снова кивнула, хотя понимала, что рано или поздно придется ответить, иначе он примет ее за немецкую шпионку. Не хватало только, чтобы какой-нибудь чересчур бдительный гражданин отволок ее в местное отделение полиции.
– Могу подбросить, – сказал он. – Меня зовут Ричард Хардгривс.
– Нет. – После долгого молчания голос прозвучал хрипло. – Спасибо, я с удовольствием пройдусь пешком.
Водитель кивнул и глянул через лобовое стекло туда, куда она шла, потом вновь повернулся к Вивьен.
– К кому-нибудь в гости?
– Я поступаю на работу. В пансион «Морская лазурь».
– А, к миссис Николсон. Отлично, значит еще увидимся, мисс…
– Смитэм, – ответила она. – Дороти Смитэм.
– Мисс Смитэм, – с улыбкой повторил водитель. – Замечательно.
И он помахал ей рукой, прежде чем прибавить газ.
Дороти дождалась, когда машина исчезнет за холмом, и заплакала от облегчения. Из-за нескольких фраз ничего страшного не произошло. Она поговорила с незнакомцем, назвалась новым именем, а небеса не обрушились, земля не разверзлась и не поглотила ее. Теперь можно было осторожно вздохнуть и позволить себе крохотную надежду, что, может быть, все и впрямь обойдется. Что у нее будет вторая попытка. Пахло морем и солью, далеко в небе кружили чайки. Дороти Смитэм подняла чемоданчик и зашагала дальше.
В конечном счете на мысль ее навела подслеповатая старуха с Риллингтон-плейс. Когда Вивьен посреди обломков и пыли открыла глаза и поняла, что по-прежнему жива, она заплакала. Слышались завывания сирен, голоса смелых мужчин и женщин, прибывших потушить пожар, помочь раненым, вынести убитых. Больше всего Вивьен хотелось быть неподвижным телом на носилках. Почему, ну почему жизнь не хочет ее отпускать?
Вивьен чувствовала, что почти не пострадала – она была экспертом в оценке собственных травм. Что-то давило сверху, кажется, дверь, – по счастью, не сильно; Вивьен вылезла из-под нее и осталась сидеть на полу, дрожа от нестерпимого холода. Она плохо помнила комнату, но пальцы нащупали рядом что-то меховое – шубку! Довольно легко оказалось вытащить ее из-под двери и накинуть на плечи. В кармане нашелся фонарик, и, проведя лучом вокруг, Вивьен обнаружила, что Долли мертва – раздавлена кирпичами, кусками перекрытия и огромным железным сундуком, провалившимся через пол мансарды.
Вивьен мутило от шока, боли и горького ощущения невыполненной задачи. Она встала. Потолок исчез, вместо него были небо и звезды. Вивьен смотрела на них, гадая, как скоро Генри ее разыщет, когда услышала женский крик: «Мисс Смитэм, мисс Смитэм жива!»
Вивьен повернулась на голос, растерянная, потому что Долли совершенно точно была мертва, и попыталась об этом сказать, бессмысленно тыча рукой в сторону раздавленного тела, но вместо слов из горла вырвался хриплый гортанный стон, а старуха все кричала и кричала, что мисс Смитэм жива, и указывала на Вивьен. И стало понятно: хозяйка принимает ее за Долли.
Голова гудела, мысли путались, и все равно она сообразила, что ей представился шанс изменить все. Сейчас, в разрушенном доме, это было до изумления просто. Новая личность, новая жизнь – Вивьен могла обрести их так же легко, как в темноте накинула на плечи белую шубку. Никто не пострадает – Джимми уже нет, о мистере Меткафе она позаботилась, у Долли Смитэм не осталось родных, а о Вивьен никто не заплачет. И она решилась: сняла обручальное кольцо и, присев в темноте, надела его на палец Долли. Рядом кричали люди, подъезжали и отъезжали «Скорые», где-то с грохотом осыпались кирпичи, пахло дымом, но Вивьен слышала только, как бьется ее сердце – не от страха, а от безумной надежды. Письмо с приглашением на работу по-прежнему было зажато у Долли в руке. Вивьен собралась с духом, взяла его и сунула в карман шубки. Там уже что-то лежало: маленький твердый предмет и книга – она не стала смотреть, какая.
– Мисс Смитэм? – Мужчина в каске прислонил лестницу к краю проваленного пола и поднялся к ней. – Не бойтесь, мисс, вы вас отсюда вытащим. Все будет хорошо.
Вивьен глянула на него и впервые подумала, что, может быть, все и впрямь будет хорошо.
– Моя подруга, – хрипло проговорила она, указывая лучом фонарика на тело в углу комнаты. – Ей же не помочь?
Мужчина глянул на Долли, на ее раздавленную сундуком голову, на руки и ноги, вывернутые под неестественным углом, и тихонько выругался.
– Боюсь, что да. Вы можете сказать, как ее звали? Не надо ли кого-нибудь известить?
Вивьен кивнула.
– Ее звали Вивьен. Вивьен Дженкинс. У нее есть муж, которому надо сообщить, что она не придет домой.
До конца войны Дороти Смитэм стелила постели и убирала за постояльцами миссис Николсон. Она держалась в тени, избегала лишних разговоров и ни с кем не ходила на танцы; мела полы, стирала белье, гладила, а по ночам, лежа в постели, старалась не видеть глаза Генри, смотрящие на нее из темноты.
