Водяра - Таболов Артур (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Не добившись успеха в прямой атаке на региональных директоров, Серенко пошел обходным путем: продавил в правительстве решение о передаче холдингу право распределять ежегодные квоты на спирт, что раньше входило в обязанности Минсельхоза. Это вызвало резкий протест всех участников алкогольного рынка. И в первую очередь – частных предпринимателей, которые до этого со скептическими усмешками следили, как беспомощно барахтается «Госспиртпром» в море проблем.
Спирт – это было очень серьезно. Тот, кто контролирует спирт, контролирует все. Имея в руках такой рычаг, не составит труда взять за горло любой завод, быстро привести его к банкротству. Многие запаниковали. Тюменский ликероводочный завод поспешил безвозмездно передать «Госспиртпрому» 100 процентов своих акций, чтобы оказаться под крышей государства. Кое-кто выжидал. Но частный бизнес в России уже набрал достаточно сил и научился защищать свои интересы.
Коммерческий холдинг (а «Госспиртпром» был коммерческой организацией) неправомерно наделяется полномочиями, дающими ему административное преимущество перед другими участниками рынка, что несовместимо с принципами рыночной экономики. Это прямое нарушение закона «О конкуренции и ограничении монопольной деятельности на товарных рынках», запрещающего наделять хозяйствующих объектов функциями государственных органов.
Так обосновала свое обращение в суд Национальная алкогольная ассоциация. Но ситуация была слишком острой, чтобы надеяться только на суд.
В середине апреля Панкратова вызвал Пекарский:
– Ну вот, Михаил Юрьевич, случилось то, что я предполагал. Нам нужна ваша помощь.
Глава вторая
I
Чтобы не впасть в запой, нужно придерживаться простого правила: не пить до трех часов дня и после двенадцати ночи. Правило-то простое, но следовать ему не так-то просто. Кто там следит за временем в душевном застолье! К полуночи обычно водка кончается, приходится отправляться за добавкой в один из ночных магазинов, давно уже ставших неотъемлемой частью пейзажа во всех городах и поселках. Тула, куда Панкратов приехал по командировке Национальной алкогольной ассоциации, в этом смысле не была исключением. Среди черных ночных кварталов призывными огнями светились вывески магазинчиков и лавчонок, создавая ощущение постоянного праздника, подъезжали и отъезжали машины, добавляя огней. Из промозглой темноты возникали одинокие фигуры и растворялись в ночи, бережно, как драгоценность, прижимая к себе бутылку. А когда божественный сосуд водружается на стол, никому и в голову не приходит смотреть на часы.
Панкратов редко следовал правилу не пить после полуночи, не получалось. Но утром не похмелялся никогда, терпел до трех, как бы мучительно это ни было и как бы вчерашние собутыльники ни уговаривали поправиться. Он знал, чем это кончается. Запой в чужом городе – врагу не пожелаешь. Сколько карьер на этом сломалось. Особенно в советские времена, когда высокопоставленных командировочных из Москвы на местах встречали как дорогих гостей, устраивали им загородные бани с обильными застольями, набивали гостиничные холодильники коньяком, подсовывали смазливых девиц из обслуги. Гуляй не хочу. Но боже упаси было доверчиво пуститься в разгул. Потом в Москву шли обстоятельные «телеги» с описанием всех художеств, и было большой удачей, если кончалось строгим выговором по партийной линии, понижением по службе и навсегда подмоченной репутацией. А чаще увольняли из органов с такой характеристикой, что было проблемой устроиться даже юристконсультом в самую захудалую контору.
Еще с тех времен Панкратов запретил себе расслабляться в командировках. Просит душа – пей дома, заперев квартиру на все замки и отключив телефоны. Хоть залейся. А в деловых поездках знай меру. Совсем не пить не выходило. Ну как откажешься от предложения хорошего знакомого посидеть вечерком в домашней обстановке? Особенно когда человека давно знаешь и испытываешь к нему уважение и душевную приязнь.
Генерального директора производственного объединения «Туласпирт» Немчинова, приглашение которого Панкратов с удовольствием принял в один из первых дней командировки, он знал еще по «Русалко». Немчинов выгодно отличался от ближайших сотрудников Серенко. Опытный экономист, немногословный, на совещаниях всегда выступал по делу. К кипучей деятельности шефа относился со сдержанной иронией, что постепенно сблизило его с Панкратовым. Они даже перешли на «ты», хоть и называли друг друга по имени-отчеству: «Михаил Юрьевич», «Григорий Андреевич». Возглавив «Госспиртпром», Серенко взял его в центральный аппарат, а когда начал менять топ-менеджмент на местах, сделал генеральным директором екатеринбургского ликероводочного завода «Алкон», находившемся в глубоком финансовом кризисе. Спасти завод не удалось, после банкротства его купила какая-то новая финансово-промышленная корпорация «Град».
На некоторое время Панкратов потерял Немчинова из виду, но узнав, что по представлению Серенко он стал генеральным директором производственного объединения «Туласпирт», переживающем не лучшие времена, не удивился. Немчинов был тем человеком, который способен вытащить объединение из прорыва.
В «Госспиртпроме» тульское объединение было самым крупным производителем спирта (около шести миллионов декалитров в год) и вторым после «Кристалла» производителем водки. Восемь спиртовых и три ликероводочных завода, входившие в «Туласпирт», выпускали продукции почти на два миллиарда рублей в год. Но в казну попадали лишь крохи. Причина была обычной для всех предприятий алкогольной отрасли, контрольные пакеты в которых принадлежали государству: долги «Туласпирта» бюджету и коммерческим банкам составляли 1,2 миллиарда рублей, только на обслуживание долгов уходило больше 70 миллионов рублей в год.
Немчинов принял Панкратова радушно, распорядился выделить ему кабинет в заводоуправлении и приказал без промедления давать всю информацию, которую он запросит. Причину своей командировки в Тулу Панкратов объяснил просто: Национальная алкогольная ассоциация проводит мониторинг отрасли с тем, чтобы иметь полную картину положения на алкогольном рынке, что поможет в выработке рекомендаций правительству. Так оно и было. Панкратов умолчал только о последних словах Пекарского, которыми тот закончил инструктаж:
– Посмотрите на ситуацию незамыленным глазом. Есть у нас подозрения, что «Госспиртпром» проводит не совсем ту политику, которую усиленно декларирует.
– Подозрения в чем? – спросил Панкратов.
– Этого я вам не скажу. Не потому, что не доверяю. Не нужно, чтобы вы приехали в Тулу с определенным мнением. Предвзятость помешает вам объективно оценить обстановку. Ваш отчет может превратить наши подозрения в уверенность. А может не превратить. В любом случае он будет полезен. Желаю успеха.
Выслушал объяснения Панкратова, Немчинов понимающе усмехнулся:
– Да ладно тебе, Михаил Юрьевич, я не вчера родился. Ваша ассоциация хочет иметь доказательства, что госпредприятия не могут конкурировать с частниками, и потому все попытки ввести госмонополию на спиртное обречены. Так? Что ж, может быть вы и правы. Ты приехал куда надо. «Туласпирт» – сильный аргумент в вашу пользу.
– Ты так легко об этом говоришь, – заметил Панкратов.
– Что толку страдать? Что выросло, то выросло. Кузьма Прутков сказал: «Никогда не принимайте неприятности на личный счет, переводите их на казенный». Я стараюсь следовать этому правилу.
– Получается?
– Не всегда…
Немчинов жил в новом доме в центре Тулы, в четырехкомнатной квартире, удивившей Панкратова почти полным отсутствием мебели: старый диван-кровать, пара раскладушек, несколько стульев. Только кухня была обставлена стандартным гарнитуром с хлипким столом и такими же хлипкими табуретками, да на паркете в просторной гостиной стояли телевизор с большим экраном и современный музыкальный центр с россыпью лазерных дисков. Панкратов перебрал диски, в основном классика. Хозяин квартиры был, судя по всему, меломаном.
