Сарафанное радио и другие рассказы от первого лица - Нестерова Наталья Владимировна
— Тоже правильно! — согласилась я.
— Сестричка! — воскликнул Юра. — Не пойму! Вернее, я тебе поражаюсь все годы твоего кошмарного замужества. Как ты умудряешься, ни с кем не соглашаясь, всех поддерживать? В данном конкретном случае: ты за кого?
— За Веру! — быстро ответила я. — Все очень просто, мальчики! Ты, Юрчик, молодец, что женишься. Ты, Сереженька, прав, что надо расписаться до, а не после. Заведующая ЗАГСом в нашем ателье подгоняет костюмы. У нее фигура! Как если самосвал на попа поставить.
— На кого? — переспросил Юра. — На священнослужителя?
— Очень смешно! Так можно всю жизнь про-хихикать! Слушай внимательно. С «самосвалом» я договорюсь, она вас без очереди распишет. И мне страшно интересно: о каком тайном оружии вы толковали?
Сергей и Юра изобразили на лицах многозначительную загадочность.
— Колитесь! — пригрозила я. — Иначе не пойду к Алисе очки втирать!
— Дорогая сестра Тамара! — Юра был сама серьезность. — Я всегда был против инцеста. Но если твоему мужу требуются курсы повышения квалификации…
И в тот же момент получил от Сережи не больно, но ощутимо в ухо. С удовольствием ответил прямым в челюсть. Они сцепились и упали на пол. Боролись и валтузили друг друга, как…
— Мальчишки! — сказала я. — По вам средняя школа плачет!
И пошла готовить ужин.
С заведующей ЗАГСом я легко договорилась, предложив сшить в короткие сроки платье, аналогичное тому, в котором последний раз появлялась на людях Людмила Зыкина.
И к Алисе пришла не с пустыми руками:
— Вот твоя блузка. Можешь найти дырочку от сигареты? Нет! У нас девочка художественной штопальщицей работает — высший класс! Блузка словно новенькая.
— Отлично! — сказала Алиса, похвалив, естественно, блузку, а не штопальщицу.
Посчитав разминку законченной, я перешла к делу:
— Брат купил путевки на теплоход для себя и Веры. Оказывается, твоя сестра ни разу не была в отпуске?
— Почему не была? — возразила Алиса. — Верочка каждый год с Вадиком в деревне отдыхает.
— Это — не отдых. А чтобы одной на курорте или с любимым человеком? Да и любимого человека у нее не было.
— Вы так говорите! — укоризненно сморщилась Алиса. — Будто я своей сестре добра не желаю!
— Значит, договорились! — я поднялась, будто разговор согласием окончился.
— Погодите! — Алиса тоже вскочила. — А как же Вадик?
— Ты что же? За своим сыном две недели не присмотришь?
— Да! Но! Но у меня сейчас ответственный период, готовлю сборник стихов.
«Не протухнут твои стихи, — подумала я, — потому что и свежими никогда не были!» А вслух пообещала:
— Я тебе помогу.
Веру уговорили на тайный брак, в три глотки беззастенчиво обманывая, что с разными фамилиями, не мужа и жену, их поселят в разных каютах.
— Повод для замужества очень весомый! — отшучивалась Вера.
На самом деле все понимали, что она боится совершить поступок, который ранит сестру, хотя темы Алисы не касались. Если бы мне кто-нибудь сказал, что в служение сестре можно уйти как в монастырский постриг, я бы никогда не поверила. Но наша Вера! Таких поискать!
— Верочка? — тоном доброго доктора спросил Сергей. — А Юрка перед тобой на коленях стоял? Нет? Роковая ошибка! Он неопытный, первый раз женится. Да и проблемами памяти страдает, особенно когда бреется. Сердце тебе, наверное, предложил, а руку забыл. На колени! — гаркнул Сергей и ткнул пальцем в Юру.
Юра бухнулся на колени перед Верой:
— Предлагаю свою мужественную руку и трепетное сердце. От тебя прошу… Чего, собственно, просят? Серега, а? Тамара?
— Согласия, — подсказала я.
— Согласия обменяться частями тела, — хмыкнул Сергей.
— Юра, перестань! — смутилась Вера. — Встань сейчас же!
— Ты моих родственников, — тихо спросил ее Юра, — хорошо изучила? Сейчас они тоже станут перед тобой на колени!
Он выразительно посмотрел на нас, и мы с готовностью кивнули. Отчасти это была игра, представление. У нас первое апреля двадцать раз в году.
Но Вере было не до шуток, она испугалась и дала согласие. Потом испугалась еще больше и взяла слово с Юры, что в их жизни ничего не изменится. Юра на чистом глазу соврал: все будет по-старому.
Но не такой он дурак, чтобы брать в жены чью-то поденщицу!
— Алисоньке не стоит говорить о свадьбе, — предложила я, — пусть будет для нее сюрпризом!
Муж хмыкнул, сдерживая смех. Его развеселили мое притворство, хлопанье глазами и умилительное «Алисонька». Они с Юрой, конечно, — артисты! Народные! А я — драмкружок!
Процедура бракосочетания не была праздничной или торжественной. Сергей поглядывал на часы: скоро поезд, надо успеть хотя бы в вокзальном буфете шампанского выпить. Пока молодые расписывались, заведующая ЗАГСом жаловалась мне, что зеленое платье жмет подмышками.
— Укоротим! — пообещал ей Сергей, забирая свидетельство о браке.
Юра крякнул и с обворожительной улыбкой отпустил комплимент заведующей:
— В зеленом с ног до головы вы будете неописуемы!
Я решила не откладывать дело в долгий ящик. Проводили молодоженов, заехали домой за чемоданом и отправились к Алисе.
— В квартиру подниматься не буду! — решительно отказался Сергей. — Здесь, во дворе на лавочке подожду. Ты там концерт устроишь.
Два скандальных сопрано мой изнеженный слух не выдержит.
Когда Алиса открыла дверь, я без вступлений и разминок сообщила:
— Пришла за Вериным приданым. Она к мужу переселяется.
— К какому еще мужу? Что за глупости! — передернулась Алиса.
— К законному! Они с моим братом сегодня оформили отношения. В данный момент отбыли в свадебное путешествие. Пьют шампанское в поезде. Специально им бутылку дала и два фужера.
Алиса нервно погасила окурок в пепельнице и тут же прикурила новую сигарету, заявила, что не верит, будто сестра могла с ней так поступить.
— Как «так»? — переспросила я. — «Так», будто у нее есть собственная жизнь и судьба? «Так», как живут все нормальные женщины? Поэтессы не в счет, конечно. Дымишь, точно паровоз, — брезгливо разогнала дым перед собой. — Не квартира, а тамбур электрички. А здесь ребенок!
— Не трогайте моего сына! Кто вам дал право распоряжаться? Как смеете вмешиваться в нашу жизнь!
И так далее — ария разъяренной собственницы. Сергей был прав про концерт! И голос у Алиски визгливый, как у кошки, дверью прищемленной. Почему-то мне обе сестры кошек напоминали, только кошек очень разных. Старшая — ласковую, теплую. Младшая — драную, истеричную.
Алиса затихла на минуту, и тут я выступила со своей арией. Все ей выложила, что накипело! И про эгоистку, и про вампиршу, и про захребетницу и рабовладелицу. Сиротка! А Вера не сиротка? Крепостная крестьянка? Приятно на ее горбу по жизни кататься? И про стишки тоже упомянула. Сказала, что Алисе до Некрасова, как до Луны.
Перетрудив голосовые связки, мы обе охрипли.
— Что вам от меня нужно? — просипела Алиса.
— Верины вещи, — прокашлявшись, ответила я.
Алиса подлетела к шкафам, стала белье оттуда вытаскивать и бросать:
— Берите, все забирайте!
— Приданое не богатое, — констатировала я, складывая вещи в чемодан. — Пятнадцать лет Вера на производстве, и на порядочный костюм не заработала. Бельишко убогое, застиранное. Ничего, ей муж новое купит. Обстановку, утварь, хрусталь и посуду тебе оставляем. Пользуйся и помни нашу доброту.
— Вы… вы! — задохнулась от возмущения Алиса. — Мародерка!
— От каракатицы слышу!
Я закрыла чемодан, другой так и остался пустым.
— Первое отделение концерта по заявкам окончено. Второе отделение, главное. Вадика забираю?
Алисино лицо задергалось от противоречивых чувств. Она очень хотела отдать ребенка! Даже человеку, с которым минуту назад ссорилась в пух и прах! И мне стало страшно: до какой низости может дойти человек!
— Вот что тебе скажу, — быстро заговорила я. — Мальчик твой не в обузу, с моими детьми Вадик хорошо ладит. Только негоже матери швырять ребенка по чужим людям. Он ведь не собачка! Не котенок, хоть и от драной кошки. Он все видит, понимает. Что тетя Вера его больше, чем мама, любит, что мама тяготится им и хочет сплавить.
