Экслибрис - Кинг Росс (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

Полагаю, я продолжал еще какое-то время в том же духе, срывая злобу, как обманутый любовник, и обвиняя Алетию во всех рождавшихся в моей голове грехах; мой голос срывался на визг, и я подчеркивал каждое злодеяние стуком палки. Как же я вопил и орал! Мое бравурное выступление впечатлило меня самого; я даже не думал, что способен исполнить такую пламенную и внушительную речь. Краем глаза я видел, что Финеас ползет по плитам пола, оставляя за собой кровавые кляксы. На полпути вниз по лестнице Алетия застыла на полушаге, ее глаза тревожно расширились.

Постепенно моя гневная тирада иссякла. Ira furor brevis est [182], как пишет Гораций. Я задыхался от изнеможения, пытаясь сдержать рыдания и слезы. Глянув в овальное зеркало, стоявшее у стены, я заметил в нем трясущегося кавалера, изголодавшегося и оборванного, с впалыми щеками и лихорадочно блестящими глазами. Я совсем забыл о моей трансформации, о последствиях лихорадки в тандеме с препаратами Фоскетта. Из зеркала на меня пялилось безумное привидение, некто вернувшийся из царства мертвых, дабы свершить ужасное возмездие, — что, впрочем, было не так уж далеко от истины.

Алетия помолчала какое-то время, словно собираясь с мыслями. Но, к моему удивлению, она не стала отвергать никаких обвинений — никаких, за исключением убийства Нэта Крампа. Ее, видимо, даже расстроило известие о смерти ее кучера. Она признала, что действительно поручила ему увезти меня от «Почтового рожка» и прокатить мимо «Золотого рога». Но об убийстве в Кембридже ей ничего не известно.

— Можете мне поверить. — На ее лице постепенно проявилась какая-то взволнованная и успокаивающая улыбка. — Никого не должны были убить. Совсем напротив.

— Я не верю вам, — раздражительно проворчал я, поскольку моя ярость уже сменилась хандрой. — Я больше не верю ни одному вашему слову. Ни о Нэте Крампе, ни о чем-либо другом.

Она помолчала, с задумчивым видом покручивая прядь волос.

— Его, должно быть, убили те же люди, — наконец тихо произнесла она, скорее рассуждая сама с собой, чем поддерживая разговор, — люди, убившие лорда Марчмонта. И они же преследовали вас в Кембридже.

— Агенты Генри Монбоддо, — фыркнул я.

— Нет, — она отрицательно покачала головой. — И не агенты кардинала Мазарини. Это тоже, к сожалению, обман. Вы правы, я наговорила вам с три короба лжи. Но была и правда. Люди, убившие лорда Марчмонта, существуют на самом деле. Но неизвестно, кто их послал.

— Ох?! — Я надеялся, что в моем тоне звучит издевка. — И кто бы это мог быть?

Она уже сошла с последней ступеньки, и я вновь уловил слабый аромат виргинского табака. Но смешанный еще с чем-то. Этот резкий запах исходил от ее одежды, и мне поначалу подумалось, что так пахнет костяная мука: должно быть, Алетия занималась в саду удобрением цветочных клумб. Но чуть позже я понял происхождение странного запаха: химикаты. И не садовые удобрения, а лабораторные вещества.

— Мистер Инчболд, вам многое удалось узнать, — произнесла она наконец, словно начала заготовленную речь. — Вы меня просто потрясли. Как я и предполагала, вы хорошо справились с заданием. Пожалуй, даже чересчур хорошо. — Когда она сделала приглашающий жест рукой, я с тревогой взглянул на ее пальцы, они выглядели странно обесцвеченными. — Не желаете ли подняться со мной наверх?

Я не двинулся с места.

— Наверх?

— Да, в лабораторию. Понимаете, мистер Инчболд, именно там закончатся ваши поиски. В лаборатории.

— Какие поиски?

— Финеас, запри двери. — Она развернулась и, приподняв юбки, начала покачиваясь подниматься по ступеням. — Никого к нам не пускай. Мы с господином Инчболдом должны обсудить дела.

— Какие поиски? — вновь заорал я, чувствуя, как гнев вновь овладевает мною. Надо учесть, что у меня была повреждена нога. И я вновь потерял свое преимущество. — О чем вы говорите?

— О предмете ваших поисков, господин Инчболд. О манускрипте. — Она продолжала подниматься, всходя по этой широкой мраморной спирали. И снова ее голос отразился от стен просторного лестничного колодца. — Пойдемте, — повторила она и, обернувшись, поманила меня за собой. — Разве вы не хотите после стольких тревог и неприятностей взглянуть на «Лабиринт мира»?

Бура, сера, железный купорос, поташ… Мой взор блуждал по названиям, написанным на склянках и пузырьках, толпившихся между куполообразными перегонными аппаратами с их закрученными в спирали трубками. Желтоватые, зеленые и белые химические реактивы, а рядом химикаты цвета ржавчины и лазури. Вонь была даже более сильной и едкой, чем мне запомнилось. У меня запершило в горле и глаза начали слезиться. Купоросное масло, концентрированная азотная кислота, графит, хлористый аммоний…

Достав носовой платок, я вдруг замер, не донеся его до носа. Хлористый аммоний? Я вновь глянул на склянку, на ее бесцветные кристаллы, вспоминая рецептуру для симпатических чернил, — чернила, приготовленные с добавлением хлористого аммония, проявляются, только если сделанную ими надпись прогреть над огнем. Меня охватило волнение — с каждым мгновением усиливающееся; к тому же начала кружиться голова, словно моя лихорадка возвращалась.

— Нашатырный спирт, хлорид аммония, — пояснила Алетия, заметив направление моего взгляда. Она стояла рядом со мной, слегка запыхавшаяся по причине нашего быстрого подъема. — Неотъемлемый атрибут алхимических опытов. Арабы получают его, смешивая мочу, морскую соль и печную сажу. Первое упоминание о нем найдено в «Книге о тайне творения», сочинении, которое багдадские мусульмане приписывали Гермесу Трисмегисту.

Я молча кивнул, вспоминая мои изыскания, проделанные неделей или двумя раньше. Но вдруг я заметил еще кое-что: на три четверти опустошенную склянку с надписью «цианистый калий», стоявшую на столе перед открытым окном. Рядом темнел телескоп, по-прежнему установленный на треножник и направленный в небо. Издания Галилея и Ортелия исчезли, но их место заняла другая, более тонкая книга, едва заметная в беспорядке, царившем в этой лаборатории: пара десятков страниц, переплетенных в обложку из тисненой кожи.

— Эта лаборатория принадлежала моему отцу, — продолжила Алетия, переходя к столу. — Он устроил ее в подвале, где проводил множество разных опытов. — Сделав паузу, она наклонилась к столу и взяла склянку с цианистым калием. — Но для моих целей мне потребовалась комната с хорошей вентиляцией.

Я с тревогой смотрел, как она открывает яд. Выплеснув гнев в атриуме, я, однако, еще пребывал во взвинченном состоянии. И также в некотором смущении. Все это было так не похоже на меня. Я уж подумал, не стоит ли принести извинения, — а спустя мгновение еле совладал с очередной волной гнева и жалости к самому себе.

Поставив склянку обратно на стол, Алетия начала просматривать другие пузырьки. Видимо, она просто рассеянно переставляла их с места на место, поэтому я снял очки и протер глаза платком, оказавшимся испачканным в крови. Когда вновь нацепил очки на нос, Алетия поворачивалась ко мне, держа в руках книгу в кожаном переплете, сделанном в персидском стиле, с арабесками.

— Вот, мистер Инчболд, — она протянула мне книгу. — Вы все-таки нашли его. «Лабиринт мира».

Я стоял неподвижно, словно меня нисколько не интересовал этот том. Я уже знал, как умеет она пускать мне пыль в глаза — словно недотепе-школяру. Больше я в дураках не останусь, говорил я себе. Кроме того, в этот момент меня больше интересовала та крошечная баночка с ядом, которая, если я верно помню, прежде была значительно полнее. Вновь на ум мне пришли знаменитые истории о прекрасных дамах Парижа и Рима, отравивших своих мужей. Но, почувствовав на себе ее внимательный взгляд, я хмуро спросил, где же она нашла его.

— Мне вовсе не нужно было искать его, — ответила она, — поскольку, во-первых, он никогда и не терялся. Не в том смысле, в каком вы понимаете. Он все время находился в Понтифик-Холле. Лежал здесь, в этом доме, тщательно спрятанный сорок лет назад.