Виа Долороза - Парфенов Сергей (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
И все таки самая удивительная метаморфоза в эти дни произошла в одной небольшой подмосковной деревушке. Здесь, рядом с высокими стенами древнего монастыря причудливым образом сплелось прошлое и настоящее.
Вдоль разбитой, ухабистой дороги, разрезавшей деревню прямо посередине, в доспехах и остроконечных шлемах ходили воины с кривыми саблями на боку, а рядом стояли синие автобусы и по земле тянулись толстые шнуры электрических кабелей. Сентябрьское солнце обильно разбросало теплые лучи на пергаментную листву деревьев, высокие облезлые стены монастыря и шиферные крыши деревенских изб. Неумолимая пора угасания уже тронула желтой сединой зеленую шевелюру деревьев, но бабье лето упорно не хотело отдавать свои права и словно в отместку за дождливый август выпросило у осени еще несколько погожих дней.
Бойкая мошкара, воспользовавшись дарованной ей отсрочкой, вершила свой последний пир – настойчиво терроризировала конный отряд, спрятавшийся в овраге за околицей деревни. Потные ратники отчаянно, как саблями во время сечи, махали ветками, обороняясь от докучливых комаров, остервенело шлепали себя по плечам, щекам, и рукам, уже обильно покрытых волдырями, а их лошади хлестали себя по бокам черными жгутами шелковых хвостов. Но все эти архаичные методы слабо действовали на маленьких вампиров и через мгновенье кровожадное крылатое воинство с удвоенной силой бросались на своих измученных противников и, казалось, этой неравной и жестокой схватке не будет конца…
А в это время на лугу, рядом с монастырем наоборот царила безмятежная и умиротворенная идиллия. Здесь, отложив в сторону кривые бердыши и изогнутые алебарды, мирно соседствовали друг с другом татарские воины и русские стрельцы.
Причиной всех этих невероятных коллизий было то, что около старых монастырских стен снимался фильм "Князь Курбский". К съемке готовился эпизод взятия Казани, но съемка вдруг застопорилась, потому что около подъемника, который сами киношники обычно называли "краном", оживленно заспорили двое.
– Игорь! Дорогой вы мой! Ну как же вы не понимаете? – расстроено объяснял главному герою упитанный режиссер, одетый в длинные, до колен шорты и цветастую аляпистую безрукавку. – Вспомните-ка, что вы там Ивану Грозному обещали? Ну, не вы, конечно, ваш персонаж! Что не посягнете ни на него, ни на слуг его… Так? А сами пять опричников его зарубили! А ведь это в наше время слово – тьфу: захотел – дал, захотел – взял обратно… А в то время слово – ого-го! А тут ещё, заметьте, нарушено слово, данное царю! Да на святом кресте… Это, милый мой, знаете, что? Это хуже смертной казни… Анафема! Отлучение от церкви! Страшное дело…
Загримированный под русского князя, Игорь Таликов раздраженно мотнул головой – завитые русые кудри его разлетелись в разные стороны, а тяжелая соболья шапка неуклюже сползла на самые брови. Стянув шапку с головы, – вспотевший вихор темными прядями прилип ко лбу, – Игорь сердито сжал ее в руке и произнес насуплено:
– Бред какой-то! Причем здесь княжья честь? Что по вашему, князь должен спокойно смотреть, как насилуют его любимую женщину?
Толстенький режиссер патетично всплеснул руками в ответ:
– Так то-то и оно, что нет! В том-то и трагедия! С одной стороны – возлюбленная, с другой – слово! – при этом он жалобно посмотрел на зажатый в руках Игоря княжий убор и скорчил страдальческое лицо. – Игорь… С шапочкой-то вы поаккуратней… Все-таки соболь, не кошка… – (А потом опять уже своим обычным голосом.) – Только, Игорь… Что я хочу сказать… Зачем нам все это нужно? Я же вижу, – обществу сейчас нужны новые ориентиры! Новые нравственные символы, если хотите! Потому мы и обращаемся к истории! Чтоб время, характеры показать, самоотверженность, благородство… Все такое… Поэтому мне и от вас нужен эдакий порыв! Эдакий взрыв эмоций! Понимаете?
И вдохновенно обхватив Таликова сильно волосатой, пухлой рукой за плечи, он увлек его к нетерпеливо переступающему около подъемника длинноногому вороному жеребцу. Пригнувшись к самому плечу Игоря, зашептал доверительно, с грудным придыханием:
– Игорь… Я же вижу – вы прирожденный актер! У нас с вами получится прекрасный творческий тандем! Серьезно, серьезно… Так, что давайте, дорогой мой… Давайте… Отправляйтесь к вашему воинству и начинаем съемку!
Игорь уколол режиссера строптивым взглядом из-под бровей, затем, угрюмо поправив на боку кривую саблю, вставил изогнутый носок сапога в стремя и неуклюже вскинулся в седло. Нервно дернув удилами, – конь недовольно всхрапнул, – он поскакал в сторону оврага. Полненький режиссер облечено вздохнул и сноровисто полез на операторскую площадку. Вскоре идиллию солнечного дня прорезал его усиленный мегафоном голос:
– Массовка, приготовились! Поднимаемся, поднимаемся! Начинаем съемку!
Массовка перед монастырскими стенами лениво зашевелилась, – стрельцы и татарские воины принялись вставать, – отряхивали прилипшие к костюмам травинки, поднимали с земли бердыши и алебарды, вытаскивали из ножен изогнутые сабли. Неожиданно среди воинов раздался недовольный гул и к подъемнику побежала дородная дама, раскачивая на ходу своими могучими телесами. Нетерпеливо перебирая толстыми ножками, она срывающимся голосом выкрикивала:
– Роман Никитич! Подождите… У татар ножны отрываются…
Режиссер на подъемнике чертыхнулся и рявкнул в мегафон:
– Ну так, заберите у них ножны! – а потом добавил мрачно в сторону. – Ножны у них, видите ли, отрываются! Идиоты!
Тетка развернулась и побежала обратно. Через некоторое время костюмы актеров были кое-как приведены в порядок и режиссер принялся снова выкрикивать в мегафон:
– Массовка! Разбились, разбились по парам! Раненные, убитые – приняли позы…
Ратники под монастырскими стенами начали занимать позиции согласно мизансцене. Режиссер на кране запрокинул голову вверх и посмотрел на неровную кромку монастырской стены:
– Паша! Как там у тебя?
Из-за облупившегося края стены на него глянуло разомлевшее лицо второго оператора.
– Нормалек! – из-за стены высунулась рука со сложенными в кольцо пальцами.
– Значит снимаем, как договорились… Сначала снимаешь поле боя… Потом переходишь рапидом на появляющуюся конницу и берёшь ее крупным планом! Понял? Давай… Поехали! Массовка начали!
Лицо из-за стены исчезло. Стрельцы и татары принялись лениво размахивать кривыми саблями и бердышами, изображая нечто весьма отдаленно напоминающее жестокую схватку.
– Энергичнее работаем! Энергичнее! – яростно заорал режиссер, а потом угрожающе прошипел. – Будем повторять, пока не получится, как на надо!
Массовка, наконец, поняла, что ее будут мучить, пока режиссер не добьется желаемого результата и замахала оружием посноровистей, потихоньку распаляясь от звона ударов.
– Мотор! – крикнул режиссер и щелчок полосатой хлопушки отмерил чистовую работу видеокамеры. Оператор на кране напряженно приник к видоискателю своего "Панифлекса", а режиссер поднял над головой толстую черную ракетницу и в воздухе сухо лопнул выстрел. Над съемочной площадкой, с шипеньем взвилась ракета, повисла в бледном небе искрящейся ярко-красной звездой. В тот же момент из оврага нестройной лавой выскочили всадники и понеслись по направлению к монастырю. Первым, на вороном жеребце скакал князь. Развивающийся за ним белый плащ громко хлопал на ветру. Остальные всадники заметно отставали. Вдруг конь под одним из всадников неловко подвернулся и на полном скаку врезался узким лбом в пожухлую траву. Наездник, как выпущенный из пращи снаряд, сорвался с седла и, перелетев через засучившего в воздухе ногами коня, грохнулся оземь.
– Стоп! – истошно заорал режиссер. – Стоп!
Судорожно подпрыгивая на кочках, к месту падения подкатил студийный пикап. Каскадер лежал на земле и тихо постанывал. Растолкав каскадеров, в центр образовавшегося круга одновременно протиснулись бледный, потный режиссер и врач киностудии – дама бальзаковского возраста со строгим лицом.
