Атлант расправил плечи. Часть I. Непротивление (др. перевод) - Рэнд Айн (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Риарден улыбнулся:
— Что ж, а в глуши все-таки что-то есть. Она начинает мне нравиться. Это какая-то новая, еще никем не открытая страна.
Дагни радостно кивнула:
— Здесь хорошая почва — посмотри, какая буйная растительность. Я бы вырубила весь этот кустарник и построила…
Улыбки разом исчезли с их лиц. Труп, замеченный обоими в траве возле обочины, оказался ржавым цилиндром бензонасоса, на котором еще сохранились остатки стеклянного циферблата.
Кроме него было заметно немногое. Несколько обугленных столбов, бетонный блок и искорки стеклянной пыли на месте бензозаправочной станции — все утопало в кустах и открывалось лишь внимательному взгляду, а по прошествии года-другого вообще должно было исчезнуть под покровом растительности.
Они дружно отвернулись и поехали дальше, не желая интересоваться тем, что еще могли скрывать многомильные заросли. В машине повисло тягостное молчание: можно было лишь гадать о том, сколько всего уже сгинуло под покровом кустов и трав.
Дорога оборвалась за поворотом на склоне холма. Перед ними возник изрытый пустырь, над которым из земли и клочьев асфальта торчало несколько каркасов бетонных блоков. Кто-то потрудился над ними, разбив стены и увезя обломки; никакая трава не могла уже расти на ставшей бесплодной земле. На гребне далекого холма, на фоне неба, подобный кресту над огромной могилой стоял покосившийся телеграфный столб.
Потратив три часа и проколов шину, они проползли на самой малой скорости по мягкому бездорожью — через канавы, по колеям, оставленным колесами телег — до селения, лежавшего позади холма с телеграфным столбом на вершине.
Внутри скелета, оставшегося от прежнего промышленного городка, стояли несколько брошенных домов. Все, что можно было вывезти, уже увезли; Дагни заметила буквально несколько человек. Строения превратились в вертикально стоящие руины; их сотворило не время, а человек, оставивший после себя хаотично отодранные доски, снятые куски кровли, дыры во взломанных погребах. Казалось, чьи-то слепые руки, жадные и ненасытные, шарили наугад, забирая все подряд, не зная, что именно может понадобиться завтра.
Среди руин обнаруживались и населенные дома; поднимавшийся из их труб дым был единственным заметным движение в городке. На окраине торчал железобетонный остов, некогда принадлежавший школе; он походил на череп с пустые глазницы выбитых окон… С него свисали редкие пряди волос — оборванные провода.
За городком, на далеком холме, стоял завод двигателестроительной компании «Двадцатый век». Стены, кровля его и дымовые трубы производили впечатление строгой, неприступной крепости. Снаружи он казался в полном порядке — кроме серебристой водонапорной башни, бак которой заметно накренился.
Не заметив и следа дороги к заводу на поросших густыми зарослями холмах, они подъехали к ближайшему дому, из трубы которого сочилась жидкая струйка дыма. Дверь была открыта. Услышав звук работающего автомобильного двигателя, на пороге показалась старуха. Согбенная, опухшая, одетая в сшитое из мешковины платье, она едва перебирала ногами. Старуха посмотрела на машину без удивления и любопытства; пустые глаза ее принадлежали существу, давно потерявшему способность чувствовать что-нибудь, кроме усталости.
— Не покажите ли вы нам дорогу к заводу? — спросил Риарден.
Женщина ответила не сразу; казалось, она разучилась разговаривать:
— К какому еще заводу?
— К этому, — показал Риарден.
— Он закрыт.
— Я в курсе. Но есть ли к нему какая-нибудь дорога?
— Не знаю.
— Любая дорога, может быть, тропка?
— В лесу их много.
— А машина там сможет проехать?
— Кто знает.
— Так как же нам туда добраться?
— Не знаю.
За ее спиной они увидели скудную обстановку дома.
Бесполезная газовая плита была накрыта какими-то тряпками, духовка ее служила шкафом. В углу стояла сложенная из камней печка, в которой под старым чайником горело несколько поленьев… по стене тянулась длинная полоса сажи. На ножках стола был пристроен белый предмет: снятая со стены чьей-то ванной комнаты фарфоровая раковина, полная подгнившей капусты. В бутылке на столе стояла сальная свеча. На полу не осталось никакой краски; его шершавые серые доски казались зримым воплощением боли в костях той женщины, что гнулась над ними и терла, пока не проиграла сражение с грязью, въевшейся теперь окончательно.
За спиной старухи молча, по одному, собрался целый выводок детей. Они смотрели на автомобиль не с присущим их возрасту любопытством, а с напряженным вниманием дикарей, готовых исчезнуть при первом признаке опасности.
— Сколько миль будет до завода? — спросил Риарден.
— Десять, — ответила женщина и добавила: — А может, и пять.
— А далеко ли до следующего города?
— Здесь нет никакого следующего города.
— Другие города найдутся всегда. Я хочу сказать, сколько до него ехать?
— Не знаю.
На пустыре у дома, на куске бывшего телеграфного провода, висели какие-то линялые тряпки. Посреди грядок скудного огорода бродили три тощих курицы, четвертая устроилась на насесте, устроенном из прежней водопроводной трубы. Посреди полной отбросов лужи пристроились две свиньи; через грязь была проложена дорожка из кусков взятого с дороги бетона.
Услышав вдали скрежет, Дагни и Риарден заметили мужчину, набиравшего воду из общественного колодца с помощью блока и веревки. Наполнив ведра, он неторопливо направился в сторону автомобиля. Два полных ведра казались слишком тяжелыми для тонких рук. Возраст его было трудно определить.
Он остановился у машины и принялся разглядывать ее. Полные хитрости и подозрительности глаза то и дело обращались к незнакомцам.
Достав десятидолларовую бумажку, Риарден потянул ее ему:
— Не покажете ли нам путь к заводу?
Тот посмотрел на деньги с угрюмым безразличием, не шевельнувшись, не протянув к ним руки, не поставив ведер на землю. Если есть на свете человек, совершенно лишенный жадности, подумала Дагни, то он перед нами.
— У нас здесь деньги не в ходу, — проговорил он.
— Но ты же как-то зарабатываешь на жизнь?
— Ага.
— Ну, тогда, что же заменяет вам деньги?
Мужчина опустил ведра, словно бы вдруг сообразив, что ему не обязательно сгибаться под их весом.
— Деньгами мы не пользуемся, — повторил он, — просто меняем одно на другое.
— А как вы торгуете с людьми из других городов?
— Мы не бываем в других городах.
— Нелегкая у вас здесь жизнь.
— А вам-то что?
— Ничего. Просто любопытно. А почему вы никуда не уезжаете?
— У моего старика была здесь бакалейная лавка. Только завод, вот, закрылся.
— А почему вы не уехали?
— Куда?
— Куда угодно.
— Чего ради?
Дагни посмотрела на ведра: их роль исполняли две прямоугольные жестяные банки с веревочными ручками; прежде они служили канистрами для масла.
— Слушай, — проговорил Риарден, — можешь ли ты показать нам дорогу к заводу, если она есть?
— Дорог здесь много.
— А найдется ли пригодная для автомобиля?
— Наверно.
— И какая же?
Мужчина задумался, стараясь разрешить проблему:
— Ну что ж, если вы свернете налево у школы и поедете прямо до кривого дуба, там и будет дорога, вполне пригодная для машины, если только пару недель не было дождя.
— А когда дождь был в последний раз?
— Вчера.
— А другой дороги нет?
— Ну, если вы сумеете проехать пастбищем Хансона, а потом сквозь лес, там будет хорошая прочная дорога, до самого ручья.
— А мост через ручей еще остался?
— Нет.
— А как насчет других дорог?
— Ну, если вам обязательно нужна дорога для автомобиля, по ту сторону Миллерова надела есть мощеная дорога, для машины лучше не найти, надо только повернуть направо у школы и.
— Но ведь эта дорога не ведет к заводу, так ведь?
— Нет, не ведет.
— Хорошо, — сказал Риарден. — Значит, нам придется искать дорогу самим.
