Тьма в полдень - Слепухин Юрий Григорьевич (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Он вспомнил обо всем этом во сне и снова испытал мучительное ощущение вины, хотя, в общем, он был не так уж и виновен – учитывая обстоятельства. И тут же он проснулся. Он лежал, вспоминая, как все это было, и в воспоминаниях это было так же нехорошо, как и в действительности. Он лежал и с горьким сознанием вины и чего-то невозвратно потерянного думал о том, как иначе было бы все, случись это тогда у него с Таней, и не мог решить, в какую сторону это было бы иначе – в худшую или в лучшую. И в том, что он сейчас мысленно допускал самую возможность таких отношений с Таней, тоже сказывалась – и он понимал это – та страшная перемена, которая происходила вокруг него и в нем самом все эти долгие военные месяцы...
Проснувшись, он лежал с закрытыми глазами, занятый своими невеселыми мыслями, и поэтому не сразу заметил, что в комнате темно, а за стеной слышны чьи-то голоса, – мужской показался ему знакомым. Он привстал, прислушиваясь, и в эту же минуту голоса стихли, а в коридоре послышались шаги.
– Да, да, входите, я не сплю! – громко сказал он, когда дверь осторожно скрипнула. Дверь отворилась, и он сразу узнал высокую худощавую фигуру, обрисовавшуюся в освещенном из коридора проеме. – Александр Семенович?
– Сейчас, сейчас свет включим, – отозвался тот, входя в темноту, – тут вот только что-то с маскировкой не ладится... Ну как ты добрался, как вообще чувствуешь себя – не рано ли выписали?
Сергей тем временем в панике шарил по полу в поисках второго сапога, сообразив с некоторым опозданием, что он как-никак младший лейтенант и находится в обществе генерал-майора. Сапог наконец нашелся, он молниеносно натянул его и стал одергивать гимнастерку, уверяя своего невидимого еще собеседника, что чувствует себя отлично и просто утомился немного, бродя по незнакомой Москве.
– Ну, отлично, отлично, – отозвался Николаев, шурша маскировочной шторой у окна. – Сейчас поздороваемся по всем правилам, ты только не пугайся – физиономию мне все же смогли реставрировать лишь весьма относительно, ну да мне девиц не прельщать, а ты, я думаю, всякого уже насмотрелся...
Поскрипывая сапогами, он прошел через комнату.
Щелкнул выключатель. Сергей в первую секунду все же испугался, несмотря на предупреждение. Не потому, что не знал, как может выглядеть лицо человека, который горел в танке, – за время пребывания в госпиталях он действительно насмотрелся всякого; страшно было увидеть в таком состоянии знакомое, почти родное лицо. «Как же увидит это Таня?» – мелькнула в нем мгновенная мысль.
Николаев обнял его и прижал к себе, похлопывая по лопатке.
– Рад видеть живым и здоровым, – сказал он, взяв Сергея за локти и отстранив от себя, чтобы получше разглядеть. – А на меня можешь не смотреть, пока пообвыкнешь. Это все ерунда, плохо только, что внук будет бояться – нянька-то, скажет, какая-то такая э-э-э... корявая!
Он засмеялся и, обняв Сергея за плечи, повел к столу.
– Ну-с, присаживайся, сейчас мы закусим с тобой, я голоден, признаться. Коньячку даже по этому случаю тяпнем, есть тут у меня небольшой эн-зе... Ты вот что – коньяк достань из чемодана, а я сейчас...
Он вышел. Сергей откинул крышку чемодана; наверху лежала немецкая фляга с пристегнутым алюминиевым стаканчиком. Он взял ее, взболтнул – очевидно, это и был генеральский эн-зе. Николаев где-то в коридоре разговаривал с хозяйкой, смеялся, потом вернулся в комнату с большим светло-коричневым портфелем.
– Хозяюшку приглашал с нами поужинать – отказывается. Женщина деликатная и добрая, но любит поговорить. Не заговорила тут тебя?
– Никак нет, товарищ генерал-майор, – ответил Сергей, стоя едва не навытяжку.
Николаев в комическом отчаянье развел руками:
– Да, брат, ты у меня службист, как я погляжу, от рожденья службист! Первое наше знакомство помнишь? Ты ведь и тогда – и в каких обстоятельствах! – все меня «товарищем полковником» величал, помнишь? Ну ладно, ты вот что – ты сейчас всю эту амуницию снимай, – он покрутил в воздухе пальцем, – хоть за столом посидим без чинопочитания...
Он расстегнул и через голову стащил гимнастерку. Сергей, поколебавшись секунду, решился последовать его примеру. Николаев с довольным видом сел за стол, засучивая рукава сорочки.
– Ну-с, разгружай портфель, – скомандовал он. – Сколько же это мы не виделись, год? Ну да, почти год. Как местечко-то это называлось – Лягушовка, что ли?
– Я помню, Александр Семенович. Ведь вы там и...
– Совершенно точно, именно там они меня и подпалили. Так вот оно у нас и получается: то я валялся, а ты воевал, а потом, не успел выписаться, узнаю – ты уже там. Но у тебя сейчас действительно все в порядке, Сергей?
– Да честное слово, Александр Семенович!
– Ну отлично, отлично... Ключи на банках есть? Открывай ту и другую, посмотрим, чем нас союзники попотчуют. А хлеб давай сюда, я нарежу. Ну-с, так ты мне расскажи, как ноги-то унес... из той гениальной операции?
– Я ведь не сам, скорее меня унесли, – улыбнулся Сергей. – Я пришел в себя уже в госпитале, по эту сторону Донца.
– Слышал об этом. Молодец; значит, сумел показать себя настоящим командиром.
– Что вы, Александр Семенович... Где там было себя показывать! В той обстановке... я и бойцов своих не успел узнать...
– Не спорь, не спорь. Ты их узнать не успел, а они тебя успели. Плохого командира солдаты на руках из окружения выносить не станут. Я за тебя... рад. Сколько же вас выходило?
– К тому моменту, как меня ранило, от роты оставалось тридцать шесть человек. И еще накануне к нам присоединились чужие обозники, человек десять. Сколько потом осталось, я уже не смог выяснить, не видел никого из наших ребят.
– Ну ладно, – сказал Николаев, отстегивая прикрепленный к фляге стаканчик. – У тебя-то есть из чего пить? Чтобы хозяйку не беспокоить. Хотя вот что: полезай-ка снова в мой чемодан – найди там стопку где-то в углу, в правом, что ли. Это мне один механик водитель сделал, из пламегасителя с немецкого пулемета... Ну что, нашел?
Сергей поставил на стол небольшой расширяющийся кверху стаканчик из вороненой стали. Николаев щелкнул ногтем по краю, стаканчик зазвенел.
