Миусские рубежи - Корольченко Анатолий Филиппович (читать книги .txt) 📗
Так в течение нескольких дней продолжались бои за высоту 105,7, имевшую важное значение.
В Анастасиевке
А в это время 4-й гвардейский механизированный корпус, преодолев передний край обороны врага, устремился к Анастасиевке. Это большое село находилось в 25 километрах от реки. Неожиданно для немцев, убежденных в неприступности миусских укреплений, ночью здесь появились советские танки и пехота. Бой был коротким, противник поспешно отступил.
Утром к командиру корпуса пришло почти все мужское население села. Мужчины и юноши изъявили желание сражаться вместе с гвардейцами против гитлеровцев. Из них были созданы три отряда. В то же утро ополченцы с гвардейцами выбили немцев из соседних сел — Марфинка и Мало-Кирсановка.
А к вечеру немцы превосходящими силами перешли в контратаку.
Гвардейцы и ополченцы дрались отчаянно. Вот строки из донесения, в котором названы имена наиболее отличившихся ополченцев: «Авдиенко Иван Андреевич и Коваленко Владимир Иванович в селе Анастасиевке взорвали автомашину со снарядами, а другую машину вывели из строя, повредив мотор и бензобак, а также убили шесть солдатов и офицеров.
Лебедев Леонид Петрович сжег два стога сена, предназначенные для немецкого обоза во время отступления немцев из города Ростова. В селе Мало-Кирсановке он убил двух немецких автоматчиков. Панин Василий Николаевич в селе Анастасиевке взорвал автомашину с бензином. В Мало-Кирсановке вместе с другими партизанами он уничтожил автомашину и шесть гитлеровцев. Сердюков Иван Максимович убил девять солдат и двух немецких офицеров.
Умело руководили боевыми действиями командир отряда Савченко Тарас Григорьевич и комиссар Добрыненко Степан Силаевич.
Активно действовали Манец Петр, Попов Василий Максимович, Марусич Иван Данилович, Губарев Василий Степанович и другие товарищи».
Но силы были неравны. Корпусу приказали отойти, вместе с ним отходили и ополченцы. Однако не всем это удалось.
Были арестованы все мужчины, начиная с 14-летних подростков. Дома партизан были сожжены, более сорока костров вспыхнуло в селе. Подозреваемых отвозили в соседнее село Мало-Кирсановку, где размещалось гестапо, и оттуда они уже не возвращались.
Врагам удалось схватить гвардии лейтенанта Маракушева. Его пытали, стараясь выведать сведения о части, где он служил, о жителях, которые были в его отряде. Офицер ничего не сказал фашистам.
Накануне расстрела он передал соседу по камере свой комсомольский билет, пронесенный у сердца в пламени Сталинградской битвы, в боях на Дону и Миусе. А на клочке бумаги он написал письмо матери и друзьям. «Дорогая мама! Братья, друзья, товарищи! — писал он. — Быть может, я погибну: нахожусь в очень тяжелом положении, в тылу у врага, без боевых друзей-фронтовиков. В последнее время был командиром партизанского отряда…
Знайте, маменька, сестры и братья, что ваш сын и брат немало истребил врагов и крепко любил вас и свою Родину. И если враги добьются моей смерти, то она уже дорого им обошлась. Крепко целую, мои родные! Гвардии лейтенант Маракушев».
31 апреля 1943 года гитлеровцы расстреляли мужественного патриота вместе с девятью его боевыми товарищами в селе Мало-Кирсановке.
Исчезнувшие хутора
Неподалеку от высоты 105,7 находится хутор Дараганов. В километре от него, на восточных скатах гряды, некогда были два хутора: Круглик и Зевин. Теперь их нет.
Ударами авиации, методическим огнем артиллерии и минометов, гусеницами танков враг превратил дома в развалины, стер их с лица земли.
88-й и 91-й гвардейские стрелковые полки 33-й дивизии, используя успех 4-го гвардейского механизированного корпуса, вклинились в оборону противника западнее Матвеева Кургана. Не задерживаясь, подразделения устремились вперед.
На рассвете полки ворвались в два небольших хутора. Чтобы установить связь с 4-м корпусом, гвардейцы направили вперед разведку. Разведчикам удалось захватить пленных. Пройти дальше они не смогли. Пленные подтвердили наличие больших сил в глубине обороны. В эти дни немецко-фашистское командование спешно стягивало сюда свежие части.
Наступил холодный рассвет. Порывистый ветер крутил в воздухе снежинки. Сбросив шинели, упрямо долбили неподатливый грунт артиллеристы. Они слышали, как командир полка говорил их командиру лейтенанту Слуцкому:
— Вы, лейтенант, со своими орлами прикройте пехоту. Ни одна сволочь здесь не должна пройти!
Едва артиллеристы установили орудия, как наблюдатель доложил:
— Вижу на дороге танки!
В сизом рассвете медленно плыли танки. А за ними виднелась густая россыпь пехоты.
— Один, второй, третий… шестой, — считал лейтенант машины. — Двенадцать… восемнадцать!..
Тягостно долгими казались солдатам секунды. Укрывшись за броневыми щитами, они следили за приближающимися танками.
— Бей в крайнего слева, — подсказывал наводчику ефрейтору Сементьеву сержант Лютов.
— Батаре-ея! — поднял руку Слуцкий. — Огонь!
Четыре орудийных выстрела прогремели разом.
Словно состязаясь в скорострельности, орудия посылали в танки снаряд за снарядом. Две машины загорелись. Справа и слева от батарей по танкам и цепи гитлеровцев била пехота. Не выдержав огня, немцы вначале залегли, а потом стали отходить в лощину. За ними отошли танки.
Раненный в голову и руку, лейтенант Слуцкий лежал на дне окопа.
— Потерпите, товарищ лейтенант, — приговаривала санинструктор батареи Тая Попова, перевязывая его. — Я сейчас, разом.
Налетели самолеты. Их было около пятнадцати. Образовав в потемневшем небе карусель, они кружили над батареей, над позициями стрелков, круто падая вниз, сбрасывали бомбы. Судорожно вздрагивала земля.
За бомбежкой последовала новая атака. Зайдя с фланга, танки устремились на батарею. Один из них утюжил окоп, в котором находились солдаты-пехотинцы. Второму удалось ворваться на позицию крайнего орудия и подмять его.
Тихо охнув, опустился на землю наводчик Сементьев. Лютов бросился было к нему, но из-за бугра неожиданно показался корпус танка. Длинный ствол его пушки стал разворачиваться в сторону орудия. Исход поединка решали секунды. Сбросив шинель, Лютов лихорадочно вращал механизм наводки.
— Получай!
Прогремел выстрел. И тут же раздался звенящий взрыв. Пушку отбросило. В щите ее зияла пробоина. Отшвырнуло и сержанта. Видя надвигающийся танк, он тут же вскочил, схватив гранату, и бросился к нему…
В полдень в атаку перешло уже до пятидесяти танков с пехотой. Авиация беспрерывно бомбила и без того разрушенные до основания хутора. Уверенные в победе, гитлеровцы кричали: «Рус, капут! Сдавайс!» И снова шли в атаку. И снова откатывались назад…
За этот бой многие солдаты, сержанты и офицеры были награждены орденами и медалями, а командиры 88-го и 91-го полков — подполковник Д. В. Казак и майор А. Д. Епанчин — удостоены звания Героя Советского Союза.
От хутора Зевина сохранились лишь развалины.
…Навсегда вошла в боевую летопись сражения за Миус и высота с отметкой 101. В феврале 1943 года рота, которой командовал лейтенант Владимир Есауленко, ночью атаковала сильно укрепленные позиции фашистов в селе Ряженое. Умело и бесстрашно действовал командир. В решающий момент он уничтожил гранатами вражеский дот, был ранен, но продолжал руководить боем. Воины роты первыми ворвались в село, и здесь вражеская пуля оборвала жизнь командира. Ему посмертно было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Тринадцать бойцов под командованием политрука Григория Гардемана вступили в бой у села Политотдельского с девятью фашистскими танками. Уничтожив несколько машин, воины ценой жизни выполнили задачу. Г. И. Гардеману присвоено было звание Героя Советского Союза.
Освобождали село Ряженое и воины 5-го гвардейского Донского казачьего корпуса. 20 февраля части его 11-й и 12-й дивизий с ходу преодолели Миус и атаковали высоту 101. Сильно укрепленная, она стала местом ожесточенных боев.
