Лёшка - Голышкин Василий Семенович (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
В конце работы меня позвали к директору. Я постучался и вошел. Весь «многогранник» в сборе. Как тогда, когда разбиралось заявление Ульяны-несмеяны об увольнении. Я сел слева от директора, поднял глаза и увидел своего бригадира. Она сидела наискосок от меня, и неестественная пунцовость на ее лице сменялась столь же неестественной бледностью.
— Что с ней? — шепотом спросил я у кадровички.
Та вздохнула, как о потерянном, и шепотом ответила:
— С бригады снимают…
Я не дослушал кадровичку и вскочил с места. Как я ораторствовал, защищая своего бригадира!.. Как возмущался!.. Как соловьем заливался!.. Как разорялся, протестуя против того, что ее лишают бригады!.. Как красноречиво доказывал — в запальчивости, в обиду им, поднявшим руку на моего бригадира, — что если и есть среди всех нас тот, кто достоин высших степеней отличия, то это Варвара Исмаиловна, наш бригадир, наш друг и брат…
На «брате» я поперхнулся, сообразив, что оговорился, но сил продолжать не было, и я, не исправив сказанного, опустился на стул. Поднял глаза и зажмурился, ослепленный директорским сиянием. Он светился весь — вместе со своей лысиной — и кивал мне, как видно благодаря за сказанное. Что за черт?
Директор встал и с удовольствием развернул плечи.
— Комсомол высказался, — сказал он, — кто против предложения комсомола?
— Какого предложения? — встрял я.
— Чтобы оставить вам бригадира, — мимоходом бросил директор. — Все против? В таком случае проходит предложение треугольника. Варвара Исмаиловна, принимайте ключи!
— Какие ключи? — метался я от соседа к соседу. — От чего ключи?
— От производства! — услышав меня, весело отозвался директор. — Знакомься, Варвара Исмаиловна, заведующая производством!..
Я, наверное, расцвел, как роза, потому что в лице и во всем себе почувствовал радостное жжение.
Весь стол потянулся к Варваре Исмаиловне. Но директор постучал, и все угомонились.
— Ваше предложение, — спросил директор нового заведующего производством, — кого вместо себя?
Моя мысль заметалась в поисках возможной кандидатуры. Интересно, гадал я, совпадет она с той, которую назовет Варя, или нет?
— Братишка! — сказала Варя, и я встал, решив, что она хочет со мной посоветоваться.
— Я — Братишка, — сказал я, но Варя и бровью не повела в мою сторону. Она смотрела только на директора и отвечала только ему.
— Бригадир — Братишка!
Да что она, с ума сошла, что ли? Глаза мои забегали. Я, как тонущий, молил о спасении и ни в ком не находил участия. Нет, кажется, кто-то кинул круг.
— Молодо!
Кадровичка! Я собирался ухватиться за спасательный снаряд, но директор тут же отвел его в сторону.
— Молодо, — сказал он, — но не зелено. Что же касается молодости, то, между нами женщинами говоря, ранний овощ дороже ценится. Принимай бригаду, Братишка! Это не просьба. Это уже приказ!
Уходя, я спросил об Ульяне-несмеяне.
— Уволена, — сказал директор, — согласно второй личной просьбе. Вот… — и он протянул телеграмму: «Прошу трудовую книжку Хабаровск востребования. Стрючкова». — Ишь ты, на слове «выслать» и то сэкономила.
…Дни, как годы. У каждого своя судьба. Это я не вообще о днях. А о днях своей личной жизни. Иногда они у меня безоблачны. Порой в одном лице дня и хмурость и веселость сразу. А бывает — сплошной мрак. И по событиям день дню не ровня. У иных их густо, а у другого пусто. Взять тот, который описываю. С утра, казалось, день так и пройдет, не проявив себя ничем из ряда вон выходящим. А он под конец кое-что приберег и на ночь еще оставил.
Проходная провожала нас, ночную смену, Государственным гимном. Июльская ночь, гася облаками звезды, заваливалась спать и слушала на сон грядущий радио. Телефон в проходной вдруг вскипел, как чайник, и пошел греметь, захлебываясь звоном. Вахтер снял трубку и, не дослушав, потому что трубка продолжала говорить, протянул мне. «…едленно к директору», — уловил я и спросил у вахтера:
— Кого?
— Тебя, — с уважением к голосу в трубке ответил вахтер, и я пошел.
Директор был один. Сидел, подперев голову руками, и не сводил глаз с какой-то бумаги. Протянул мне. «Акт технического предупреждения», — глазами прочитал я и, схватив все сразу, уяснил суть. Какой-то Мордовин, грозя дирекции аварийной ситуацией, требовал «остановить конвейер печи номер один для профилактического ремонта цепей».
— Мордовин? — я вопросительно посмотрел на поникшего директора.
— Инженер по безопасности, — сказал директор. — Уволился по собственному… Без меня. Суть не в нем. Суть в предупреждении. — Директор со значением посмотрел на меня. — Печь номер один!.. Выйдет из строя и…
— И атака захлебнется, — вслух грустно произнес я то, о чем подумал про себя.
— Фланги, в крайности, поддержат, — лениво возразил директор, думая не об атаке, а о чем-то другом. — Можайцам, не то москвичам челом ударим. Напекут, не откажут. Не в том дело…
— А в чем? — удивился я.
— В том, — сказал он, — почему этому акту о техническом предупреждении хода не дали?
— Наверное… — гадал я, растягивая ответ, — наверное, потому, что вас не было!
Он горько усмехнулся:
— Ждать пожарных, когда дом горит… Сидеть и ждать сложа руки… Да от огня подальше… Чтобы вместе с домом не сгореть… Нет, Братишка, в здравом уме это невозможно! При одном, правда, исключении. Если хочешь, чтобы дом все-таки сгорел… Я его где, акт этот, нашел? В столе, в нижнем ящике, куда и заглядывать не думал. Случайно напал. Потерянное искал, а нетерянное нашел. Как ты думаешь, кто и зачем его там укрыл? И зачем не оригинал, а копию? Подписанную, но копию. А где же оригинал?
Я не встревал, догадавшись, что Иван Иванович рассуждает сам с собой. И о том догадался, кого он имеет в виду: Ульяну-несмеяну. Только она, «Калиф на час», могла принять и укрыть «Акт о техническом предупреждении» в столе у директора. Ну а с какой целью, тут и дураку ясно: чтобы подвести директора под монастырь.
— Где же оригинал? — сам у себя переспросил директор и сам же себе ответил: — А в Управлении хлебопекарной промышленности. У К. С. Воронкова. Уверен. Ему меня не впервой по жалобам Стрючковой донимать. Загремит конвейер, а он тут как тут с актиком: почему пренебрегли?
— Я бы Стрючкову за бока, — осмелился предложить я.
— Ты же знаешь, — отмахнулся директор. — Хабаровск… до востребования… Найди ее по этому адресу, попробуй. А найдешь, что толку? «Знать не знаю. Я этого акта и в глаза не видела». Соврет — недорого возьмет.
— Тогда и я не знаю, — сказал я, расписавшись в своем бессилии. — Не знаю, что делать…
— Не скромничай, Братишка! — Иван Иванович погрозил пальцем. — Знаешь! И всегда знал. В октябрятах знал, в пионерах знал, из пионеров в комсомол принес…
— Знал? — удивился я. — Всегда знал, что делать?
— Знал… И сейчас знаешь, — сказал Иван Иванович и, смиряя бас, вдруг запел: — «Приказ — голов не вешать!..»
— А, это! — просиял я. — Это да, знаю. Приказ точный. А чем обеспечим, чтобы по голове не получить?
Иван Иванович как лопату поднял ладонь и заломил один палец:
— Конвейер на профилактику, раз! — Заломил второй: — Гонцов в Можайск, два! — Заломил третий: — Комсомол на субботник, три. Затем и вызвал. Варяги варягами, помогут — спасибо, да мы не вольные туристы, чтобы у моря погоды ждать. Выйдем в ночь, на субботник, и вручную, как ту репку, вытянем план! Ты за комсомол в ответе, партком и завком — по своим линиям, я — за интеллигенцию! — Он вдруг поник и задумался. — Нам бы призыв какой!..
— Есть призыв! — еще не веря в то, что пришло в голову, воскликнул я. — Призыв вот какой: «Товарищ! Завтра — субботник. Если не можешь, не приходи. Мы не обидимся. Если можешь, приди и помоги заводу. Ему трудно. Комитет ВЛКСМ».
— А что? Одобряю. Согласуй с комитетом, и «по местам стоять».
Я уже знал: директор с детства любитель морского чтения, отсюда и морские словечки.
Из проходной мы вышли вместе и, попрощавшись, потопали каждый в свою часть света, он — на восток, я — на запад.
