Знак Единорога. Рука Оберона - Желязны Роджер (читать хорошую книгу полностью .TXT, .FB2) 📗
Цена бытия амберита, как по мне, еще и в том, что нельзя доверять даже самому себе. Забавно, что бы сказал Фрейд? Он не сумел докопаться до причины моей амнезии, зато высказал несколько чертовски точных догадок насчет моего отца и наших с ним возможных взаимоотношений. Правда, тогда я этого не понял. Да, недурно было бы снова заявиться к нему на сеанс.
Я миновал мраморную столовую и попал в темный узкий коридор, что начинался сразу за ней. Кивнул стражнику, прошел сквозь открытые двери, оказался на площадке. А теперь вниз. Бесконечная витая лестница в недра Колвира. Шаг за шагом. Редкие светильники там и сям. Темнота позади.
Кажется, однажды равновесие сместилось, и с тех пор из действующего лица я стал объектом действия, вынужденным делать ходы и реагировать на обстоятельства. Направляемым извне. И каждый мой ход вел лишь к следующему ходу. Когда это началось? Возможно, много лет назад, просто я только сейчас осознал происходящее. А может, вообще все мы жертвы, причем такого рода и в такой степени, что сами этого не понимали? Прекрасная подкормка для больного воображения. Зигмунд, где же ты? Я хотел стать королем – да и сейчас хочу, – больше всего на свете. Вот только чем больше я узнавал и размышлял над тем, что узнал, тем больше все мои ходы напоминали банальный дебют королевской пешки Е2 – Е4. Ранее я уже это чувствовал, и чем дальше, тем больше – и чувство это мне категорически не нравилось. Но никто из живущих не застрахован от ошибок, успокаивал я себя. И если чувства не обманывают меня, с каждым бряканьем колокольчика мой персональный доктор Павлов [9] приближается к моим клыкам. Скоро, совсем скоро, я чувствовал, это будет скоро, он подойдет достаточно близко. И тогда он мой – и больше уже не уйдет и не вернется снова.
Виток, еще виток, вокруг и вниз, огонек здесь, огонек там, так вот вились и мои мысли – то ли накручиваясь нитью на катушку, то ли разматываясь обратно. Где-то внизу металл лязгнул о камень. Ножны стражника. Стражник поднимается, качающийся свет поднятого фонаря.
– Лорд Корвин…
– Джеми.
Внизу я взял с полки фонарь, зажег его, развернулся и направился к входу в туннель, шаг за шагом отталкивая от себя непроницаемый мрак.
В туннель и вперед, считая боковые проходы. Мне нужен седьмой. Эхо и тени. Грязь и пыль.
Вот и он. Повернуть и пройти еще немного.
И наконец – массивная темная дверь, обитая металлом. Я отпер ее и сильно толкнул. Дверь скрипнула, посопротивлялась и уступила.
Я поставил фонарь на пол, справа у двери. Он мне больше не нужен. Сам Образ испускал достаточно света.
С минуту я просто смотрел на Образ – сияющее переплетение кривых, обманчивое на вид, если пытаться проследить взглядом весь узор, громадный, словно погруженный в скользкую черноту пола. Он даровал власть над Тенью, он восстановил почти всю мою память. И он же вмиг уничтожит меня, стоит мне сделать неверный шаг. Так что вся моя благодарность Образу была окрашена нотками опасения. Такая вот наша семейная реликвия, прекрасная и загадочная, которой место именно там, где она и располагалась – в подземелье.
Я сместился в тот угол, где начинался узор. Собрался с мыслями, расслабил мышцы и опустил на Образ левую ступню. Немедленно сделал первый шаг и ощутил, как начинает течь ток. Голубые искры очертили подошвы моих сапог. Еще шаг. На сей раз послышался треск, началось ощущаться сопротивление. Я двинулся по первой кривой, желая как можно быстрее достичь Первой Вуали. Когда я оказался там, волосы на голове у меня шевелились, а искровые разряды стали ярче и длиннее.
Сопротивление усиливалось. Каждый шаг давался труднее предыдущего. Треск разрядов стал громче, ток усиливался. Волосы встали дыбом, я рукой стряхнул с них искры. Не отрывая взгляда от огненных линий, я продолжал напирать.
И вдруг сопротивление схлынуло. Я вздрогнул, но продолжал идти. Первая Вуаль позади, внутри появилось ощущение завершения содеянного. Вспомнилось, как я одолевал Образ в прошлый раз, в Ребме, городе на дне морском. Как раз на этом самом месте память моя тогда начала возвращаться. Да. Я сделал еще шаг, и искры стали ярче и больше, а ток стал сильнее, щекоча мою плоть.
Вторая Вуаль… Зигзаги… В этом месте всегда казалось, что силы на пределе, что все существо твое преображается в чистую Волю. Захватывающее и безжалостное ощущение. Здесь и сейчас ничто не имело значения, кроме одного: преодолеть Образ. Я всегда был здесь, стремясь никогда не покидать этого места, всегда быть здесь, утверждая свое существование, моя воля против лабиринта власти. Время исчезло. Осталось лишь напряжение [10].
Искры сверкали уже у пояса. Я достиг Великой Кривой и, сражаясь с сопротивлением, двинулся по ней, умирая и возрождаясь с каждым шагом, меня жег пламень творения и замораживал хлад предела энтропии.
Шаг вперед, вырвался, поворот… три кривых, отрезок прямой, и еще несколько изгибов. В голове туман, полуобморочное состояние, как будто меня вырывало из ткани бытия и вновь вписывало в нее. Поворот, поворот, поворот, поворот… короткий крутой изгиб… линия, ведущая к Последней Вуали… Наверное, я задыхался, наверное, пот лил с меня ручьями. Не помню и не вспомню уже никогда. Ноги едва двигались. Облако искр достигало плеч. А потом они поднялись до уровня глаз, и я уже даже Образа толком не видел, отчаянно моргая. Вход – выход, вход – выход… Ну вот. Я с трудом двинул вперед правую ногу, пожалуй, так чувствовал себя Бенедикт, когда его ноги спеленала черная трава – как раз перед тем, как я врезал ему по затылку. Сейчас меня самого словно исколошматили. Шаг левой, вперед… так медленно, что непонятно, иду я или нет… Ладони – синее пламя, ноги – столпы огня… Шаг. Еще шаг… Еще один.
Я чувствовал себя медленно оживающей статуей, тающим снеговиком, изгибающейся балкой… Еще два… три… Движения мои были скованными, но это я направлял их, я был властен над вечностью и совершенным средоточием воли, которая будет направлена…
Я пробился сквозь Вуаль. За ней короткий изгиб. Всего три шага, и там чернота и покой. Самые тяжелые три шага.
У Сизифа перерыв на чашечку кофе! – вот какая у меня была первая мысль, когда я сошел с Образа. Вторая мысль была такая: я снова сделал это! А третья: это в последний раз!
Я позволил себе роскошь – несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, встряхнулся. А потом достал из кармана Самоцвет и поднял его на цепочке. Поднес к глазам.
Внутри он был, конечно же, красный – глубокого вишнево-багряного цвета, с дымчатыми переливами. Но казалось, будто за время моего пути сквозь Образ Камень обрел дополнительную яркость и свечение. Я не отрываясь смотрел в глубь самоцвета, думая о том, как им пользоваться, повторяя в уме строчки руководства и сравнивая написанное с тем, что уже знал сам.
Пройдя Образ и добравшись туда, где я сейчас стоял, можно отдать повеление Образу перебросить тебя в любое место, какое ты можешь вызвать перед своим мысленным взором. Все, что нужно – желание и воля. Я не мог не вздрогнуть. Если эффект перемещения будет таким, каким он обычно и бывал, я могу оказаться в весьма специфической ловушке. Но ведь Эрик сумел, его не запечатало в самоцвете где-то в Тени. Руководство написал Дворкин, он был великим человеком – и я ему доверял.
Собравшись с мыслями, я постарался усилить свою защиту от глубин Камня.
И внутри его всплыло искаженное отражение Образа, окруженное мерцающими пятнышками света, крошечными искорками и вспышками, иными изгибами и тропами. Я принял решение, сосредоточил волю…
Краснота и медленное движение. Будто погружаешься в вязкий океан. Сперва – очень медленно. Дрейф, темнота, и все манящие огоньки где-то там, далеко-далеко впереди. Скорость моя потихоньку росла. Вспышки света, неопределимо далеко. Еще быстрее. Насколько – непонятно. Я стал точкой осознанности в неопределенной системе координат. Зная о движении, зная о структуре, к которой я приближался, уже, можно сказать, быстро… Краснота практически исчезла, как и ощущение окружающей среды. Пропало сопротивление. Скорость все нарастала. Все это происходило в одно мгновение, в то же самое мгновение, когда и началось, удивительное ощущение безвременности всего процесса. Скорость моя, учитывая мою цель, казалась чудовищной. Маленький искаженный лабиринт рос и разворачивался в нечто, смахивающее на трехмерную вариацию Образа. Окутанный вспышками разноцветных огней, он вырастал передо мной, словно галактическая туманность, заблудившаяся во мраке вечной ночи и осиянная ореолом тускло светящейся звездной пыли. Спирали ее были составлены мириадами мерцающих точек. Она расширялась – или я сжимался… Она приближалась ко мне – или я к ней, и мы были совсем близко друг от друга, и вот она заполнила все пространство сверху донизу, оттуда и отсюда, а моя скорость, если она у меня была, все увеличивалась. Сияние охватило меня, овладело мной, и я увидел узкую прямую ленту – начало… Я был слишком близко, и вообще заблудился, так что не мог уже видеть всю структуру целиком, но ее изгибы, ее мерцание, пробегающие по ней волны зарождали сомнения в том, что трех измерений достаточно, чтобы описать испытываемые мной головокружительные ощущения. Теперь в моем сознании сравнение всего этого с галактикой уступило место иной предельной аналогии, субатомному гильбертовому пространству [11]. Впрочем, скорее тут была метафора, порожденная отчаянием. Честно и откровенно: я просто ничего не понимал. Однако во мне зрело ощущение – порожденное то ли Образом, то ли моей собственной интуицией, – что мне необходимо преодолеть и этот лабиринт, чтобы выйти на новый уровень взыскуемого мною могущества.
