Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Бакин Виктор Васильевич (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Как воспитатель П.Массальский был довольно демократичен.
Вспоминает театровед Б.Поюровский: «На других курсах было строго насчет выпить, а на этом — очень просто. Правда, Павел Владимирович в то время уже болел и говорил мне, что после шести часов нельзя пить даже чай, только стакан кефира. Но из-за того что он выпивал когда-то, был снисходителен к этому. И, конечно, студенты тоже грешили, срывы имели место. Но Павел Владимирович все так «замазывал», что ничего не оставалось. Не только в отношении к Володе — к любому своему студенту. Павел Владимирович был человеком несказанной доброты, редкого благородства».
П.В. Массальский вел занятия два-три раза в неделю. Чаще приходил A.M. Комиссаров. А в основном, занятия по актерскому мастерству вели Иван Тарханов и Софья Пилявская.
Школа-студия МХАТа в то время была уникальным театральным учебным заведением по составу педагогов и по талантливости учеников. Студенты не могли позволить себе пропустить лекции, прийти неподготовленными к экзаменам. И не потому, что боялись получить двойку, а потому, что это было стыдно.
Этому учебному заведению была присуща атмосфера пажеского корпуса. Здесь воспитывалось почтение не только к педагогам, но и к старшекурсникам. «Манеры» преподавала графиня Елизавета Георгиевна Никулина-Волконская — статная, худая, полная благородства женщина, ее собственные манеры были безукоризненны, осанка, несмотря на возраст, величественна, а старинные фамильные украшения, которые она любила носить, привлекали внимание всех. Ее стиль общения со студентами — доброжелательная ирония. Она учила важным мелочам: как войти в комнату, как подойти к женщине, как отодвинуть стул, сесть за стол... Для многих это был странный предмет: почти двадцать лет ходили, садились, ели за столом, а оказалось, что делали все не так...
Высоцкому она сказала очень важную фразу: «Володя, не пытайтесь делать из себя графа, постарайтесь стать Высоцким — может быть, тогда у вас и появится благородство».
Период учебы Высоцкого в студии как раз пришелся на знаменательное для всей страны время — «оттепель», которая началась «секретным» докладом Н.Хрущева 24 февраля 1956 года на XX съезде КПСС.
Те, кто говорил, что Хрущев был плохой дипломат и негибкий политик, ошибались. Здесь полезно будет вспомнить речь Никиты Хрущева, напечатанную в «Правде» 31-го января 1937 года: «Злодеи троцкисты готовили террористические акты против наших вождей. Падалью смердит от мерзких и низких выродков! Эти убийцы метили в сердце и мозг нашей партии. Они подымали руку на товарища Сталина, они подымали ее против нас всех, против рабочего класса, против трудящихся! Подымая руку против товарища Сталина, они подымали ее против всего лучшего, что имеет человечество, потому что Сталин — это надежда, это чаяние, это — маяк всего передового и прогрессивного человечества. Сталин — это наше знамя! Сталин — это наша воля! Сталин — это наша победа!»
И вот теперь «негибкий политик и дипломат» прогнулся до наоборот, зачитав «секретный» доклад «О культе личности и его последствиях». Так началось развенчание Сталина. Для советского народа это был шок. В искусстве настала некоторая оттепель после стужи давящего идеологического контроля. Хрущев еще не знал тогда, что этим выступлением он не только взорвал сталинскую систему, но и подвел мину замедленного действия под все здание советской идеологии.
В тот год, когда Высоцкий был первокурсником, молодые выпускники Г. Волчек, Е. Евстигнеев, И. Кваша, Л. Толмачева, О. Табаков под руководством 29-летнего педагога студии МХАТ и артиста Центрального детского театра Олега Ефремова организовали «Студию молодых актеров» и на сцене Школы-студии МХАТ играли пьесу Виктора Розова «Вечно живые». Так рождался театр «Современник». Спектакль по пьесе Розова заканчивался серией вопросов: «Зачем я живу? Зачем живем мы все? Как мы живем? Как мы будем жить?» Через некоторое время Высоцкий начнет отвечать на эти вопросы в своих песнях.
В литературу, поэзию, театр, кинематограф пришло новое поколение художников, поэтов, режиссеров (В. Тендряков, Г. Бакланов, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, В. Аксенов, Ю. Мориц, М. Хуциев, М. Швейцер, Г. Чухрай, В. Розов, А. Володин...). Впоследствии их назовут «шестидесятниками», и они станут гордостью отечественной культуры.
Все четыре года студент Высоцкий очень увлеченно занимался, проводя в студии даже свободные часы. Много времени отдавал студенческим «капустникам» и всяческим розыгрышам. Обладая великолепной фантазией, умением тонко и остро схватить и передать характерные черты окружавших его людей, он стал неизменным инициатором всех шутливых приветствий, вечеров отдыха и тому подобных веселых мероприятий. Сокурсникам запомнился «капустник», сочиненный на втором курсе. Представление шло около двух часов. Здесь были разные виды искусства — и эстрада, и опера, и оперетта... Невозможно было без смеха смотреть бесстрашные пародии Владимира на педагогов и на разного рода знаменитостей, эстрадных певцов (начиная с Армстронга и кончая Утесовым) или просто на пресловутых героев американских ковбойских фильмов. Побывав на репетиции одного из «капустников», преподаватель русской литературы, крупный литературовед Абрам Исаакович Белкин сказал: «Вот Высоцкий — настоящий поэт. Вы просто этого не знаете...»
Имея в запасе всего несколько слов по-английски, он мог в течение получаса имитировать этот язык. Причем так, что однажды слушавший его человек, в совершенстве владеющий английским, сказал: «Ничего не могу понять. Говорит вроде бы все правильно, а смысла нельзя уловить. Очевидно, какой-нибудь диалект». Ректор студии Вениамин Захарович Радомысленский как-то назвал Высоцкого неисправимым сатириком. Умел Высоцкий посмеяться и над собой. О себе иначе как в шутку говорить не любил.
Очень популярными в студии были рассказы Высоцкого
«про соседа Сережу».
Существовал ли этот Сережа на самом деле или Владимир сам его придумал, никто не знал.«Сосед Сережа»
— очень занимательный парень, немножечко дефективный: не выговаривал половину алфавита. И когда Владимир встречал«Синезу гнуснава-гнуснава»,
а «встречались» они чуть ли не ежедневно, то получалась очередная замечательная веселая история. Потом появился«Коня»
— знаменитый московский голубятник и очень несуразный парень. Колина мать не выговаривала букву «л» и на весь двор, высунувшись из окна, кричала:«Эй, Коня, сходи в магазин, Коня!»
Был рассказ о какой-тоШалаве.
В общем, что ни жилец — то веселая, то грустная история. Потом, со временем, эти рассказы превратились в забавные житейские миниатюры, созданные по всем законам драматургии — с полноценным сюжетом, завязкой, кульминацией и развязкой... Все слушатели хохотали до колик.Но бывало, что подобные выступления выходили Высоцкому боком. В первые годы учебы на общих собраниях Массальский иногда высказывал претензии к Высоцкому. Сводились они к тому, что Владимир как артист — несерьезен и все, что он делает, больше подходит для эстрады, а не для художественного театра. Видимо, у Массальского были свои основания упрекать Высоцкого в эстрадности.
Эту черту Высоцкого отмечал и преподаватель по эстетическому воспитанию В.Радомысленский. На одной из лекций он предложил студентам диспут на тему «Актер и человек». Высоцкий по-своему перефразировал такую постановку вопроса и подал реплику:
«Актер, но человек».
После укоризненного взгляда преподавателя он тут же, «невинно» смущаясь, добавил:«Я только хотел сказать, что и актер — человек».
Преподаватель, с трудом сдерживая улыбку, ответил: «У тебя в дипломе будет написано — актер драматического театра и кино, а ты — безнадежный сатирик».Вообще-то, Высоцкий в период учебы не числился в первых. На курсе были свои таланты, свои гении. В актерских первачах Высоцкий не ходил, у него были другие достоинства. Он был прекрасным парнем, заводилой, очень остроумным человеком.
