Бумерит - Уилбер Кен (читаемые книги читать .TXT) 📗

– Тогда, – вступила Хлоя, – предлагаю посвятить сегодняшний день лечению наших внутренних детей.

Мы все рассмеялись. Хлоя оглядела всех присутствующих и опустила взгляд на свою блузку.

– Попробую найти эту маленькую засранку. Уверена, она где-то здесь.

Морин вышел на сцену, и на стене загорелся первый слайд: «Существо из Зелёной Лагуны». Слушатели смеялись и в шутку кричали «фу!».

– На сегодня запланированы выступления Маргарет Карлтон и Лизы Пауэлл, – сказала Ким. – Это их первое совместное появление на публике после объявления о помолвке.

– Ничего себе, – прошептал я. – Это круто.

– Что круто? – спросила Каролина.

– Пауэлл и Карлтон вместе.

– Вместе? В смысле, по-настоящему вместе?

– Да.

Лицо Каролины осветила широкая улыбка. Ким наклонилась к нам.

– Они собираются пожениться.

– Возможно, это будет двойная свадьба, – добавил я. – Ещё Морин и…

Ким толкнула меня в бок.

– Эй, вы, пожалуйста, потише, – закричал на нас кто-то с передних рядов.

– Конечно, конечно, простите.

– Мировоззрение бумерита, патологическая версия зелёного мема и принятый раздутым эго плюрализм флатландии – всё это в последнее десятилетие начало разваливаться под напором фактов, доказательств развития сознания и собственных внутренних противоречий. Сегодня мы поговорим о ситуации в целом, а завтра приступим к разбору интегральных решений.

Нестройные выкрики и аплодисменты ещё не раскачавшихся слушателей.

А потом Морин сделал одну странную вещь. Он, как обычно, произнёс вступление к первому докладу, но сделал это настолько серьёзно и запутанно, что полностью потерял внимание зала.

Наконец увидев, что происходит, он остановился, сделал глубокий вдох и поправился.

– Ладно, люди, послушайте, на самом деле всё просто. Крайний плюрализм означает, что всё одинаково, и ничто не может быть выше, лучше и совершенней, чем что-то другое. Не существует более высоких и более низких уровней сознания – все они должны считаться равными. Поэтому существование уровней сознания отрицается, они схлопываются и сводятся к флатландии. Любой доконвенциональный нарциссический импульс может быть выдан за высший постконвенциональный идеал, ведь предполагается, что эти вещи равны друг другу. Нарциссизм, прикрывающийся высокими идеями, это сердце бумерита. Бумерит – это флатландия, в которой поселилось огромное эго! Но самая большая фальшивка – это сама флатландия, полностью игнорирующая разнообразные многомерные внутренние волны развёртывающегося сознания.

– Иксерам и игрикам, возможно, удалось избежать проблемы огромного эго, но и они оказались в ловушке флатландии. Это наследие бумерита, изуродовавшего ваш мир и искалечившего ваши жизни, и он будет продолжать уродовать и калечить, пока вы не отделаетесь от этой обезьяны! – Внезапно он громко рассмеялся. – Которой будем мы, – добавил он, глядя на бумеров, и зал рассмеялся вместе с ним. – Вы не лентяи – это название придумал вам самовлюблённый бумерит. – Некоторые «детки» начали аплодировать, другие затопали своими скечерсами [114], огорчённые бумеры грустно улыбались.

– Так что сегодня мы рассмотрим проблему флатландии и узнаем, что происходит, когда плюрализм или зелёный мем притворяется полноценным мировоззрением – мы поговорим о кошмаре зелёного болота.

Слабые неодобрительные выкрики быстро сменились аплодисментами, когда на сцену запрыгнула Лиза Пауэлл. Мы переглянулись, кивнули и многозначительно улыбнулись друг другу.

– Ну, Стюарт, – сказал Джонатан тем тоном, который означал, за это утро он ещё не успел никому как следует насолить, – забудь про «Республику чувств» – хотя, я вижу, ты и так уже про неё забыл.

Стюарт смотрел в пространство.

– Что же это за «Наблюдение за состояниями», для которого тебе понадобилось отодрать пять малышек? Художественная вольность, да?

Стюарт с заметным усилием вернулся в настоящий момент.

– Ах, это. Просто я какое-то время был немного не в себе. Это была отличная задумка – она до сих пор отличная, но всё немного запуталось, и я начал делать такие вещи… в духе: Ади Да [115] встречает Сальвадора Дали… Ади-Дали.

– В общем, идея была в том, чтобы с помощью очень сложных, высокочувствительных микрофонов записать звуки, которые я издаю во время медитации. Я хотел сделать сорокаминутную запись своего дыхания и сердцебиения. Эти звуки должны были проигрываться постоянно, а сверху я хотел наложить запись разных других звуков.

– Каких звуков?

– Ну, для этого мне и понадобились те малышки. Я хотел записать звуки, которые люди издают в разных состояниях сознания – вот почему мой проект назывался «Наблюдение за состояниями». Этим состояниям на записи должны были соответствовать «сцены», сопровождающиеся звуками моего сердцебиения и дыхания, записанными во время медитации. Состояния или сцены должны были начинаться внезапно и так же внезапно исчезать. Я хотел записать смех, плач, еблю, сон, разговор во сне, удивление, опьянение, тошноту, рвоту, одышку, кашель…

– Сон от скуки.

– Спасибо, Хлоя. – Стюарт молчал, пока официант расставлял на столе заказанные по второму кругу эспрессо, латте, апельсиновые соки и бублики. – Смысл в том, что постоянное медитативное состояние должно было представлять чистое сознавание и свидетеля, сознающего всевозможные преходящие состояния. В общем, сначала на записи должно было звучать сердцебиение и дыхание, потом смех, ещё смех, больше, больше и больше смеха, который продолжался бы пару минут, а потом стихал. И снова только сердцебиение и дыхание. Затем наступает следующее состояние, и… В общем, вы уловили идею. Я хотел проделать это с каждым состоянием.

– А как насчёт звуков настоящего убийства?

– Господи, Хлоя, – покачала головой Каролина. – Ты, Фуко и Маркиз де Сад. «Запаситесь болью и поехали».

– В общем, я устроил у себя дома студию и начал записывать, как медитирую, смеюсь, сплю и всё такое. И ещё я начал записывать, как занимаюсь любовью с женщинами. Не только аудио, но и видео. Я обо всём им говорил прямо – они знали, что происходит. И потом, сложно не заметить свисающие отовсюду огромные микрофоны и оборудование, мигающее десятками огоньков.

– Что это за лампы, Кен?

– Это софиты, Хлоя, свет для съёмки.

– Ты это записываешь? Ооооо, я стану звездой. Софиты и упражнения Кегеля [116].

– Мы наблюдаем за состояниями, Хлоя.

– О-о, понаблюдай за этим.

– Ух ты!

– Кен, – шепчет мне на ухо чей-то голос, – ты когда-нибудь занимался любовью с сознающим субъектом?

– Извините, не понял?

– Пробовал ли ты заниматься любовью с субъектом, вместо того чтобы трахать объект?

– Боюсь, я не понимаю.

Я открываю глаза, чтобы спросить Хлою, что это значит, но на меня смотрит Джоан.

– Тебе нужен кусок мяса или весь мир?

Слайд № 2: «Перформативное противоречие». Лиза Пауэлл, как всегда, сразу перешла к делу.

– Такие философы, как Карл-Отто Апель (Karl-Otto Apel), Юрген Хабермас (Jьrgen Habermas), Джон Сёрль (John Searle), Томас Нэйджел (Thomas Nagel) и Чарльз Тейлор (Charles Taylor), которыми, должна признаться, я искренне восхищаюсь, в пух и прах разнесли внутренне противоречивые взгляды плюралистического релятивизма, контекстуализма и конструктивизма. Сейчас мы поговорим о технических деталях, но, обещаю, выводы будут простыми!

Я снова не мог угнаться за мыслью Пауэлл.

– Никто не отрицает, что по крайней мере некоторые аспекты любой истины зависят от культуры и контекста и могут конструироваться. Но все философы, которых я упомянула, отмечают: плюралистический релятивизм подразумевает, что у него есть универсальная истина, в обладании которой он крикливо отказывает всем остальным. (Вспомните: именно это осознал Фуко, когда работал над «Археологией знания» – все эти подходы утверждают, что тезисы контекстуализма и конструктивизма универсальны и истинны для всех культур.) Разумеется, именно этим обусловлена привлекательность плюралистического релятивизма для бумерита. Я могу имплицитно (то есть на неявном уровне) претендовать на то, что моё воззрение есть универсальная истина, при этом эксплицитно (то есть на явном уровне) отрицать наличие таковой у всех остальных, – тем самым я становлюсь обладателем всеведущей истины, которой лишён остальной мир. Чтобы ещё больше укрепить своё исключительно положение, я могу заявить, что все остальные универсальные истины жестоки, деспотичны и ведут к маргинализации, а значит, мои чудесные попытки освободить мир от универсальных истин дают мне чувство морального превосходства.