Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры - Эрлер Ольга (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

— Нетушки! Ну уж это мы возродим! — Александр рассмеялся к удивлению Таис.

— Чему ты так радуешься?

— Новому «врагу», препятствию, новой задаче. С чем я только ни боролся — с людьми, с собой, с жизнью, с природными стихиями, а вот теперь — со странностями женской натуры. Эх, моя родная, мы возьмем и эту крепость, «недоступную даже орлам»!

— Бесчувственную крепость, — горько уточнила Таис.

— Это только страх боли. Ты все вспомнишь. Поцелуй меня… Еще… — шепнул он, закрыв глаза. — Ну, что-то чувствуешь?

— Да, до какой-то степени чувствую, а потом все сжимается, каменеет, и кожа как будто в броню превращается.

— Так… «Мы непрестанно бегущих вдоль поля широкого гнали, всех истребляя и их собирая доспехи», — эта была строчка из военного марша. Александр, в отличие от Таис, был в прекрасном настроении. — Есть разные способы… — задумчиво начал Александр, а Таис напрягла брови. — Например, увлечься другой на глазах у тебя.

— Молодой и горячей? — прибавила Таис, но получилось невесело, она опустила глаза.

— Нет-нет. Это была неудачная шутка. Не может быть других, ты же знаешь. О, только не начинай плакать.

— Я знаю, когда-то ты возненавидишь мои слезы, — сказала Таис и горько заплакала.

— Тихо-тихо-тихо. — Он прижал ее к себе и укачивал, как ребенка.

— Я ненавижу себя, эти нервы, эту неустойчивость. И ты скоро возненавидишь и правильно сделаешь. О, Афина Владычица! Что со мной?!

Таис почувствовала, что Александр, обнимавший ее, начинает смеяться. Типично! Что еще ожидать от мужчины!

— О, детка, я вижу, крепость надо брать срочно.

Она хотела обиженно освободиться от объятий, но он не дал.

— Слушай меня внимательно. — Он поднял ее лицо, губами осушил слезы, поцеловал в рот. — Я хочу видеть тебя танцующей! Всегда хотел и хочу. Нарядной, веселой, смеющейся, довольной, которая не идет по жизни, а — танцует.

Он долго, внимательно смотрел на нее, так пристально, что она начала понимать без слов его дальнейшие мысли. «Ты умница, и все правильно поймешь, я знаю. Я принимаю тебя, что бы ни случилось, люблю тебя и верю в тебя». — «Да, я все поняла, мой милый, и все будет так, как ты хочешь, я тебя не подведу».

— Багой, приведи мне другую, побойчее. Да чтоб без церемоний, я еще выспаться хочу.

Перепуганная девушка одевалась на кресле и виновато прятала глаза. Багой с непередаваемым презрением испепелил взглядом идиотку, не понявшую своего счастья. Уж он бы понял, и хозяину не пришлось бы посылать за другим, «побойчее». Хозяин не брал женщин силой.

Бойкая, проинструктированная по дороге Багоем, виляя всем телом и посылая сладострастные взгляды, начала раздеваться уже в дверях, оголив свое главное достоинство, вернее, два достоинства необъятного размера. Она работала несколько примитивно на изысканный эллинский вкус, но вполне действенно. «Что за крайности! — усмехнулся про себя Александр. — Зато будет чем посмешить Гефестиона завтра».

Когда дело было сделано, царь одинаково щедро одарил как бойкую, так и робкую, смущенно, но внимательно наблюдавшую за действиями своей нежданной наставницы.

— Прости, мой повелитель, моя ошибка. Она новая в гареме, да единственная… сероглазая, — виновато прибавил Багой и опустил глаза. — Следующий раз она тебя не разочарует.

«Не сомневаюсь, — подумал про себя Александр, а вслух произнес: — Все в порядке. Иди спать, Багой».

Багой долго не мог уснуть, грызя себя. В кои разы хозяин пожелал женщину из гарема, правда, сказал «все равно какую», и Багой выбрал по своим понятиям — волосы до колен, девицу, да еще и сероглазую. А она оказалась такой дикаркой. Ладно бы немного пожеманничать для возбуждения интереса, но не жаться же по углам! Думал угодить, а оказалось, не знает он вкусов хозяина, не угодил.

Александр же, засыпая, представил, как Таис чуть не с порога прыгала в его нетерпеливые объятия, и они кувыркались по кровати, заливаясь смехом, растворяясь друг в друге и утопая в счастье… быть… вместе… девочка моя…

В начале весны они прибыли в Пасаргады. Это было удивительное время, когда земля цвела, воздух благоухал, радостно светило солнце и природа праздновала свое пробуждение. Степь пестрела самым невероятным образом — мир как будто окрасился во все краски радуги одновременно.

Таис и Александр пошли гулять далеко за городские ворота, через цветущую степь, к горам, с которых текли потоки, питающие благодарную землю. Таис чувствовала себя значительно лучше, окрепла, округлилась, приобрела румянец и блеск в глазах. Она еще не ездила верхом, потому они и гуляли пешком. Александр надеялся встретить в степи варана, но ему не повезло, попадались обычные ящерицы с черными загнутыми хвостами, довольно крупные, но все же не вараны, и смешные зайцы-свистуны, без длинных ушей и хвоста, которые полагаются обычному зайцу, и похожие, скорее, на морских свинок.

На пологом склоне буйно цвели красные и желтые тюльпаны — изумительное зрелице, ведь Персия — родина тюльпанов. В густой изумрудной траве, где лежала Таис, розовели колокольчики. А небо, на которое она смотрела восторженными глазами, как будто увидя его в первый раз, было чистейшего голубого цвета. Ну, да — небесно-голубого. От такой красоты и ликования жизни ожил бы умирающий столетний старик, что уж говорить о Таис — эмоциональном, тонко чувствующем человеке. Она не просто чувствовала, но слышала, как текла, хлестала по сосудам кровь, обогащенная весенним светом, воздухом и чувствами. Бум-бум-бум! Таис с улыбкой потянулась, блаженно застонала, чувствуя, как с каждым вздохом в нее вливается жизнь, восторг и радость. Она благодарила Гею — Землю за окончание ее мрачной больной жизни и долгожданное возвращение на свои круги.

Александр с увлечением восьмилетнего мальчика строил дамбы и запруды в горном ручье. Стоя по колено в холодной воде, он передвигал и таскал камни с большим успехом, чем Сизиф. Таис глядела на него, прищурив глаза и улыбаясь всем сердцем. Быстрая вода ручья сверкала, переливалась и слепила глаза. Солнце стояло в зените и заливало мир тем особенно белым светом, который так обожала Таис. Как можно было всего этого так долго не замечать и не восторгаться этим?! Невероятно! Но и этот прекрасный мир стал отступать и меркнуть, когда она всмотрелась своими прозревшими глазами в Александра. В груди стало тесно, в висках шумно, глаза подернулись влагой, дыхание углубилось и замедлилось. Вот она — я, настоящая, оживающая, наполненная чувствами, возвращающаяся из небытия. Здравствуй, Таис, с днем рождения тебя.

— Я рада тебя видеть, любимый мой, — сказала она вслух, улыбаясь от счастья. — Я люблю тебя, я живу! — Она тихонько рассмеялась.

— Что, детка, я не слышу, вода шумит. Посмотри, какой я водопад сделал.

Таис встала с земли и, закусив губу, сдерживая улыбку, пошла к нему.

— Будешь корабли пускать?

— Хорошая идея… про корабли. — Он поднял к ней лицо и невольно засмотрелся.

В венке из розовых колокольчиков, с развевающимися кудрями, в лёгкой тунике, гибкая, ладная, с блестящими щечками и носиком, она нежно улыбалась ему.

— Что, моя прекрасная Геба [49], что ты сказала?

— Я люблю тебя.

— …Эта новость не нова, но чрезвычайно приятна.

Он вышел из воды, не касаясь руками, поцеловал ее в лобик, одновременно понюхал колокольчики и ее волосы.

— Обними меня. — Она даже качнулась к нему, притянутая его магнитом.

— У меня руки холодные…

Таис сама обвила его руками, прижалась всем телом и в перерывах между поцелуями шептала: «Я… хочу… тебя… хочу… чтобы ты… меня… любил…»

Холодные руки сдавили ее тело, ноги оторвались от травы, он закружил ее.

— Во мне уже начал просыпаться Силен с его страстью гоняться за нимфами.

— Как же я прогневила богов, если они послали мне такое ужасное наказание — мучить тебя.

— Танталовы муки!.. Я буду очень осторожен… — успел сказать Александр, и они упали на траву, распугивая бабочек и мотыльков…