Москва. Великие стройки социализма - Рогачев Алексей Вячеславович (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗

Крупномасштабная ансамблевая композиция проспекта, несомненно, обладает силой и характерностью. Она прекрасно смотрится при движении по самой улице и с западной стороны, с набережной Тараса Шевченко. Что касается изменений, внесенных мощными вертикалями, вздымающимися над гладью рядовой застройки, в открывавшуюся с Ленинских гор панораму города, то тут мнения расходятся. Конечно, лапидарные объемы башен проспекта Калинина проигрывают утонченным очертаниям высотных зданий 1950-х годов, а их сплоченный ряд перекрывает вид на западную половину центра. Тем не менее новый высотный массив стал главным акцентом в силуэте города, привнеся в него силу и активность, которую не могли обеспечить слишком малочисленные первые московские высотки.

Комплекс спроектирован на самом современном уровне функциональной организации и технического обслуживания того времени. Торговые и административные функции разделяются с необходимой четкостью, и взаимных помех не возникает. Архитекторами было предложено удачное решение проблемы разгрузки товаров и продуктов в расположенные здесь магазины.

Критика и критики

И все же недоработки в проекте были. Первый из них бросается в глаза при внимательном рассмотрении фасадов башен. Составляющие их панели облицованы мелкой керамической плиткой. Холодная, синевато-серая расцветка и неряшливость покрытия, а также грубые стыки панелей производят не слишком выгодное впечатление и уж никак не отвечают грандиозному размаху комплекса.

Но это еще полбеды. Значительно серьезнее выглядят просчеты проектировщиков в решении проблемы вписывания проспекта в окружающую городскую среду. Нет, совсем не обязательно было подгонять высоту новых зданий под уровень окружающей застройки или стилизовать фасады под разномастную арбатскую эклектику. Однако элементарное внимание к прилегающим районам проявить все-таки стоило.

К сетке старых арбатских кварталов проспект демонстративно повернулся своей изнанкой – грубой задней стеной стилобата. Лучше обстоит дело к северу от магистрали, где новые башни чередуются с магазинами и старыми домами, благодаря чему довольно органично вписываются в окружение. Проспект перерубил переулки, некогда соединявшие Арбат с Молчановкой и улицей Воровского. Их южные половины превратились в тупики, упирающиеся в глухие стены стилобата. Северным частям Трубниковского и Борисоглебского повезло больше – они получили полноценный выход на проспект.

А ведь не требовалось особой фантазии для того, чтобы предусмотреть подземные тоннели (если не транспортные, то, по крайней мере, пешеходные, соединяющие куски переулков). Естественно, такое решение столкнулось бы с определенными сложностями, поскольку вдоль проспекта в два этажа пролегали подземные коридоры – транспортный и для инженерных коммуникаций. Однако при желании и с учетом имеющегося опыта использования подземного транспорта проектировщики вполне могли бы эффективно воспользоваться значительным перепадом высотных отметок проспекта и прилегающих к нему с юга переулков. Подземные участки переулков не только смягчили, сгладили бы режущий глаз контраст между разнообразием старой застройки и гигантским аскетическим стилобатом южной стороны проспекта.

Но даже и без столь экзотических мероприятий можно было попробовать согласовать новые здания с прилегающей старой застройкой, например путем соответствующей обработки нижних частей тыльного фасада стилобата. А сегодня просчет проектировщиков особенно заметен и вызывает чувство досады.

Легкий плавный изгиб проспекта позволил сохранить нетронутыми выходящую своими дворовыми фасадами на новую магистраль группу дореволюционных доходных домов начала XX века на Большой Молчановке, корпус театральной студии, здание госпиталя в Серебряном переулке. Сохраненные в застройке Нового Арбата старые постройки выступают на линию улицы между второй, третьей и четвертой башнями северной стороны, поднимаются над торговым центром южной. Их задние фасады и глухие торцы отнюдь не рассчитывались на всеобщее обозрение. Лишенные всякой архитектурной обработки стены, вид на которые внезапно открылся с проспекта, внесли явный диссонанс в его свежий и сияющий облик. С другой стороны, именно эти достаточно крупные сооружения при надлежащей их обработке могут обеспечить более органическое сочетание новых зданий с окружающей средой. Включение этих зданий в новую застройку потребует некоторой их реконструкции, а также соответствующей проработки архитектурно-планировочного решения всей композиции в целом. Первые шаги в этом направлении уже предприняты – в 1990–2000 годах выходящие на проспект дворовые фасады домов номер 15, 17, 21, 23 по Большой Молчановке получили новую отделку. Их фасадам, выходящим на Новый Арбат, придан представительский вид. Шедевром архитектуры, естественно, эта работа не является, однако позволила замаскировать откровенное безобразие старой застройки.

Не обошлось без накладок и решение транспортной проблемы. Строительство автомобильного тоннеля на Арбатской площади, осуществленное в спешке, без должной проработки вариантов, испортило облик прилегающего района, нарушило систему пространственных и художественных связей, чем поставило в трудное положение архитекторов, проектирующих развитие окрестных территорий [353]. Действительно, эскизные наброски реконструкции площади носили несколько фантасмагоричный характер.

Ряд недостатков комплекса обусловлен тем, что проект остался реализованным не полностью. Так и не появились подземные гаражи, которые могли бы заметно облегчить транспортную ситуацию как на самом проспекте, вечно заставленном сотнями автомобилей, так и в прилегающих переулках, по которым не то что проехать, но и пройти бывает трудно из-за припаркованных даже на тротуарах машин.

Эскиз планировки Арбатской площади. 1960-е гг.

Перечисленные недоработки и огрехи не столь уж важны, многие из них вполне могут быть устранены (и устраняются) сейчас. Однако, пожалуй, ни одно архитектурное творение в Москве не вызывало и не вызывает сейчас такого потока брани и проклятий, как комплекс проспекта Калинина.

Хулители делятся на две основные категории – плакальщиков и зубоскалов. Первые, не задаваясь вопросами о необходимости проспекта, достоинствах и недостатках формирующих его зданий, горько оплакивают трущобы Собачьей площадки и Кречетниковского переулка. Естественно, в большом ходу благочестивые рассуждения об «историческом облике», «утраченном своеобразии», «неповторимом московском духе», хотя до сих пор никто из плакальщиков не сумел четко определить, что, собственно говоря, все эти термины означают. Понять людей можно (хотя прощать их резкие высказывания нельзя) – для многих снос трущоб стал утратой родного гнезда, дорогих мест детства и пр. Для других – это потеря объекта исторических или краеведческих исследований. Однако в любом случае не стоит раздувать свои личные переживания и невзгоды до общегородских масштабов, выпячивая себя на первый план в качестве «носителей памяти» или, еще того хуже, «совести Москвы».

К счастью, у многих людей помимо эмоций существует и разум. А он подсказывает, что абсолютно все здания московского центра стоят на месте снесенных предшественников, и именно благодаря постоянному процессу обновления город приобрел свой замечательный, неповторимый облик, служащий предметом гордости москвичей.

От прокладки проспекта Москва потеряла разве что третьеразрядные достопримечательности Собачьей площадки, зато многое приобрела: новую, острую добавку к городскому силуэту, прекрасный, достойный столицы въезд в центральную часть города и, наконец, новый «луч» этого центра.

Ну а зубоскалов вообще не интересует ничего, кроме возможности продемонстрировать свое остроумие. Именно этим объясняется появление шуточек по поводу нового проспекта – конечно, не больно остроумных. Но что взять с какого-нибудь умеренно одаренного литератора или ревнителя старины? Чтобы объективно оценить то или иное творение, нужно обладать определенным багажом знаний и соответствующими способностями. А ведь и Г. Мопассан (при всех своих недостатках все же несколько более одаренный, чем современные писаки) недовольно ворчал по поводу Эйфелевой башни.