Из тупика - Пикуль Валентин Саввич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
- Ты кто такой? - спросил его Павлухин.
- Разве не видишь? Свой парень я... в доску!
Павлухин для начала треснул его в глаз.
Но страшная боль тут же обрушила аскольдовца на мостки. Рухнул как подкошенный. Затылком - в доски - хрясь! А когда очнулся - никого. Встал. Схватился за изгородь палисада. Плыла перед ним Двина, рушились дома, ходуном ходили заборы, падали деревья, все цвело в россыпях радуги... Вот это был удар!
* * *
Кавторанг Георгий Ермолаевич Чаплин послушал, как стучат. На всякий случай сунул в карман пиджака браунинг и спросил: - Кто?
- Мистер Томсон, откройте, - раздался голос.
Лейтенант Уилки еще в дверях сорвал бескозырку, швырнул ее от себя - и она тарелочкой закатилась под диван. Молча потянул через голову тесную синюю форменку. Отстегнул клапан, и широкие клеши упали к его ногам, как женская юбка.
- Кажется, - сказал, - у меня будет синяк под глазом. У меня нежная кожа, и синяки долго держатся...
Открыв шкаф, Уилки быстро переодевался. Прямо поверх тельняшки надевал пластроновую сорочку. Вдел запонки в манжеты и только тогда успокоился.
- Это не так-то просто, - сказал Уилки. - К сожалению, настроение матросов здесь все-таки иное, нежели в Мурманске.
- Ты говорил на митинге? - спросил его Чаплин.
- Да. Но моя речь провалилась, словно слепой мул в глубокий колодец. На флотилии существует некий поручик Дрейер. Флотский экипаж и команды кораблей к его голосу прислушиваются.
Чаплин водрузил на лысину цилиндр, взмахнул тросточкой.
- Пошли, - сказал. - "У Лаваля" поговорим...
В ресторане "У Лаваля" они заняли угловой столик. Здесь голода губернии не ощущалось, только цены были высоки непомерно.
Расплачивался за все Уилки; он сидел спиной к публике, а обо всем примечательном докладывал ему Томсон-Чаплин.
- Адмирал здесь, - подсказал Чаплин. - Нас ждет какая-то новость!
Официант ресторана, закупленный разведкой Германии в 1913 году и перекупленный в 1915 году разведкой Англии, перенял карту-меню от "красного адмирала" Виккорста, с поклоном развернул ее перед новыми гостями.
- Есть семга свежего улова, - сказал он интимным голосом, взлягивая при этом ногою, будто борзой конь.
Ловкие пальцы Уилки извлекли из-под карточки меню записку от Виккорста: "Сюда выезжает из Центра советская ревизия видного ленинца Михаила Кедрова, чтобы утвердить в Архангельске Советскую власть. Мы опоздали! Подробности потом".
- Вы хуже американцев, - разволновался Чаплин, - вас, англичан, не дождешься. Теперь все гораздо сложнее. Советы придется свергать.
- Чего ты боишься? - ответил Уилки. - Адмиралу Виккорсту гораздо труднее.
- Адмирал пришвартовался к Советской власти. А - я? Мне надоело это мотание по теплушкам между Петроградом, Вологдой и Архангельском. Я создал для вас организацию, которую вы боитесь пустить в дело... Одни офицеры! Люди с богатым опытом! Дело только за вами: когда же, черт побери, вы соберетесь двинуть сюда эскадру? Вы закисли на Мурманском рейде, только пережигаете уголь...
Уилки ругань не трогала. Взяв бутылку из рук лакея, он наклонил ее над бокалом кавторанга, сердито сопевшего.
- Нас задерживают... - сказал, когда лакей удалился.
- Кто?
- Борис Савинков, - с ледяным спокойствием пояснил Уилки. - Пойми наконец, мы не можем просто так, если ты поманишь мизинчиком, высадить с моря свои десанты.
- Но именно здесь, - ответил кавторанг Чаплин, - большевик Кедров установит Советскую власть, и тогда...
- Правительство, - перебил его Уилки, - будет создано в Архангельске за одну ночь вполне демократическое, и нам нужно, чтобы это правительство призвало нас в Архангельск, прося о защите от Советской власти и от твоего товарища Кедрова... Ну кто такой кавторанг Чаплин? - засмеялся Уилки. - Да еще живущий под чужим именем?
- С эсерами лучше не связываться, - хмуро заметил Георгий Ермолаевич. - С ними потом возни не оберешься... Даже большевики хлебают от них огорчений полной ложкой! Что они там у вас копаются? Заставьте их работать.
- Савинкову, - ответил Уилки, - сейчас взбрела дурь в голову: он ждет сигнала, когда мы высадимся в Архангельске, чтобы начать мятеж в Ярославле. А мы ему не верим: эсеры уже не раз деньги брали и нас обманывали... Пусть они начнут сначала мятеж в Ярославле, тогда мы придем сюда с Мурманского рейда.
- Вы... жулики тоже! - неожиданно сказал Чаплин. - Вы, британцы, честны только в денежных расчетах. Но там, где дело касается слова, вы его никогда не держите.
Уилки не обиделся.
- Чья бы корова мычала, но твоя бы молчала, - ответил он хорошей русской поговоркой. - Не будем спорить. Не решен еще один вопрос - с генералом Самойловым: или Звегинцеву удастся уговорить его, или... генерал Самойлов останется верен новому режиму, и тогда он выстроит прочную оборону на нашем фарватере. И эскадра застрянет за баром...
Покончив с ужином, мимо них проследовал адмирал Виккорст, и Чаплин кивнул ему в спину.
- Кому, как не ему, - сказал, - руководить минными постановками? Что вас страшит? Точная карта минных заграждений будет на столе адмирала Кэмпена раньше, нежели мины полетят за борт на мудьюгском фарватере...
Прямо из ресторана Уилки отправился на пристань, чтобы возвратиться в Мурманск, а кавторанг Чаплин вышел на двинскую набережную. Вечерело над городом, и возле изгороди, глядя в темную воду реки, стоял человек, которому вскоре суждено стать губернатором этого города, что зажигал сейчас в домах уютные огни к чаепитию.
Это был французский полковник Доноп, и на отвороте его сюртука посверкивал жетон лейб-гвардии Драгунского полка.
- Вы не слишком-то доверяйтесь англичанам, - сказал Доноп на сносном русском языке. - Весь узел сейчас завязан нами в Вологде. Архангельск только младший брат Вологды. Если падет Вологда, настанет очередь за Ярославлем, тогда и англичане рискнут прийти сюда... Вы не слишком-то им доверяйтесь!
- Вологда, - задумался Чаплин-Томсон. - Опять эта Вологда! Как мне надоело, полковник, туда таскаться... Доброй ночи, полковник!
* * *
Ах ты, сукин сын, камаринский мужик,
Ты зачем, скажи, по улице бежишь?..
Мужик не камаринский, а вологодский бежал с мешком по улице, чтобы взять с бою вагон на вокзале и ехать куда глаза глядят в поисках хлеба насущного. Вологду одолели мешочники. Ставить их к стенке как спекулянтов и врагов революции было нельзя: честный пролетарий, не в силах видеть своих голодных детей, тоже брал мешок, тоже виснул на подножке вагона и ехал, развозя по голодной стране весть о голоде в Вологде...
А над нищим городом, выплывая через окна Учительского института, ревела из трубы граммофона музыка:
Двадцать девять дней бывает в феврале,
В день последний спят Касьяны на земле;
В этот день для них зеленое вино
Уж особенно пьяно, пьяно, пьяно...
В большой зал института, застланный коврами из дома последнего губернатора, вошел секретарь миссии и доложил:
- Прибыл большевистский комиссар мистер Самокин!
- Простите, - сказал посол. - И, пожалуйста, выключите...
Яркая труба граммофона проревела напоследок в пыль улиц:
Именинника поздравить мы не прочь,
Но куму мою напрасно не порочь.
А кума кричит.
- Ударь его, ударь!
Засвети ему под глазом ты фонарь...
С другого конца зала появился Самокин. Никто бы теперь не узнал бывшего шифровального кондуктора с крейсера "Аскольд". В ладном костюме (пошитом еще в Тулоне), манжеты с запонками (из японской яшмы), аккуратный галстук (купленный в Девонпорте), - Самокин выглядел очень представительно, как и следовало выглядеть человеку, которому предстоят визиты... Высокие визиты!
Американский посол Френсис поднялся навстречу.
Со стороны губисполкома донеслись отчаянные выкрики:
- Хлиба! Когда хлиба дадите, яти вас всех? Чтоб она передохла, эта проклятая власть...
