Внеклассное чтение - Акунин Борис (мир бесплатных книг .txt) 📗
На печальную церемонию он выбрался, можно сказать, нелегально – наврал жене, что едет в Шереметьево встречать Валю Глена, который во флоридской клинике обзавелся новым носом, еще краше прежнего. Знай Алтын о похоронах, она, наверное, приехала бы на кладбище, но не для того, чтобы возложить на могилу цветы, а чтоб плюнуть в гроб. С нее, пожалуй, сталось бы…
Очередь все же двигалась. К дочери умершего подошла дама, стоявшая перед Фандориным. Дама сняла темные очки, и он узнал всенародно обожаемую эстрадную певицу.
– Мирандочка, миленькая, – завсхлипывала дива, – это правда? Вы правда нашли? Солнышко мое, я на колени упаду, честное слово!
– Только не здесь, ладно? – ответило юное создание.
– Да-да, конечно! – Певица дрожащей рукой дотронулась до локтя девушки. – Я не пожалею ничего… Вы меня понимаете? Если препаратов осталось мало и на всех не хватит, я заплачу больше. Мирандочка, Миранда Миратовна!
– Робертовна, – сурово поправила наследница и слегка тронула звезду за плечо – мол, пора.
– Так я позвоню? – жалко спросила та, отходя.
Николас стоял перед Мирой и глядел ей в глаза, поражаясь тому, как разительно изменилось их выражение – за какие-то несколько дней.
– Почему «Робертовна»? – спросил он наконец.
– Я возвращаю себе прежнее имя и фамилию. Краснокоммунарская Миранда Робертовна звучит лучше, чем Куценко Миранда Миратовна.
– Понятно… О чем это она просила? Мира усмехнулась краем рта:
– У этих щипаных куриц прошел слух, будто я нашла в папочкином сейфе не то секретную рецептуру, не то инструкции и ингредиенты. Вот они вокруг меня и выплясывают.
– В самом деле нашла? Она наклонилась к его уху.
– Ничего я не нашла. Но пускай выплясывают. Я выписываю из Италии профессора Лоренцетти, будет работать у меня в клинике. Как-нибудь их подшпаклюет. А еще я создаю исследовательскую группу, чтобы восстановили папочкину методику. На это уйдет несколько лет, так что кое-кому из этих бабусек не дождаться, но ничего, к тому времени у новых фиф рожи пообвиснут. Без клиентуры не останусь.
Нике сделалось не по себе, и он отвернулся от бывшей воспитанницы. Стал смотреть на белое лицо покойника – талантливого и безжалостного человека, который был когда-то маленьким, затюканным очкариком, потом играл в шахматы чужими судьбами, творил чудеса, осуществил главную, несбыточную мечту своей жизни, сделал много добра и еще больше зла. И вот он умер, и по нему воют прекраснейшие из плакальщиц так горько и искренне, как не оплакивали ни одного фараона или римского императора.
Скоро, очень скоро красавиц в российском бомонде катастрофически поубавится, со вздохом подумал магистр, кладя на землю возле гроба белые хризантемы – в самом гробу и около него места уже не было. Орхидеи, лилии, огромные розы лежали грудами, превратив этот угол кладбища в настоящую тропическую поляну.
А весной здесь высадят другие цветы, менее эффектные, но зато живые. Отчего в цивилизованном мире цветы – непременные спутники смерти? Чтобы компенсировать ее безобразие?
Нет, сказал себе Николас. Мы встречаем и украшаем смерть цветами, чтобы напомнить самим себе: последние корчи закончившейся жизни в то же время – родовые судороги нового бытия. Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии равнодушной природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…