Прикосновение - Маккалоу Колин (читать книги без сокращений TXT) 📗
Александр сменил тактику:
– А ты уверен, что Элизабет не знает о нашем разговоре?
– Абсолютно уверен. Сейчас она упивается своим счастьем, ей не до чужих разговоров.
– И Руби точно не догадается?
– Точно. С мамой я привык говорить обо всем, даже о любви к Элизабет. Более мудрой женщины не найти. Но о том, что случилось неделю назад, я ей не сказал. Она умеет хранить секреты, но… я просто не смог.
Александр поднял голову и уставился на Ли в упор.
– Мне нужно подумать, – сказал он. – Дай слово, что никому не скажешь о нашем разговоре, даже Руби и Элизабет.
Ли поднялся с камня и протянул руку:
– Даю слово чести, Александр.
– Решено. Завтра после взрыва я дам тебе ответ. Ты будешь на руднике?
– Если ты хочешь.
– Хочу. У Саммерса руки-крюки, Прентис меня раздражает. Когда взрывы проводит он сам, это еще ничего, но если помогает мне, то вечно суетится.
– Знаю, – подтвердил Ли.
– И я знаю, что ты знаешь. Просто разговор выбил меня из колеи. Но я признателен тебе за откровенность, Ли, чрезвычайно признателен. Я знал, что не ошибся в тебе. Прости, что несправедливо поступил с тобой в девяностом году – в то время я слишком высоко занесся. – Александр потопал по земле, отозвавшейся глухим стуком. – Но теперь я снова стою обеими ногами на земле. Более преданного и способного помощника, чем ты, мне не найти, и когда-нибудь ты меня заменишь… – Он прокашлялся и вдруг усмехнулся. – Так вот, к чему я веду: придется поискать способ не расставаться с тобой, но отпустить на свободу Элизабет.
– По-моему, это невозможно.
– Ничего невозможного не существует. Итак, завтра в восемь в главном штреке. Не жди меня, сразу иди в первый тоннель. Динамит привезет Саммерс.
И он направился к вагону подъемника, а Ли – в противоположную сторону, к тропе.
– Ли! – внезапно окликнул Александр.
Ли замер и обернулся.
– Сегодня день рождения Долли. Ждем тебя ровно в четыре.
«Я совсем забыл про день рождения», – устало думал Ли, облачаясь в черный костюм. Являться в гости к четырем часам дня в смокинге не полагалось, хотя, конечно, взрослых приглашали и на ужин. Ли знал, что в Кинросс-Хаус прибудет и Констанс Дьюи.
Ли вышел в коридор как раз в ту минуту, когда из своей комнаты появилась Руби, и остановился, дожидаясь ее. Какая красота! В последнее время она стала еще стройнее, если такое возможно, сбросила лишний вес, наследие тех времен, когда пышные фигуры были в моде. Верхнее платье было сшито из французского крепа, зеленого, под цвет глаз, отделано по лифу и грушевидным рукавам розовой вышивкой, юбка длиной до колена заканчивалась треугольными фестонами с кисточками. К длинному нижнему платью нежно-розового цвета Руби подобрала розовые лайковые перчатки. Зеленая шляпка с завернутыми полями лихо сидела на рыжеватых волосах и спереди была украшена розовыми бутонами.
– Аппетитно выглядишь, так бы и съел, – пошутил Ли, целуя мать в шелковистую щеку и с наслаждением вдыхая аромат гардений.
Она довольно рассмеялась:
– Надеюсь, и Александру понравится.
– Не следовало бы вести столь откровенные разговоры с сыном.
– По крайней мере ты понимаешь, что я имею в виду, – значит, твоим райским птичкам повезло.
– Мои райские птички предпочитают блеску комплиментов сияние бриллиантов.
Поднявшись на гору, они застали Александра, Элизабет и Констанс в маленькой столовой, где уже вовсю бурлило веселье. Все присутствующие надели праздничные колпаки, которые Констанс привезла из Батерста, где какой-то предприимчивый китаец знал секрет изготовления тонкой, как материя, разноцветной бумаги, мастерил из нее и продавал серпантин, колпаки, бумажные скатерти и салфетки, изысканную оберточную бумагу для подарков.
Под каким-то предлогом Пиони привела в столовую ни о чем не подозревающую Долли. Девочку встретили дружным хором поздравлений и дождем подарков. Но веселье имело горьковатый привкус: у Долли никогда не было друзей-ровесников. Понятия не имея, что подарить семилетней девочке, Ли остановил выбор на деревянных русских куклах, которые вкладывались одна в другую, начиная с крошечной и заканчивая большой и увесистой. Руби преподнесла любимице немецкую фарфоровую куклу с ручками и ножками на шарнирах, одетую по последней моде, с настоящими волосами и ресницами. Кукла закрывала и открывала голубые глаза, между алыми губками поблескивали белые зубки, виднелся даже кончик подрагивающего языка. От Александра Долли получила велосипед, от Элизабет – золотой браслет с рисунком из сердечек и кулон в виде золотой подковки, от Констанс – огромную бонбоньерку.
Долли задула семь свечек на торте, который Чжан старательно испек и любовно украсил глазурью любимого цвета девочки – розового.
– Ну, от таких волнений она не уснет всю ночь, а от сладкого у нее разболится живот, – заметила Констанс, помогая Элизабет наводить порядок в гостиной после игр. Тем временем Долли с остальными гостями убежала на конюшню, разглядывать главный подарок – шотландского пони.
– Не беда, – успокоила подругу Элизабет. – Пиони живо напоит Долли волшебным снадобьем Хун Чжи, ее вырвет, и она спокойно уснет.
Наблюдая за ней, Ли думал: невозможно догадаться, что Элизабет изменяет мужу. Она ни разу не позволила себе даже задержать взгляд на Ли дольше, чем допускалось приличиями.
Обед прошел беспорядочно, праздничным тортом и сандвичами все успели испортить себе аппетит. Пока убирали посуду после главного блюда, Александр поднялся:
– Прошу меня простить, но меня ждут дела на руднике.
– И я с тобой. Я помогу, – предложил Ли.
– Спасибо, но на этот раз я справлюсь без помощи. В одиночку.
– Даже Саммерса с собой не берешь?
– Даже Саммерса.
– Кстати, как дела у его несчастной жены? – спросила Констанс.
– Для душевнобольной она удивительно крепка здоровьем.
– Печально.
– Действительно, – согласился Александр и ушел.
Признание Ли стало для Александра громом с ясного неба, и хотя внешне он остался невозмутим, в душе его царило смятение. Ему и в голову не приходило, что Элизабет влюблена в Ли. У нее хороший вкус, отметил он, вспомнив разговор с Ли: она выбрала абсолютно честного и порядочного мужчину. Ли хватило деликатности никогда не упоминать про мать Александра и ее тайну, но, судя по всему, этот эпизод биографии старшего друга и советчика произвел на него неизгладимое впечатление. Любовь слепа, однако любовь Ли оказалась настолько зрячей, что заметила скрытность Элизабет. Родись у них ребенок, Элизабет до смерти хранила бы секрет – потому что привыкла держать язык за зубами. Вот что получается, когда за юношеские признания немилосердно карают, сами признания не воспринимают как стремление открыть правду, а потому и не считают заслуживающими похвал. И Элизабет научилась молчать, таиться, оберегать тайны, хотя не вполне понимала, по какой причине так поступает.
Александр осознал, что так и не стал жене другом: слишком уж он заботился о том, чтобы понаряднее одеть ее, засыпать драгоценностями, обучить манерам, приличествующим хозяйке особняка. Беседовать с Элизабет он предпочитал с позиций педагога на темы, совершенно безразличные ей, – о геологии, горном деле, своих стремлениях. Разделить его интересы предстояло и будущим сыновьям. А какая Элизабет разница, из пород какого периода сложена вон та скала – пермского или силурийского? Тем не менее так Александр ответил на вопрос жены об очередной поездке в Кинросс. Он даже не задумался о том, что могло бы заинтересовать ее, – он помнил только о том, что любил сам. О, если бы повернуть время вспять! Догадаться бы, что он точная копия изображения сатаны из церкви старикашки Мюррея! И в супружескую постель она легла, не подозревая о том, что ее ждет, – никто не подготовил ее. Девушки из шотландских деревень не знают жизни, они запуганы и невежественны. Ему следовало сразу понять, сколько времени и трудов понадобится, чтобы втолковать жене, что ее ввели в заблуждение – может быть, даже умышленно.