Самый лучший комсомолец. Том 3 - Смолин Павел (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
– Сегодня – великий день, товарищи! – стоя в кузове ЗиЛа на краю первого приговоренного к распашке поля, я впитывал теплое мартовское солнышко и накачивал задействованных товарищей дополнительной мотивацией, в чем они, если честно, не сильно-то и нуждались, с зарплатой в триста рублей-то. – Сегодня наш совхоз проводит первую после обновления посевную. Страна устала покупать хлеб за рубежом, поэтому перед нами стоит архиважная задача – показать Родине эффективность новых методов ведения хозяйства. Слезть с «зерновой капельницы» – одна из важнейших задач СССР в наши времена, ибо пищевая безопасность страны – основа ее суверенитета, потому что капиталисты зерновым шантажом выкручивают наши внешнеполитические руки, диктуя свои условия. Это – противно!
Народ отозвался возмущенным гулом.
– Я счастлив видеть настолько озабоченных судьбой Родины людей! – вполне искренне обрадовался я. – У нас все получится, товарищи, и нашему примеру последует вся страна! Ура!
– Ура! – отозвался народ.
Телевидение на месте, равно как и корреспонденты газет и журналов. Пока ответственный за открытие посевной одетый в тельняшку, «Тверь», кирзачи и кепку совхозник забирался в трактор, я спрыгнул с ЗиЛа и подошел к общающемуся со СМИ папе Толе, услышав:
– Открыть посевную доверено Никодиму Евгеньевичу Елистратову, передовику сельского хозяйства и многократно награжденному ветерану Великой Отечественной войны. На счету экипажа их танка – девять уничтоженных вражеских.
Знай наших!
Поснимали новенький, весело блестящий на солнышке трактор марки «МТЗ-52 «Беларусь»» под управлением героя. Проехав поле из конца в конец, он вернулся на «стартовую» позицию и поклонился аплодирующему народу, встав на ступеньку трактора.
После торжественного открытия техника и люди настроились на рабочий лад и взялись за дело, а мы с Виталиной покинули поля – что нам тут делать-то?
– Поехали домики посмотрим, – попросил я.
Переданные под управление поселения благоустроенными домами застраиваются равномерно, чтобы никому не было обидно. Во всех трех готово по полторы улицы, и я там еще не был – все по проекту, все честно, смысл ездить над душой у строителей стоять? Быстрее они от этого работать все равно не станут, потому что и так темпы внушительные – строителей у нас уже треть мужского населения, большая часть – «пришлые», из которых две трети осядут на ПМЖ, получив домик или квартиру – по желанию. Строек у нас будет много, так что без работы не останутся.
От ведущей к полям грунтовки (грязновато, но «Запорожец» и не по таким дорогам ездить умеет) свернули на ведущий к ближайшему поселку асфальт (пару асфальтоукладчиков купили у немцев), миновали пару березовых рощиц – скоро сок пойдет, вкуснятина! – поднятый шлагбаум КПП (чисто на всякий случай поставили), и въехали на готовую улицу. В палисадниках пустовато, но в огородах копаются незадействованные в битве за урожай товарищи – в основном пенсионерки и дети.
Заборы – дощатые, в сварных рамах, переходящие в штакетник у палисадников. На выбор будущим жильцам остался выбор цветов – краска выдается – из-за чего «однотипность» заборов и архитектуры несколько сглаживается, а улица приобрела веселенький вид. Часть жителей проявила тягу к прекрасному, расписав свои заборы узорами и картинками – доминирует «природная» тема. Дома – красного кирпича, с деревянными окнами и ставенками. Внутри – четыре комнаты и кухня! Покрыты новеньким шифером, печные трубы жизнеутверждающе дымят.
– Давай вон туда заглянем, пообщаемся, – указал я на дом номер семь, где в палисаднике как раз копалась пенсионерка Любовь Ивановна, с любопытством поднявшая взгляд на подъезжающих к ее участку нас.
Остановились, выбрались, и дама, не забыв «ойкнуть», побежала открывать нам калитку. Живет она здесь не одна – с мужем, который сейчас охраняет теплицы, и семьей сына – невестка плюс девочка-грудничок. Сын у нас оператор сеялки, поэтому сейчас на полях.
– Здравствуйте!
– Ой, здравствуйте! Вы в гости? – улыбнулась она и традиционно поюродствовала, не забыв посторониться и гостеприимно махнув рукой. – А у нас и не убрано, и в доме шаром покати. Вы заходите, чем богаты, тем и рады! Место! – это уже дворовому цепному псу породы дворняга, встретившему нас веселым лаем.
Пёс убежал в будку – вышколенный – но гавкать на нас не прекратил.
– Тьфу, пустобрёх! – припечатала его Любовь Ивановна.
– Как вы тут? Обживаетесь? – спросил я.
До этого они жили на этой же улице, в деревянном «пятистенке». О доме заботились, в палисаднике росли цветы, но тесно было – и ведь не денешься никуда.
– Обживаемся, – поднимающаяся по деревянному крылечку из трех ступенек бабушка обернулась и улыбнулась, продемонстрировав полный рот коронок – не постеснялась стоматологией воспользоваться. – Спасибо Анатолию Павловичу, а то мыкались как не пойми кто, а тут как бояре живем.
Зашли на веранду – часть украсили стареньким диваном и столом, можно сидеть-отдыхать, часть оставшаяся отведена под кладовку и огорожена стеной с дверью. Здесь же, перед входом в дом, и разуваются.
– Катька, гости! – громким шепотом проинформировала Любовь Ивановна невестку и с виноватой миной показала нам «тсс!», пояснив. – Дашенька спит.
В коридоре нашелся шкаф производства местной мебельной фабрики, в который мы с Виталиной отправили на хранение наши ветровки. Напротив – самодельная скамейка, прикрытая паласиком. Такой же, но шире и длиннее – под ногами.
Из-за двери крайней правой комнаты послышалась возня, и в коридор выглянула заспанная Екатерина – дама двадцати одного года, до декретного отпуска – доярка – одетая в новенький (только что достала, надо полагать) халат и успевшая причесать черные волосы до плеч.
Поздоровались и пошли на экскурсию – в «гостиной» нашлась местного же производства «стенка», черно-белый телевизор, телефон (в каждом доме есть!), новенький мебельный гарнитур из дивана и двух кресел. Стенка полупустая, но некоторый хрусталь, книги и семейные фотографии в наличии. На подоконнике – корытце с рассадой.
Далее посетили будущую детскую – нифига нет, кроме самодельной детской кроватки и местного производства коляски – неделю назад кооператив наладили, выпускают по моим чертежам из будущего. Реакция молодых мам разнится от восторженной до ликующей.
Спальня Любовь Ивановы с мужем порадовала «красным углом» с иконами. Да ради бога. В комнате молодых, куда мы тихонько заглянули, икон не было, но нашелся плакат с «Ласковым маем», а на двуспальной кровати – тоже совхозное производство, только матрасы докупать приходится – спала обложенная для безопасности подушками маленькая Даша.
Далее мы попили чай на кухне – «дома шаром покати» это когда на столе процентов пять площадей угощениями не заняты – и попрощались с хозяевами.
Когда мы вышли за ворота, довольный я сладко потянулся:
– Приятно причинять людям добро!
Подмосковный психоневрологический диспансер, он же, если по-народному – «психушка» – произвел удручающее впечатление обшарпанностью, унылостью и общей «тюремной» атмосферой. А как тут еще должно быть? Полянка с единорогами вместо потресковшегося асфальта и нескольких курящих сидя на скамейках больных в центральном дворе? Всю систему не поменяешь, но ремонтировать по психушке в месяц я себе позволить могу – детдома ремонтировать смысла нету, потому что кооператорам снижают налоги соразмерно потраченным на благотворительность доходам, так что взять шефство над сиротами теперь желающих хоть отбавляй. А здесь, на мрачной стороне Советского бытия, конь не валялся. А ведь есть еще и Дома Инвалидов – потом съезжу в пяток случайно выбранных, заценить уровень комфорта, в которых находятся люди, которым очень не повезло.
– Это Федор, он у нас Наполеон, – в ответ на мой вопрос кивнул на держащего руку за пазухой больного главврач Илья Петрович – пятидесятилетний бородатый и усатый дяденька в круглых очках и проецирующей во внешний мир вселенское спокойствие миной на лице. – Илья – шизофреник, Вадим – шизофазия…
