Голливудские мужья - Коллинз Джеки (полные книги .TXT) 📗
– Фу, старый ворчун! Может, тебя развеселит танец живота. Должны быть три танцовщицы. Их отбирал сам Захария – красо-оотки!
Боль в желудке не утихала. Будь он поумнее, он бы вместо этой гулянки улетел в Мехико и выяснил на месте, что, черт подери, там произошло.
Норман быстро поправлялся. Так ему вчера доложили эти козлы-врачи, которых он нанял.
Маленькое уточнение. Никакие они не козлы. Он нанял лучших из лучших.
Он выкинул кучу денег, чтобы эта история никуда не просочилась. Врал всем напропалую, а где-то через месяц Норман должен был вернуться в Голливуд, живой и здоровый, и возглавить отдел рекламы студии «Орфей».
Проклятье! Что же могло случиться?
Парень скончался. Обширное внутреннее кровоизлияние – так ему объяснили.
Фактически, в его смерти виноват Мэннон. Боже правый!
Кармел и Орвилл где-то здесь. Кто им скажет? И что будет, когда они узнают? Будут сидеть и, как положено в Голливуде, помалкивать в тряпочку, дабы покрыть виновного?
Кларисса была убита наповал. Наверное, зря он ей сказал, но он должен был с кем-то поделиться, посвятить кого-то в эту тайну.
– Мэннон должен быль наказан, – сказала она, бледная, как полотно.
– Нет, – ответил он. – Ему хватит того, что всю жизнь он будет носить это в себе.
– Не понимаю. Должно же свершиться правосудие!
– Говоришь, как в кино. Поздно вершить правосудие – поздно! Я же тебе говорил – скандал похоронит и его карьеру, и твою, а наше «Убийство» на веки вечные переберется на полку. Ты этого хочешь? Зачем?
– Да. Я хочу именно этого.
– Возьми себя в руки, Кларисса. Звезды покрупнее тебя падали в болото – и не за такие прегрешения. Представь, как ты даешь показания в суде, рассказываешь свою версию. Даже подумать страшно! Да тебя просто четвертуют! Во Франции всю вину возложили бы на тебя. Не застукай тебя Мэннон в койке с другим, ничего не случилось бы, понимаешь? Вы с Мэнноном воспылали страстью друг к другу. Все знали, что вы были вместе. Одно слово правды – и для тебя все кончено. Это тебе обещаю лично я, и меня поддержит Захария Клингер, да и все, кто сегодня гуляет на этой яхте. Кончишь тем, что будешь сниматься в любительских фильмах в Сибири. Ты этого хочешь?
– Все это – такая мерзость.
– А ты в постели со стопроцентным гомиком – это нормально?
Поежившись на морском ветру, она запахнула пиджак, а народ вокруг них веселился и пировал, не подозревая, какая здесь разыгрывается драма.
Он протянул руку – прикоснуться к ней, проявить сочувствие, показать, что он вовсе не такой бессердечный.
Она отстранилась.
– Ты с этим справишься, Кларисса. Пойми, мы все любили Нормана. Завтра я лечу туда и лично всем займусь. Будет считаться, что он умер от разрыва аппендикса. Надеюсь, ему его не успели вырезать раньше.
– Ты будешь соучастником убийства, – сказала она размеренно.
– Нет, я просто постараюсь всем помочь – включая тебя.
Он ушел, оставив ее на палубе в одиночестве. Ничего, оправится. Кларисса – не какая-то звездашечка со сладкой кашей в голове, она – баба сильная. Оклемается. Выдюжит.
– Привет, Хауэрд и Поппи.
В поле зрения возникла Уитни и затмила собой все – платье было такое, что у любого здорового мужчины член должен был подняться на всю оставшуюся жизнь.
– Как приятно тебя видеть, – изобразила восторг Поппи.
– Вы знакомы с сенатором Ричмондом? – спросила Уитни, беря его за руку и подталкивая вперед.
– Сенатор Ричмонд? Питер Ричмонд? – переспросила Поппи с нескрываемым удовольствием. Она знала назубок все имена, тем более – важные. – Нет, мы никогда не встречались, но я очень рада. Вы у нас в гостях? А жена с вами? Мы будем счастливы дать ужин в вашу честь. Скромный ужин, для близкого круга, скажем, человек на пятьдесят или шестьдесят?
Вместе с десертом был подан танец живота – молодые, но созревшие для брака женщины, одетые исключительно под восток, являли миру гладкие и упругие животики, перескакивая от группы к группе и покачивая озорными бедрами.
Чак Нельсон попытался ухватить одну из них, скользившую мимо, – в ее глазах над вуалью читались призыв и обещание.
– Или сюда, крошка, – кукарекнул он, потянув за облепивший ее ноги воздушный шифон.
– Отвали, сифилитик хренов, – фыркнула она уголком губ и ловко увернулась.
Только Беверли и Захария знали, кто они такие – эти экзотические танцовщицы. Сплошь профессиональные проститутки, которых подготовили специально для сегодняшнего вечера. Захария любил подбрасывать гостям такие сюрпризы.
Девушек с божественными животами сменили спецы по брейк-дансу – шестеро талантливых чернокожих парней.
– Ну-у, это во-обще облом! – в возбуждении воскликнула Хевен.
– Угу, – согласился Рокки, хотя особого повода для шумихи не видел. Лично ему больше понравился танец живота. Вот бы покачаться на этих животиках!
На нижней палубе, зайдя в дамскую комнату, Мелани-Шанна обнаружила – рядом моет руки Уитни Валентайн. После знаменитой драки между Мэнноном и Чаком в «Бистро» они не виделись.
Уитни поддернула верх своего облегающего платья, сделав свои прелести чуть менее обозримыми.
– Здравствуй, Мелани. Как поживаешь?
– О-о… привет, Уитни. Я тебя не заметила.
Не заметить Уитни Валентайн при полном параде – это было делом практически немыслимым. Мужчины при ее появлении начинали лепетать, как дети, и заливались слезами.
– Поздравляю с ребеночком, – сказала Уитни. – Мэннон теперь наверняка счастлив, он всегда так хотел детей.
– Спасибо.
Уитни придала губам блеск, чуть взбила прическу.
– Я очень рада, что вы остались вместе. Кларисса Браунинг – это падла высшей марки, можешь мне поверить Она бы вила из него веревки, как пить дать.
Мелани-Шанна, деловито накладывая помаду, согласно кивнула.
– Все образовалось, – сказала она негромко. – Их роман в Пуэрто-Валларте мы пережили. Он теперь обрел счастье со мной и маленьким. Говорит, что Кларисса – это был какой-то кошмарный сон.
– Ну и отлично, – подытожила Уитни. – Будем подругами?
Едва ли их отношения разовьются подобным образом, но, во всяком случае, Мелани-Шанна наконец-то чувствовала себя с бывшей женой Мэннона спокойно. Уитни больше не нуждается в Мэнноне, а он – в ней.
– Как Чак? – спросила она. – Вы ведь вместе?
– Более или менее. – Уитни пожала плечами. – Сегодня менее, чем более. Когда наглотается наркотиков, терпеть его не могу – как сегодня. – Она доверительно наклонилась к новой подруге. – Я только что познакомилась с мужчиной средних лет – таких интересных и привлекательных в жизни не встречала. Это Питер Ричмонд. Сенатор Питер Ричмонд. По-моему, я тоже ему понравилась.
– Он женат? – спросила Мелани-Шанна, убирая помаду и закрывая сумочку.
– Только формально. Когда занимаешься политикой, о разводе и думать не моги. Во всяком случае… он говорит…
Из дамской комнаты они вышли, оживленно болтая. Досчитав до десяти, из запертой кабинки вышла Кларисса Браунинг.
– Так вы в ссоре? – спросил Уэс.
– Я никогда не говорила, что мы в ссоре, – ответила Силвер, и в ее голосе отчетливо прозвучали упрямые нотки.
– Вот она сидит через два столика, и вы не сказали друг другу ни слова. Что за номера? С братом ты не разговариваешь, с отцом – тоже. Теперь, оказывается, ты даже не разговариваешь с собственной дочерью.
– Первой должна подойти она. Я так считаю.
– А я считаю, что все это чушь собачья.
Тон ее стал предельно надменным.
– И что именно ты хочешь этим сказать?
– То, что сказал. Она же твоя дочь, а не смертный враг, – до-очь! Кончай ломать комедию, и по крайней мере, поздоровайся.
– Будь так любезен, не суй нос не в свое дело. Сама разберусь.
– Ну, это ни в какие ворота не лезет. Не хочешь здороваться, поздороваюсь я.
